Юрий Иванович - Преодоление

А что это значит?..

И что значит моя жуткая болезнь, во время которой я десять суток неподвижно лежал в страшной коме?

Ой, мамочки!.. Неужели во мне, в моём бренном, измученном погонями и бедствиями теле ещё некое существо прижилось?!. А такое может быть?.. Кто бы подсказал?.. Два симбионта из разных миров в теле человека из третьего мира! Бывает такое?.. Это же… это кошмар! О-о-о!.. Слишком мягко сказано… Это не кошмар. Это самая печальная трагедия!

Или нет?.. Может, я слишком нервно к этому отношусь? Всё вроде под контролем… С ума не сошёл… Ведь живой пока, соображаю. Мыслями моими тоже никто не овладел: детство помню. Маму с папой – люблю, соскучился по ним, так видеть хочу немедленно, аж слёзы на глазах выступили.

Что ещё? О Марии помню, как и о двойняшках Катерине и Вере. Увидеть хочу? Хм! Не то слово! Не только увидеть, а и… всё остальное!

Да и вся остальная память – ни капельки не пострадала. При желании мог вспомнить чуть ли не каждый день прожитой жизни. Следовательно, нечего сидеть как полный дебил или закоченевший истукан! Работать!

Вот с этой последней мысленной командой я и вышел из транса, осмотрелся по сторонам и приступил к дальнейшей инвентаризации, а правильнее сказать, классификации личного состава.

Следующими ко мне были направлены Лузга Тихий, Сурт Пнявый и, конечно же, Ксана Молчун. Причём моя пассия наверняка приняла к сведению уже рассказанную ей Владом версию про очередь, поскольку заявила мне безапелляционно:

– Я пока понаблюдаю, а татуировку на ладони буду делать третьей.

Но самый молодой обитатель нашей башни тоже явно боялся и не хотел почему-то быть туристом. И всем пример правильного подхода к подобному выбору показал Сурт. Он в последнее время всё больше и больше становился этаким философом с вполне правильным, как по мне, мировоззрением. Вот и сейчас он подтвердил создавшееся о себе мнение, что после второго своего возрождения он значительно поумнел и поменял свои характеристики в лучшую сторону:

– Тут бояться нечего, ибо от выбора Судьбы не отвертишься. Тем более, когда начальные условия равны, то и бояться нечего.

У меня уже системы подачи информации были сформулированы на ять, процесс обучения тоже оформлен в лучшем стиле, так что уже через пяток минут стало ясно с Пнявым, и он получил свою татуировку. Причём на его примере стало ясно: никакой очерёдности не существует, выбор производится после снятия неких параметров с тела человека, и никакие пристрастия личные или посторонних на это не влияют.

Потому что Сурт стал отныне управляющим.

Этим он не загордился, не похвастался, а лишь глубокомысленно пробормотал, присматриваясь к татуировке:

– Никому не дано предсказать изменения, которые произойдут в его будущей жизни…

Что характерно, его рисунок увидел только я из посторонних. Как следствие, что Тихий, что Молчун несколько загрустили, понимая, что в лучшем случае они могут стать только «туристами».

Но в любом случае уже и Лузга совершенно спокойно пошёл на контакт с невидимым ему привидением. И насколько можно было судить по наружной реакции на боль, его долбануло чуть ли не сильнее всех. А может, точно так же, как и Тимофея Красавчика?

Но пока парень со стонами вздрагивал и никак не мог толком открыть глаза, я сам развернул его ладонь и первым присмотрелся к символу. Его, кстати, увидели все: космический корабль на фоне Сатурна. Ну и пока я подбирал соответствующие слова поддержки для парня, он наконец-то открыл толком глаза, осмотрелся и воскликнул:

– Вижу! Вижу! – Я даже чуть отпрянул от неожиданности:

– Чего на ухо орёшь? Так и оглохнуть можно!.. Чё видишь-то?

– Их! Их вижу! – восторженно лепетал Тихий, тыкая левой рукой в Чамби и Росинанта. – Отлично вижу! Один – как мешок с четырьмя ногами, а второй, как… большой мешок… и тоже с ногами!

– О-о-о! Так это же здорово! – только и оставалось мне воскликнуть.

Теперь я уже точно был уверен, что нанесение символа человеку на ладонь не заключается только в этом чисто визуальном действе. Удар по всей плоти и по сознанию болью провоцирует и побудку неких дремлющих в любом человеке сил, возможностей или умений. Пусть эти умения и минимальны, пусть они не всегда и большую пользу принесут, но они есть, и это настоящее чудо!

Теперь надо будет только копнуть ещё у Влада и у Степана, заставить, чтобы они сами за собой присмотрели, и скорее всего, у них тоже обнаружится нечто, весьма помогающее для проживания не только на Дне, но и где угодно.

Ну а пока я высказался на тему своих догадок, и мы бурно это обсуждали, Лузга вначале описал цвет, в котором он видит серпансов: этакий розовый, но блёклый, не идущий ни в какое сравнение с необычно яркими мохасиками. Вот это уже меня удивило: сам-то я как ни присматривался, так и видел привидения молочно-туманными.

А потом новый «турист» добавил с уверенностью в голосе:

– И дальше у меня видеть получается! Метров… на двадцать.

– Отлично! Как и у Тимофея! Ха-ха! Получается и в самом деле, что судьба нам приятные сюрпризы подбрасывает там, где мы порой ничего хорошего не ожидаем. Ну а ты, Сурт, ничего нового за собой не чувствуешь?

Но Пнявый, как ни озирался, как ни прислушивался к себе и как бока ни ощупывал, никаких ништяков за собой не заметил. Но оптимизма не растерял:

– Всему своё время. Возможно, моё сознание ещё не созрело для восприятия новых возможностей тела.

Чувствую, пора ему прозвище менять на Философ. Или сразу присвоить ему нечто уникальное, пусть и чужое? Можно ведь и Сократом назвать. Хотя… нет, слишком много чести будет для бывшего уголовника породниться с таким великим человеком. Да и не время сейчас такими мелочами голову захламлять.

Поэтому я вопросительно взглянул на Ксану:

– Ты готова? – получив её ладонь в свою, стал подводить к невидимому ей чипу: – Помнишь, что тебя будут спрашивать? Ну и не забудь начинать ответы с «Наездника».

И очередной сюрприз! Ксане чип решил присвоить тоже титул наездницы!

Наверное, поэтому она и боль от нанесения наколки восприняла с восторженной улыбкой на устах и повизгивая скорее от удовольствия, чем от неприятных ощущений. Тут же раскрыла плотно сжатые веки, взглянула на ладонь и запричитала в некоей экзальтированности:

– У меня другой рисунок! Я – наездница! Ух, как здорово! – Пока мы присматривались к её ладошке, она уже и по сторонам осмотрелась, продолжая голосить: – Вижу! Тоже вижу розовые мешки! О-о! А тот какой здоровенный! И дальше! Дальше тоже вижу! Причём вижу не просто на двадцать метров больше, а… а на все тридцать! С трудом, но противоположную стенку ущелья просматриваю! – затем ткнула пальчиком в сторону наших поясов: – И сияние груанов вижу!