Юрий Иванович - Преодоление

Но удержался. Слишком уж безрассудно может получиться. Мало ли как мои вопли будут интерпретированы созданным в виде привидения серпансом? Поэтому вначале осторожно скомандовал: «Влево!» Так боком и стал продвигаться над забранными вверх и с раскрытыми ртами головами зрителей. Потом команда «Вправо!» Вернулся назад и двинулся чуть дальше. «Стоп!» Идеальное послушание!

«Потихоньку… вперёд!» – нормальная команда, при которой мой «единочип» двинулся вперёд словно пешеход. При этом «седло» подо мной даже не скрипнуло и не содрогнулось. «Ускоряемся!» – тоже отлично действовало. «Ещё быстрей!» – и это понималось! И хотя ветер уже сказочно обдувал мне лицо, теперь уже точно создавая ощущение полёта, я не побоялся и дал команду: «Максимальная скорость!»

Вот тогда мы уже рванули! Со скоростью километров тридцать в час понеслись, если не больше. При этом большинство валунов серпанс не оббегал, пропуская их сквозь себя. Огибал только те, которые превышали три метра и могли хотя бы краешком достать до моих ног. Точно так же, мягко, огибались и все корни-деревья у нас на пути. Появилась некоторая тряска и лёгкая вибрация, но несущественная, комфортной езде не мешающая, а присмотревшись вниз, я понял, в чём причина такой плавности нашей скачки. Нижние лапы уникального транспортного средства опять раздвоились, вытянулись чуть ли не вдвое и теперь очень напоминали паучьи. Только те складываются в суставах, а у серпанса они втягивались, а потом вновь словно выстреливались вперёд. Ни один робот с гидравлическими конечностями не смог бы сравниться с таким вот универсальным не то созданием, не то существом.

Но меня больше всего интересовало, как мы будем разминаться с хищниками, которые почти все успевали меня заметить несущегося на верхнем уровне, сделать атакующую стойку и даже потянуться ко мне пастью. А ведь не следовало забывать, что зубастые створки своих челюстей тот же тервель мог раскрывать в проходах на высоту до пяти метров; те же тараканоподобные скатреги доставали своими мордами на гибких шеях на высоту до четырёх почти метров; ну и байбьюки, четырёхметровые колобки, могли подпрыгивать на метр в своём гневе (не путать с моментами в Великих Сражениях), доставая на отметку до пяти метров, и ударить меня своим лбом с несколькими складками. Я мог безбоязненно проноситься лишь над зервами, да и то резвые ящеры могли использовать для прыжка ко мне те же валуны или возвышающиеся скалы.

Но пока у моего лихого скакуна была команда двигаться вперёд, он грамотно обходил как одиночных монстров, так и их скопления, полностью освобождая седока от ненужных мелочных команд и сам выдерживая строго основное, заданное ему изначально направление. Ха! И это мне весьма и весьма нравилось!

Оставалось только один момент проверить: не размажет ли боевой Росинант меня по стенке? Он-то, существующий в виде некой протоплазмы, свободно вонзится в твёрдую преграду, а мне на такой скорости может быть больно. Мягко говоря…

Поэтому я сместил наш путь скорее к стене каверны. Там притормозил серпанса и на самой малой скорости попросил меня доставить к вертикальной скальной поверхности. Идеально получилось: я мог касаться руками скалы, Росинант частично утопал в тверди, но меня о камень не било, а в худшем случае только мягко касалось твердью. То есть создание умело… всё.

Теперь мне оставалось немного попрактиковаться, научиться метать вимлач (если он остался работоспособен за последние шестьсот лет!) и…

Понятно, что я сам начну охоту первым, и скорее всего в одиночку. По сути, если резерв выносливости серпанса позволит, то я без всякой помощи или помощников могу и к городу Иярта наведаться в гордом одиночестве. С такой скоростью за день туда доберусь, а имея на вооружении метатель – с любой напастью справлюсь.

Но! Как я уже заметил и принял к сведению: в одиночку по Дну передвигаться вредно. Словно включается некий негативный процессор и на человека словно из рога изобилия сыплются все возможные и невозможные неприятности. Я не суеверный, в приметы не верю, да только забывать рассказы ветеранов, а уж тем более игнорировать их – нельзя… Точно, точно! Лучше уж перестраховаться и действовать отлично слаженной командой. Тем более что отныне у меня не только команда имеется, но и транспорт для ударной группы.

Другой вопрос, как транспорт этот заточить под тех, кто его не видит и не чувствует? Да и сам транспорт, пока не поставит метку на ладонь наездника, его слушаться не будет. Так мне кажется… или будет? Пока неизвестно. Только вот повозиться придётся в любом случае. И оно того стоит.

Приняв такое решение, я перестал тыкаться руками в стену на высоте пяти метров, да и поспешил к своим товарищам. Отныне придётся участвовать в экспериментах всем и каждому, и я уже примерно начал прикидывать, как оно всё будет организовываться.

Толпу обитателей нашей Пирамидки я догнал в тот момент, когда они возле стены уже просачивались в щель для пешеходов. Это мой заместитель правильно решил: нечего торчать в открытом Поле, когда командир ещё неизвестно когда вернётся с первой выездки. Но ещё издали я заметил по жестам и по крикам, что народ между собой довольно яростно дискутирует. Как только меня увидели, рты у всех закрылись, а у большинства улыбки расцвели до ушей.

Кстати, именно в тот момент я заметил, что Хруст держался возле моей подруги, даже и не подумав гоняться за мной по Полю, а Чамби этаким неповоротливым хвостом тоже ходил за Ксаной. Но если с когуяром всё ясно, он кроме меня только девушке и разрешал себя тискать или гладить, то вот почему привидение к моей даме прилипло? Неужели мы с ней так сроднились, что у нас теперь даже запах один? Не мешало бы разобраться на досуге… Может, даже у самого чипа информационного выведать: с чего это такие предпочтения? Вроде как ревности у меня не было, но удивления хватало.

Ну и поспешившая ко мне Ксана сразу вложила кого следует, не став дожидаться моих вопросов:

– Ты представляешь, эти дуры решили, что ты нас бросил и больше не вернёшься!

И перечислила имена участниц того самого «квартета отверженных», которые остались без мужчин и которым вряд ли удастся заинтересовать собой кого бы то ни было. Хотя, употреби они свою активность и желание выделиться крикливым недовольством в иное русло, могли бы исправить положение. Ведь недаром говорится, не родись красивой, а родись активной. Или: на каждый товар свой покупатель отыщется. Только и надо, что правильно этот товар показать, лицом, а не… тем местом, о котором вспоминать негоже.

Но факт оставался неприятным. Очень не хотелось мне свар, скандалов и неуместных отвлечений личного состава на полемики бессмысленного толка. Но с другой стороны, и террор вроде как вводить не хотелось. Чем приструнить женщин, на Дне долго думать не приходится. Только вот тогда получится вопреки собственной совести и объявленного для всех равноправия, свободы выбора и демократического самоопределения.