Робин Маккинли - Меч королевы

– Не просто. Сама я не видела, как с ружьями… но знаю. Некоторые способности горцев или самая их суть… Даже умей мы останавливать это, а я не умею, поскольку не понимаю, как это получается… Но чем бы оно ни являлось, те, с кем нам предстоит сражаться, тоже обладают им. И несут его с собой. И… и присутствие оружия в этой комнате, – они махнула рукой, не снимая другой с синего камня, – оно меня… нервирует. А я учусь обращать внимание на такие вещи.

Комната внезапно сделалась меньше и темнее, чем до речи Харри. Джек смотрел на нее и видел не только своего юного друга, но и почти явственно контур того, что она взвалила на себя в горах. И тут неожиданный луч солнца упал через окно на синий камень в рукояти ее меча, и тот вспыхнул. Рука соскользнула с него, и щеку и волосы Харри озарил синий свет. «Я пойду за этой девочкой, – подумал Джек. – Возможно, навстречу смерти, но я пойду за ней и буду горд, что мне представилась такая возможность».

– Прекрасно. Я верю тебе. Как же приятно, когда любимые бабушкины сказки оказываются правдой! Пехота тебе все равно ни к чему, а наша кавалерия привыкла к своим палашам.

– Так как насчет ванны? – напомнила Харри.

Теду было велено обеспечить купание и постели. Харри с Сенай проводили в Джекову ванную первыми. Харри блаженно погрузилась в высокую жестяную ванну, пока вода не сомкнулась у нее над головой и она не увидела верху дрожащий светлый круг. Наконец ей пришлось вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха, и мир раскрылся снова. Сенай расплела и теперь расчесывала свои длинные темные волосы, спадавшие ровными волнами ей ниже колен. Харри с завистью наблюдала за ней. У нее у самой волосы были почти такие же длинные, но отовсюду норовили вылезти, и прядки всегда за все цеплялись и рвались. Поэтому если волосы Сенай изящно обрамляли лицо и завязывались на затылке в аккуратный узел, то у Харри непокорные завитки вечно торчали в разные стороны. Сенай снова заплела свою лоснящуюся гриву, пока Харри вылезала из ванны, капая на пол. Горянка скользнула в воду с благодарным вздохом, а Харри влезла в приготовленную для нее Тедом необъятную ночную рубашку и побрела в Джекову спальню, где рядом с кроватью поставили две койки. Наркнон закончила обследовать все углы полковничьих апартаментов вскоре после того, как Харри покончила с купанием. Джек с Тедом опасливо наблюдали за ней. Но когда кошка попыталась втиснуться рядом со своей сол на кровать, та уже крепко спала и отказалась двигаться. Наркнон с недовольным мявом улеглась ей на ноги.

Харри рывком проснулась при звуке собственного имени. С минуту не могла понять, где находится, но не сомневалась, что в тюрьме. Но это оказался всего лишь Джек, окликнувший ее от дверей спальни. Она вздохнула и расслабилась. Главная причина паники заключалась в том, что ее правая рука стискивала всего лишь постельное белье. Джек смотрел на нее озадаченно. От него не ускользнули побелевшие костяшки сжатой в кулак правой руки.

– Он здесь, – кивнул он налево, где на вбитом в стенку крюке, рядом с Далигом с серебряной рукоятью и длинным Тескуном висел Гонтуран.

Харри по одному разогнула пальцы и левой рукой разгладила постель. Сенай и Терим сели и тихо начали натягивать сапоги. Наркнон с обиженным ворчанием перебралась на подушку, откуда Харри только что подняла голову.

На столе снова ждала еда. Невозмутимый Тед молча стоял рядом, готовый наполнить тарелку или чашку. Харри вышла в переднюю комнату, прижимая согнутую левую руку к корпусу. Гонтуран висел у нее за правым плечом.

– Джек, – обратилась она к полковнику, – как вы думаете, нельзя ли мне одолжить у вас… пояс? По-моему, я свой потеряла.

Джек взглянул на нее, затем на двух ее товарищей, опоясанных шафрановым и синим кушаками.

– Потеряла? – уточнил он, имея некоторое представление о горских кушаках.

– Потеряла, – твердо ответила Харри.

Тед поставил кофейник и отправился искать кожаный чужаковский ремень.

Небо уже покраснело, когда две дюжины мрачных Чужаков выступили вместе с тремя горцами и направились на северо-запад от форта. Один из троих горцев щеголял Чужим ремнем с бронзовой пряжкой.

– Среди нас есть первоклассный трубач, – весело сообщил Джек. – По крайней мере, мы будем знать, наступаем мы или отступаем.

Его люди были одеты в тускло-коричневые островные мундиры с красной полосой на левой стороне груди, обозначавшей дамарскую службу. Харри позволила себе укол ностальгии по тому первому разу, когда увидела эти мундиры в маленьком тряском поезде, сидя напротив брата.

– А парадную форму вы надели по привычке, – спросила она, – или просто делаете вид, будто ничего не случилось?

Джек ответил, глядя в сторону гор:

– Просто у большинства из нас мало полезной одежды не армейского образца. – Он повернулся к ней и улыбнулся. – И, кроме того, знакомые вещи успокаивают. По-моему, в данный момент нам следует заботиться о моральном духе при любой возможности.

Отряд шел ровной рысью, под щедрый перезвон сбруи армейских лошадей. Харри и забыла, сколько шуму от удил, поводьев и стремян. Казалось, северяне услышат их приближение с той стороны гор. Они остановились перед рассветом в долине у начала предгорий.

– Сегодня, – сказала Сенай, – мы пойдем на восток в эти холмы. Там моя деревня.

Харри кивнула.

Джек напрягся.

– Харри, – сказал он, – я не уверен, что моих ребят в родном городке Сенай примут с особой радостью. Если хочешь, мы можем проехать чуть дальше по дороге, чтобы не терять времени, и встретиться с вами возле прохода… например, у подножия последней тропы к нему.

– Мм.

Харри перевела их разговор Сенай. Та с удивлением посмотрела на Джека, потом на Харри.

– Мы поедем все вместе, – сказала она. – Мы же товарищи.

Это переводить не понадобилось. Джек чуть улыбнулся.

– Интересно, одобрил бы это Корлат?

Терим уловил королевское имя и спросил у Харри, о чем речь.

– Он бы сказал то же самое, разумеется, – ответил юноша, выслушав перевод. – Да, мы часто враждуем, но даже во вражде мы ближе друг к другу, чем когда-либо станем к северянам. По крайней мере, пока в наших жилах течет только человеческая кровь. Вот почему эта война так жестока. Мы не можем жить на одной земле. Это всегда было так.

– Мы с вами и сами-то не особенно уживаемся на одной земле, при всей нашей человечности, – возразил Джек и, когда Терим вопросительно взглянул на него, перевел на горский.

Юноша пожевал губу.

– Да, мы сражаемся и обычно не жалуем друг друга, но все равно мы одинаковые. А северяне нет. Ты увидишь. Там, где ступает их нога, нашу землю словно солью засеивают.

Джек взглянул на Харри.

– Насчет этого я точно не знаю, – проговорила она. – Насколько мне известно, их колдовство отличается от горского и… любая возможность северянина-полукровки рассматривается с отвращением и… страхом. Назови человека полусеверянином, тидиком, и никто не осудит его, если он попытается тебя убить. Очевидно, считается, – голос Харри звучал очень ровно, – что горская и Чужая кровь скрещиваются более изящно.