Евгений Щепетнов - Путь Найденыша

– Да, конечно. Свидетелей рядом не было. Слово офицера против слова… преступника.

– Пока суд чести не признал его преступником – Нед не преступник! Уж вы-то, человек службы безопасности, должны знать это лучше меня, Шентель!

– Да, вы правы. Приношу свои извинения, – легко, с улыбкой согласился майор. – Мне очень жаль, что такое случилось с вашим ставленником, господин полковник! Теперь разрешите покинуть ваш кабинет – я должен известить всех свободных офицеров о предстоящем суде. И самое главное – предупредить судей. Вы уже в курсе, осталось известить полковника Зайда и полковника Эвора.

Шентель четко отсалютовал и вышел из кабинета. Полковник с минуту сидел молча, затем яростно схватил какую-то бумагу и разорвал ее в клочья, рыча от возбуждения. Успокоился и грустно покачал головой:

– Ну что же ты натворил, Нед? Плакала твоя офицерская школа. Хорошо если башку твою дурную убережем. – Он посмотрел на обрывки представления и снова покачал головой.

В камере было прохладно. Надо отдать должное гарнизонной тюрьме – чисто, подметено, ни тебе крыс или насекомых. Впрочем, может быть, так только в офицерской камере? Само собой, Неда не засунули в общую, к нарушителям порядка солдатам. Какой-никакой, а офицер.

Нед не боялся суда. Единственное, что было горько и обидно, – так все хорошо шло и так вот плохо заканчивается. Убить себя он не даст – это Нед знал наверняка. Что сделает? Да кто знает, что он сделает! Но не даст себя убить, и все тут. Напустит демонов, например. И тут же возник вопрос – а если на него натравят друзей? Тех же Ойдара и Арнота? Ну, к примеру, прикажут им напасть на него и скрутить! Или просто убить! Что он будет делать? На них тоже напустит демонов, чтобы те выедали их изнутри? Как ему поступить? С одной стороны, они ведь будут стараться убить Неда, а с другой – ведь друзья! Но дать им убить себя? Как так?

Запутавшись в рассуждениях, Нед не пришел ни к какому выводу. Улегшись на нары, стал думать, мечтать, глядя на маленькое оконце под крышей, с трудом пропускающее дневной свет.

Если бы не было этого случая в столовой – он бы сейчас шел по городу. Весь такой нарядный, красивый, в новой одежде… Может, познакомился бы с какой-нибудь девушкой… она бы влюбилась в него и пригласила домой, знакомиться с родителями. Ведь все девушки, которые имеют серьезные намерения, знакомят с родителями.

Нед слышал о таком еще в деревне. Только не мог понять – чего это знакомить, когда они прожили рядом всю свою жизнь. Впрочем, в городе же по-другому, тут небось люди не знают имен тех, кто живет на соседней улице. Верится с трудом, конечно, но всякое может быть. И вот – приводит она Неда домой и говорит: «Это мой любимый, я хочу за него замуж!» А отец – он обязательно такой высокий, седой, как полковник Хеверад, наподобие, важно говорит: «Мать, дочка привела будущего мужа! Хороший парень! Он мне нравится!» Мать: «Ой, как я рада! Проходите, пожалуйста! Мы как раз собирались ужинать (или обедать – разницы никакой)».

И вот, проходит Нед в комнату, большую такую – гостиную. А та-а-ам… на столе – суп с куриными потрошками… каша с мясом… фрукты засахаренные (пробовал один раз на праздник, пьяненькая баба угостила), копчености всякие. Ракушки – много ракушек с острой травкой. И Нед ест, ест, ест! Пока живот не начинает раздуваться от съеденного!

Живот Неда дико забурчал, бурно реагируя на гастрономически любовные мечты, и парень невольно засмеялся – о чем бы ни начал мечтать, всегда все его мечты сходят на обед или ужин! Просто проклятие какое-то! Пообедать-то не успел, а жировой прослойки никакой. Как терпеть? Может, хоть какой-нибудь ужин арестанту принесут? Не будут же они его судить голодного? А почему не будут? Очень даже будут. Чтобы неповадно было поганить в столовой!

