Дмитрий Тихонов - Эпоха последних слов

— Камень забрали?

— Конечно. Не ради нас же они туда приехали.

С помощью Ыра Вольфганг поднялся. Ноги были как ватные, глаза слипались, требуя отдыха. Немедленно. Лечь и спать. Он подошел к низенькой двери, окованной широкими чугунными полосами, и принялся стучать.

За те несколько дней, пока он отсутствовал, Заставные Башни успели превратиться из обугленных руин в крепость. Конечно, черноту со стен не вывели, но так ему нравилось даже больше. Стоя на балконе магистерских покоев, Аргрим наблюдал за рабочими, копошащимися внизу. Они восстанавливали зубцы главного барбакана, обрушившегося после взрыва в пороховой комнате два с половиной месяца назад. Среди трудяг были и крестьяне, сумевшие уцелеть в окрестных деревнях, и гномы-беженцы, пришедшие во владения Ордена, спасаясь от подземного проклятия, и даже несколько орков, занесенных сюда раскаленными ветрами глобальных катастроф.

Аргрим усмехнулся. В происходящем имелась своя, злая, но очевидная ирония. Народы веками враждовали друг с другом, постоянно стремились к достижению мира, но даже в самые спокойные годы война была неотъемлемой частью их жизни. Однако теперь, когда города превратились в дымящиеся развалины, а три четверти населения погибли, оставшиеся смогли преодолеть вековую вражду. Внизу орки таскали камни, обтесанные гномами, и укладывали их на раствор, приготовленный людьми. Все понимали друг друга с полуслова, никто не огрызался, не отказывался работать. Наверняка, если бы здесь нашлись эльфийки, они бы тоже прекрасно вписались. Но самое смешное, разумеется, заключалось в том, что исход был предрешен. И он не таил в себе ничего нового. Война. Правда, на этот раз не орки пойдут против людей, не эльфы объявят охоту на гномов. На этот раз огонь уничтожит всех. Никому не спастись от пожара последней бойни: солнце погаснет, и единственным источником света останутся языки пламени, пожирающего мир. Пусть пока верят в передышку, пусть надеются на счастливый исход. Во всех землях, от чащоб Ру-Аркха до торосов Зубастого Залива, только один человек точно знал, что грядет.

— И только один достоин великой награды! — прошелестел где-то на краю сознания голос хозяина. Верховный Погонщик Теней чрезвычайно гордился тем, что его тело служит сосудом для великого демона, Сказанного во Тьме. Тот, кто жил в нем, был первым из слов Проклятия, произнесенного перед смертью безумным богом, а значит, самым старшим и могущественным. Подчиняться ему — радость. Являться его частью — невероятная честь.

Улыбаясь, Аргрим вернулся в покои. Запах крови полностью заглушали благовония, хотя чернота, запекшаяся в щелях между небрежно вымытыми плитами пола, недвусмысленно свидетельствовала о том, для чего в основном использовался этот мрачный зал. Из окон выбили витражи, проемы заложили кирпичом и завесили широкими багровыми полотнищами с символом учения Погонщиков в центре, вышитым зелеными шелковыми нитями. Пожалуй, с кирпичом поспешили.

Его светлейшество семнадцатый лорд-архитектор Заставных Башен сир Йоганн Раттбор, сидевший сейчас на троне и диктовавший указ разместившемуся на полу писарю, гнил. Как и полагается любому мертвецу. Его плоть разлагалась, наполняя воздух в помещении характерным тошнотворным ароматом. И если Аргрима это обстоятельство само по себе никак не волновало, то от посетителей, жаждавших встречи с новым правителем Фархейма, его следовало скрывать. Наглухо замурованные окна ничуть не способствовали исчезновению запаха. Приходилось постоянно жечь благовонные травы, держать открытой дверь на балкон и снять факелы с колонн, расположенных вокруг магистерского трона. Аргрим как мог замедлял процесс распада, однако любая, даже самая сильная магия не в состоянии тягаться с природой.

Сам сир Раттбор, похоже, не до конца осознавал происходящее. Он понимал, что происходит, но отказывался принимать правду, истово веруя в милость Темных Владык. Его никак не покидала уверенность, что, как только он выполнит все их требования, они даруют ему новое, здоровое, живое тело. Аргрим не пытался переубедить его. В конце концов, старик пока был им нужен — во всех Трех Королевствах не осталось никого, кто пользовался бы у людей большей поддержкой и авторитетом. Молодые Паладины, видевшие смерть Раттбора, давным-давно уже лежали в земле, немногие уцелевшие бароны разбежались кто куда, а короли погибли первыми в Ночь Безумия. Неудивительно, что выжившие крестьяне и ремесленники из разоренных деревень, из разрушившихся городов и выгоревших хуторов стягивались сюда, в Заставные Башни. Никого из них не насторожило, что на вершинах башен развеваются другие флаги. Никого не волновало, что на стенах и у ворот их встречали не благородные Паладины, а странные молчаливые воины, вооруженные парными мечами. Никого не беспокоили загадочные шумы по ночам, и даже внезапные исчезновения детей не вызывали паники. Стадо исчерпало свои возможности и отчаянно нуждалось во власти. В погонщиках.

— Написал? — хрипло спросил магистр. Голос его заметно изменился, пока Аргрима не было.

Писарь кивнул.

— Хорошо, — проскрипел Раттбор. — Пиши дальше. «…Кроме того, земли наши полны разбойников и мародеров, бесчестных, безжалостных душегубов. Ширятся слухи о возвращении демонов и забытых чудовищ. В эти дни горя и скорби все честные люди, а также… другие народы Фархейма, как никогда, нуждаются в защите. Поэтому мы объявляем о создании Праведной Инквизиции, нового рыцарства, чьей целью будет поиск и уничтожение зла во всех его проявлениях. Я, волей Ушедших Богов бывший некогда великим магистром ныне распущенного Ордена Паладинов, с тяжелым сердцем вновь принимаю на себя груз руководства рыцарством и титул Верховного Инквизитора. Отныне каждый обязан оказывать любую посильную помощь воинам, несущим на себе мой знак, ибо полной победы над мраком мы достигнем лишь сообща…»

Аргрим молча слушал, скользя взглядом по стенам и потолку. Старика Раттбора явно было рано сбрасывать со счетов. Так вывернуть истину наизнанку вряд ли смог бы кто-то другой. Слова, сказанные хриплым мертвецким шепотом, определяли дальнейшую судьбу всех, умудрившихся выжить, лишали их шансов на спасение. Скоро, скоро начнется кровавое веселье, и земли четырех народов превратятся в сплошное поле битвы, служащее лишь одной цели — развлечению Химеры, дочери Внешнего Хаоса.

— Закончил? — спросил магистр, когда скрип пера по пергаменту прекратился.

— Да, — ответил писарь и протянул ему документ. Руки парня заметно дрожали. Благовония и полумрак не смогли обмануть его. Наверное, стоит впредь подобные встречи со слугами взять на себя, а первого Верховного Инквизитора показывать публике только время от времени, тщательно подготовившись и издалека. Например, с балкона.