Юлия Рыженкова - Халт

– Меня? То есть я один должен буду справиться с черносолнцевцами? – обалдел сын Глойфрида.

– Ну, думаю, тебе бы прислали двух-трех адептов Ордена для мудрого руководства, – съязвила маг.

– Но я же сбежал…

– …и спутал им все карты.

– Что же делать? – в отчаянии спросил Халт.

– Думаю, пора бежать в другие миры, поспокойней, – налила себя вторую рюмку наливки Ванда.

– Так нельзя! Должен быть какой-то способ спасти миллионы живых существ!

– Ты полезешь один к приспешникам Хаоса? Да-да, знаю, тебе так промыли мозги, что полезешь. Вот только уверяю, тебя прибьют еще на входе.

Халт усиленно думал. Несмотря на сытный обед, голова работала как никогда ясно. Старуха права: одному туда лезть бессмысленно. Он бывал на Арене и знал пропускную систему. Чужак там не пройдет. Вряд ли в Храме по-другому. Куда спрятан черный шар – тоже неизвестно. В общем, в одиночку не справиться. Необходим неожиданный удар, а для этого нужно войско, причем собрать его придется за месяц. Невозможно сделать это с нуля, но где же взять основу? Может, спросить совета у Тарана?.. Стоп! Таран!

– Я знаю! – заорал Халт так, что Ванда чуть не расплескала третью рюмку. – У меня есть армия!

Три женщины посмотрели на него как на тронувшегося и выразительно промолчали.

– Драга, «Сопротивление»! Нужно уговорить лидеров организации призвать всех к оружию. Сколько это гномов? Тысяча?

Драга улыбнулась:

– Не знаю точно, но, думаю, поболе. А ты голова!

Теперь пришла очередь Халта рассказывать присутствующим о гномьем «Сопротивлении», об одном из его лидеров и хорошем товарище Тори Гримсоне, о том, как они ненавидят новых хозяев города и готовы положить жизни ради того, чтобы выгнать их. Если получится уговорить их выступить против черносолнцевцев…

– Нет, все-таки ты не безнадежен, Халт Хединсейский, – хлопнула Ванда его по плечу.

Остаток дня подыскивали жилье. Сын Глойфрида отнес ювелиру кольцо с бриллиантом, и теперь на его поясе болтался увесистый мешочек с монетами. Экономить не было нужды, так что в прежнюю мансарду он возвращаться не хотел, но и перебираться в более престижные районы не желал: здесь живут все его друзья, здесь он свой. Так что Халт снял квартиру в одном из городских домов, поближе к рынку и Драге, но дальше, чем прежде, от Тарана. Впрочем, до товарища все равно можно было дойти пешком.

– Братан! Ты ли это?! – Тори бросил ложку и выскочил из-за стола. Халт угадал с приходом: гном недавно вернулся со смены, и все семейство Гримсонов обедало. – Давно приехал?

– Вчера, – улыбнулся Халт.

Так получилось, что из всей семьи Гримсонов он, помимо Тори, хорошо знал лишь Томилу. Несколько раз встречался с седовласым дедом, но обычно это происходило в «Новом Квершлаге», куда тот изредка заглядывал в поисках внука. Отца Тарана Халт и вовсе никогда не видел. В отличие от седовласого, с длинной бородой деда тот оказался черняв и усат и, несмотря на то что тоже трудился на шахтах, не мог похвастаться выраженной мускулатурой. Если бы Халт не знал о семейной профессии Гримсонов, то решил бы, что отец Тарана – ученый или инженер, не поднимающий ничего тяжелее древнего фолианта о притяжении тел. Правда, это очень тяжелый фолиант (сыну Глойфрида приходилось его читать). Дед своими ручищами больше смахивал на шахтера, но достаточно было посмотреть на его осанку, как он держит голову и разговаривает, и становилось очевидно, что Гримсоны – древний и очень уважаемый род. Вероятно, когда город принадлежал гномам, они входили в число его правителей. Та же осанка, тот же взгляд передались и его сыну, а вот внуку уже не достались. Торион вел себя как обыкновенный городской раздолбай, зато из него выплескивались энергия и харизма. В первую очередь это чувствовали гномихи, от которых у молодого Гримсона не было отбоя. Но и парни, зачастую сильнее и умнее, вились вокруг него, признавая лидером.

– Познакомьтесь, это мой хороший друг Халт, – представил Тори.

– Привет! Давно не виделись, – улыбнулась Томила. Двое старших сдержанно кивнули.

– Это мой дед по прозвищу Седой, а это отец, все называют его Умником, – продолжил гном.

– Прошу прощения, что отрываю вас от семейного обеда, я просто хотел поговорить с Торионом. – Халт решил, что не стоит огорошивать всю семью гномов сообщением о гибели мира.

– Дед, я пойду, а? – Внук сейчас казался маленьким гномиком, спрашивающим разрешения погулять с друзьями, и от этой несуразицы – один из вожаков «Сопротивления» спрашивает разрешения покинуть обед! – Халт чуть не засмеялся. Потом вспомнил собственные семейные обеды и посерьезнел. Да стань он хоть владыкой мира – покидать семейный обед до того, как глава семьи встал из-за стола, – катастрофа. В роду Хединсейских ходило много дурацких, как казалось Халту, правил, однако они были нормой в приличном обществе. Почему какое-то общество считалось приличным, а какое-то – нет (обычно это зависело от древности рода, денег и умения вести светские беседы), сын Глойфрида не понимал, но годам к двенадцати просто принял это как данность.

Тори отпустили, и товарищи вышли на улицу.

– Ну что, возьмем по пиву – и к тебе? – предложил Таран.

– Не, – замялся потомок Хагена, – давай лучше погуляем… У меня там девушка.

Гном присвистнул:

– Хорошенькая?

– Даже не думай! Я ее из лап Хаоса выдернул, так что можешь на нее даже не смотреть!

– Да больно надо! Мне и гномьих хватает! А ты, кажись, влюбился?!

– Нууу… есть немного.

– Все, я подыхаю от любопытства! Пошли смотреть твою девушку!

– Остынь, Тори, – посерьезнел Халт. – Я тебя вытащил поговорить не о ней. Есть новости, и, кажется, плохие.

С гнома тут же слетело веселье.

– Может, все же в трактир?

Халт помотал головой:

– Лучше куда-нибудь, где нас никто не услышит.

Таран повел товарища за город, туда, где по берегам Кальмиуса росли ивы. Наступил август, но солнце все еще шпарило, и болтаться среди каменных домов никому не хотелось. Пока шли, болтали о всяких пустяках; гном рассказывал, что начинаются работы по горной проходке на новой шахте, что стражники опять устраивали облаву, пытаясь поймать организаторов «Сопротивления», но информаторы сработали хорошо, и всех предупредили за несколько часов. Халт же рассматривал окрестности. Почему-то улицы Антракаса казались родными, и он радовался, что здесь ничего не изменилось: те же дома из светлого камня, те же немощеные дороги, степь, по которой так и не пустили телеги для гномов-шахтеров, цветы в горшках на подоконниках и редкие в этом районе кусты роз по обочинам. Наконец, они ушли достаточно от города, сели на берегу, под раскидистой ивой. Халт, собираясь с духом, принялся пускать камушки по воде: сколько раз подпрыгнет, пока не утонет. Тори тоже сгреб горсть камней, пытаясь переиграть товарища.