Да, со столовой промахнулся, конечно. Почему-то посчитал, что имеет право врезать лейтенанту. Конвоиры все разъяснили ему в доступной форме: да, он офицер. Но если его оскорбили, он должен подать рапорт по инстанции командиру того подразделения, в котором служит. Тот рассмотрит жалобу и передаст рапорт дальше. Или же накажет обидчика своими силами – если прегрешение мелкое. Крупные прегрешения рассматривает сам командир корпуса. Он – главный судья. Но и он подчиняется кодексу офицерской чести. И если сочтет нужным – назначит суд офицерской чести, где и рассмотрят вину нарушителя. Вот так и следовало сделать, а не кидаться с кулаками на вышестоящего офицера. Если бы он бросился на сержанта – такого шума не было бы. Подрались два сержанта, и все. Кстати сказать, дуэли запрещены приказом полковника Хеверада, как, впрочем и драки. Но с сержантом дело ограничилось бы денежным вычетом, это максимум, что получил бы Нед. Но теперь… теперь все было довольно плохо.

Мысли Неда прервал грохот за дверью, и знакомый бас заревел:

– Вы что, болваны, не видите печати и подписи полковника?! Скоты! Да я вас самих упеку за невыполнение приказа командования! Открыть немедленно! Идиоты! Много власти забрали со своим Шентелем! На шею сели, дармоеды! Ну, суки, в первый ряд копейщиков бы вас, чтобы вам в атаке кишки выпустили, ослоголовые!

Голос Жересара был таким мощным, что пробивал даже сквозь дубовые двери, окованные железом, и казалось, что лекарь стоит где-то рядом, в камере.

Загромыхал засов, и в темницу ввалился красный, встрепанный лекарь. Он оглянулся на охранника, шагнул назад и с такой силой дернул дверь, что она чуть не прищемила голову любопытного безопасника. Тот едва успел отпрянуть назад, иначе вместо головы мог получиться блин.

– Пошел вон, сучонок! – крикнул в дверь Жересар и, довольно ухнув, с удовлетворением заметил: – Хорошо тут у тебя! Прохладно! Пивка бы еще и залечь поспать часа на три. Как в погребе холодно! А на улице жарища! Так что во всяком положении есть свои преимущества. По крайней мере так надо думать, чтобы не расстраиваться. Правда, сынок? Ну и чего ты натворил? Зачем ты этому козлу в морду дал? За дело небось?

– За дело, – улыбнувшись, кивнул Нед. – Я в столовую пришел, он там сидел. Увидел меня, стал говорить гадости про меня и полковника. Я подошел и потребовал, чтобы он извинился. Тогда он повторил свои мерзости. Я и ударил. Вернее, не ударил, а всего лишь дал пощечину. Я не думал, что он такой хилый и слетит на пол. Прямо-таки как бумажный… а ведь такой здоровила. Ну и тут этот самый безопасник появился. Меня закрутили и увели. Лейтенант сразу стал врать, что…

– Знаю, знаю, что он начал врать! – нетерпеливо перебил лекарь. – Мне это неинтересно. Мне интересно то, что он говорил про полковника! Хеверад настоящий вояка, но обиды не прощает, как какой-нибудь придворный интриган. Так что… Понимаешь, какая штука… Ты случайно попал в центр интриги… не знаю, можно ли тебе рассказать… в общем – только для тебя, и никому! Не болтай! Идет борьба за должность командира корпуса. Шентель давно метит на это место, копает под полковника. Но у того все схвачено в министерстве (подробности тебе не нужны). В общем, никак у него не получается. А тут – ты с преступлением, за которое солдата порют насмерть. А могут запороть и офицера, но скорее всего – разжалуют и поставят на самое опасное место – в копейщики, в первый ряд. На погибель. То есть туда, откуда ты благополучно ушел. Более того – полковник хотел отправить тебя в офицерскую школу. А с воинскими преступлениями в офицерскую школу тебя не возьмут – безродного, не имеющего денег. То есть карьеру тебе сломают точно. И это если ты выживешь за пять лет службы в первом ряду. О чем я начал-то… о полковнике. Так вот. Полковника скинуть им не удастся, но ему придется сильно постараться, чтобы удержаться на месте. И еще – капля камень точит, и в следующий раз он может уже не устоять. Понял? Ни черта ничего не понял. Дитя ты, дитя. По телу взрослее всякого взрослого, а в интригах – дитя малое. Но может, оно и к лучшему? Зачем тебе эта грязь… Теперь рассказывай – что там болтал этот козленок.