Александр Прозоров - Воин мрака

– Ты ведь знал, на что идешь, светлый воин, – пожал плечами шаман. – Разве напоминание о близкой смерти остановит тебя на выбранном пути?

– Вообще-то, я ожидал немного другого, – признался Середин и решительно осушил миску с ядовито-горьким отваром. – Но ты прав. Смерть меня не остановит.

– Ты получишь для нее все нужное, – пообещал Тарагупту. – Отдыхай. На тебе знак нашего рода. Духи приняли тебя под свою защиту, тебе не о чем беспокоиться…

Шаман сдержал обещание. Середина накормили от пуза и вечером, и утром, дали с собой десяток копченых рыб, упаковав три штуки отдельно, в плоский мешочек. Так их было удобнее держать на теле, под одеждой – чтобы были теплыми, когда проголодается. Вместо русских, коротких сапог выдали меховые, высокие, почти до паха, и на завязках. Просторную малицу с капюшоном посоветовали надеть просто поверх прежней одежды, для пущего тепла. Чересседельные сумки и узлы шаман умело увязал на низких санях с массивными полозьями, выдал широкие, в две ладони, лыжи и гарпун с зазубренным костяным наконечником – не столько как оружие, сколько как палку для опоры.

– Доброго тебе пути, светлый воин, – Тарагупту помог закрепить на плечах и груди упряжь, соединенную двухсаженными постромками с санями. – Духи рода храброй росомахи вьются над тобой и помогут, насколько хватит их сил. Прощай!

– Прощай, шаман! – кивнул в ответ ведун. – Пусть удача навсегда поселится в твоей яранге.

– Когда умрешь, можешь возвращаться, – предложил Тарагупту. – Нашему роду пригодятся сильные духи-покровители.

– Не обещаю, шаман. Как повезет. Ладно, пошел… – кивнул Середин и двинулся в сторону реки.

Местные жители были правы: путешествовать по свежему снегу оказалось сущим адом. Даже широкие охотничьи лыжи проваливались в рыхлый, не успевший слежаться снег почти по колено, сани же ползли на брюхе: полозья не держали их совершенно. А крупные белые хлопья все падали и падали с сумрачного неба и, пожалуй, уже сейчас могли бы укрыть человека выше плеч, вынь он ступни из немудреных лыжных креплений. Но все же, пусть и медленно – идти получалось. За пару часов ведун выбрался из протоки на русло Печоры и повернул на юг, стараясь держаться ближе к берегу. Здесь снегопад был чуть слабее – часть хлопьев застревала в кронах.

С каждым шагом ноги проваливались, для древка гарпуна опоры не было, и приходилось нести его двумя руками. Лямки тяжко оттягивали плечи, и, чтобы волочить сани, нужно было сильно наклоняться вперед – но Олег упрямо делал шаг за шагом, и потихоньку тело стало привыкать, приспосабливаться. Ведун приноровился не поднимать лыжи целиком, а только вздергивать их носик и толкать, чтобы полозья заскальзывали на целину, покачивал гарпуном из стороны в сторону, поддерживая равновесие, наваливался на лямки всем весом перед шагом, а не после, и потому не откачивался назад, теряя равновесие. И вскоре пошел уже спокойно и размеренно. Пусть не так быстро, как человек налегке, – но больше чем вдвое обычному пешеходу в скорости не уступал. То есть верст десять за день одолеть можно. Не бог весть сколько – но до святилища оставалось никак не больше ста. Дней десять пути. Аккурат к карачунову дню…

Вверх по реке Олег шагал, пока не начало смеркаться. Вечером, как советовал Тарагупту, остановился, поел рыбы, пока еще можно было в сумерках различить косточки, потом снова двинулся вперед, в темноту, пока доставало сил. Заблудиться ведун не боялся – куда путнику с реки деться? Прибрежные заросли завсегда на верную дорогу подправят.

Устав, Середин снова сделал так, как советовал шаман: отступил к саням, снял лыжи, накинул на голову капюшон, стянув завязки вокруг лица, и плашмя упал в снег, глубоко в него провалившись. Подтянул лыжи, сдвинул наверху над головой, чтобы не засыпало, и закрыл глаза.

Постель оказалась теплой, уютной и рыхлой, как перина – ведун выспался на диво сладко. На рассвете он обнаружил, что засыпан в своей яме свежим снегом почти на две ладони, выбрался на лыжи и сразу двинулся дальше, благо на ночь даже лямок с себя не снимал.

На обед он остановился только около полудня, доев теплую рыбу из-за пазухи. Сунул к себе на грудь взамен несколько пухлых коричневых тушек из мерзлого заснеженного мешка с саней – и опять двинулся вдаль, шаг за шагом, сажень за саженью, верста за верстой.

Впереди, в снежной кружащейся пелене, показалось что-то белое и высокое. Очень высокое.

– Никак гора? – вслух удивился Олег. – Неужели так скоро? – Он поднял руку в пухлой рукавице, прикрывая глаза от падающих сверху хлопьев, прищурился. – Что за?..

Гора двигалась! Она смещалась то вправо, то влево, покачивалась на месте, словно в медленном танце.

«Надеюсь, это не один из великанов? – Середин отер лицо. – Завалить такую махину будет непросто… Тут и заклятие Сварога не поможет…»

И вдруг гора рванулась прямо к нему, накатываясь со скоростью падающего «Боинга». Послышался громкий стремительный вой и свист, снегопад разметался в стороны – Олег увидел перед собой огромный белый вихрь и, не успев даже охнуть, получил сильнейший удар спереди по всему телу. Его швырнуло к лесу и дернуло вверх. Постромки на миг задержали движение – но смерч тут же сорвал с места и сани, сматывая в одно целое с путником, утягивая в небеса, облепляя сугробами, хорошенько раскрутил – и швырнул куда-то вдаль, подобно огромному снежку, пущенному великаном.

В наступившей невесомости Середин попытался освободиться от постромков. Но тут в него с размаху ударил уже весь земной мир – и Олега окружила темнота…

Полная, абсолютная тишина, темнота, отсутствие тепла и холода, невесомость, неподвижность. Небытие… Небытие, полное страшной боли во всем теле и удушья, рвущего легкие.

Мысль о том, что такой отныне и станет его вечность, заставила молодого человека дернуться – и тут же закричать от нестерпимой боли. Крик ударил по ушам, голова с легким похрустыванием качнулась назад, острейшая резь пронзила все тело от головы до пят – и ведун горько рассмеялся:

– Если вы проснулись и у вас ничего не болит, значит, вы умерли…

Мысль о том, что он еще жив, Середина приободрила. Он еще раз откинул голову, потом с силой ударил вперед, покачал плечами, подергал руками, чуть согнул и разогнул ноги. Мир вокруг поддался, стал слегка расступаться в тех местах, куда приходились толчки… Впрочем, судя по прохладе, которую ощутил лоб, мир вокруг был отнюдь не вселенским небытием, а просто снегом. Похоже, смерч поднял путника, жахнул о землю и засыпал сверху всем, что прихватил по дороге.

– Надо мной, наверное, этого снега целая гора! – произнес Олег, разгоняя безмолвие. – Странно, что не раздавило. И не задохнулся. По совести, я уже давно достоин золоченой чаши, которую приносит павшим прекрасная богиня Мара…