Юрий Иванович - Обладатель-тридесятник

Докладчик сделал паузу, сдвигая разношёрстную толпу чуточку в сторону, откуда лучше были видны все остальные группы флажков, каждая из которых имела свой цвет, и продолжил:

– Красные флажки указывают положение автомобилей организаторов кровопролития. Вначале из машины олигарха Шелосяна выскочил мужчина весьма солидного возраста и, пройдя вот к той машине с английскими дипломатами, хладнокровно расстрелял всех, кто находился внутри. Затем тот же семидесятилетний старик уничтожил выстрелами из пистолета-автомата и с помощью гранаты пассажиров второго автомобиля и вернулся обратно к ожидающему его Гегаму Шелосяну. После чего они уже оба открыли прицельную стрельбу по всем присутствующим. Но приоритетно стреляли изначально по автомобилям господина Фамулевича, крупного общественного деятеля. К счастью, ни его, ни его приятеля, одного из московских диджеев, в машине не оказалось. А то бы и они сгорели заживо. Хотя есть свидетели, утверждающие, что видели корчащихся в огне людей, но в итоге никаких тел, кроме тел водителей, не обнаружено. Да и господин Фамулевич оказался совершенно в ином месте во время перестрелки.

Кто-то из самых несдержанных представителей прессы воскликнул:

– Но откуда стреляли из карабинов? Ведь многие погибли именно от попадания в них пуль большого калибра.

– Я как раз собирался осветить этот момент, – улыбнулся «гид». А потом повернулся и указал рукой в пролёт между зданиями: – Вон оттуда, с опушки леса, была начата стрельба залпами из карабинов. Дистанция – чуть более восьмисот метров. Оружие не найдено, стрелки – тоже не задержаны, несмотря на массовую облаву по всей области. По россыпи гильз насчитано пятьдесят девять оборудованных позиций, с каждой из которых произведено от пятнадцати до двадцати выстрелов, и как раз именно эти выстрелы нанесли непоправимый вред находящимся здесь представителям правительства, мэрии Москвы и функционерам органов надзора. Также от пальбы из карабинов пострадали соратники и подчинённые одного из самых известных людей России, которого все называют Большой Бонза. Он оказался одним из совладельцев данного комплекса, прибыл неожиданно для всех, и как раз с его ругани, оскорблений и выкриков началось кровопролитие. Сейчас Бонза с двумя серьёзными ранениями находится в тюремном госпитале. Ему в основном предъявлены обвинения по его прежней, весьма активной, как вы знаете, деятельности. А вот здесь…

Далее было подробно рассказано, кто где находился, как отстреливался и против кого воевал. В каком месте стояли сгоревшие авто, куда успели выехать вырвавшиеся из-под огня и кто какое предположительно мог иметь отношение или вражду друг к другу. После чего гости были препровождены в одно из зданий, где по очереди подходили к широко распахнутым складским дверям и поражённо рассматривали стеллажи, переполненные самым современным оружием. Только в данном здании оказалось шесть подобных ангаров. Тогда как на «Лужке» стояло четыре идентичных трёхэтажных здания.

– И всё это оружие, – завершил своё долгое и крайне насыщенное повествование представитель президента, – покойным олигархом планировалось продать за рубеж с помощью находившихся здесь же подданных английской королевы.

– О мёртвых нельзя говорить плохо! – опять не удержался от возмущения молодой мистер Даркли.

– А я и не сказал, что вина инкриминируется убитым, – язвительно улыбнулся «гид» и добавил: – «Присутствовавшим здесь». А это – большая разница. Документы пока изучаются следствием и будут оглашены широкой общественности во время суда.

– Суда?! – посыпались вопросы от корреспондентов. – И кого судить собираются? Тем более что главный застрельщик погиб от взрыва.

– Тех, чья вина в шпионаже и незаконной торговле оружием будет доказана. Но, кажется, как раз с этим у следствия не будет проблем. По этому вопросу в офисе олигарха Шелосяна осталась уйма неопровержимых доказательств.

– Неужели он предвидел свою гибель? Или не спрятал доказательства чисто случайно?

– Скорей всего оставил преднамеренно. Потому что собирался после данной акции мести своим подельникам скрыться в самом укромном уголке нашей планеты. Где и как он это собирался сделать, будет заявлено в итоговом коммюнике.

– Счета Шелосяна арестованы?

– Данных по этому вопросу не имею.

Хотя доклад и экскурсия были сделаны со всеми возможными подробностями, всё равно вопросов оказалось задано невероятное количество. И только через час интенсивной пресс-конференции сборная делегация гудящим от обсуждений ручейком потянулась к машинам. А к уставшему представителю президента подошёл один из старших следователей, его старый приятель, да ещё и состоящий в родственниках через свою супругу. Мужчина лет пятидесяти на вид обменялся рукопожатием с «экскурсоводом» и хмыкнул с пониманием:

– Что, Санёк, слишком они тебя достали?

– Не то слово! Самые ярые русофобы подобрались!

– Ну так иных фанатиков они сюда и не отправляют. Но как им само событие? Прониклись количеством жертв и обилием крови?

– Мне кажется, им плевать как на трупы, так и на кровь. Их интересовало только одно: как отыскать в моих словах ошибку или оговорку, которую потом можно будет извратить в нужном для них свете. Как по мне, то как раз таких вот и следовало бы всех без разбора уложить в клиники с инсультами и прочими тяжеленными болячками!

Поражённый его горячностью, более старший по возрасту следователь незаметно осмотрелся вокруг, подхватил приятеля под локоток и двинулся с ним подальше от столпотворения специалистов, которые вновь приступили к прерванной работе. При этом он даже голос понизил:

– Саня! Ты бы так громко не распинался о своих желаниях…

– А что? Нас же никто не слышит?

– Как сказать… Поговаривают, что привидения и в самом деле тут продолжают крутиться. Да и логика показывает, что нет дыма без огня. Но самое главное – это мои чувства, которые вопят о постороннем вмешательстве в следствие. Некоторые документы исчезают, ещё большее количество важнейших бумаг появляется ниоткуда, невинные вроде поначалу свидетели вдруг начинают говорить жуткую правду, обеспечивая себе громадные сроки; а некие факты следствия сохранить в тайне – безнадёжное дело. И наконец, я сам частенько ощущал, что из-за моего затылка кто-то высматривает, вычитывает и подслушивает… И не скалься! Я тебе как на духу признаюсь!

Александр понял серьёзность заявления, нахмурился и сам перешёл чуть ли не на шёпот:

– А наш… президент знает?

– Ха! Если бы я с ним мог, как с тобой, переговорить, то знал бы. А так…

– Ну, так, может, я ему скажу… при случае?

– Скажи… – с сомнением протянул следователь. – Только вот в дураках мы с тобой не окажемся? Я-то ничем фактическим не могу подтвердить свои ощущения и простые аналитические выводы. Всё, как говорится, вилами по воде писано.