Юрий Иванович - Десятый принц

Да только, увы, ничего не получилось. Ещё в момент самого начала прыжка по нападающему ударила «троечка», превратив его в банальную, трясущуюся от боли статую. Статуя, выпуская табуретку из рук, рухнула за спиной сержанта, который не оглядывался даже, а просто сделал шаг вперёд. При этом Третий, уже в который раз, изогнулся от удара невидимого хлыста по спине и получил последнее предупреждение:

– Ещё раз застынешь на месте вместо исполнения моего приказа, буду наказывать только «двоечками». Одеться и встать в строй! – затем, даже не глядя на жертву своего насилия, тянущуюся к рубахе, развернулся к дёргающему в конвульсиях боли Шестому и обвинительно ткнул в него указательным пальцем: – Так будет с каждым! К тому же при особо большой «симпатии» с моей стороны я для наиболее шустрых, наглых или резвых не пожалею «четвёрочки» или «пятёрочки». Учитывайте это, олухи!

Носком своего армейского ботинка он откатил тело чуть в сторону и прошёл к центру коридора. Там развернулся и опять рявкнул:

– Пятый! Твоя табуретка должна стоять у изголовья твоей кровати!

Тот посмотрел исподлобья на горлопана и словно выплюнул из себя:

– Ну так поставь её на место! – и сжал до белизны кулаки, пытаясь приготовиться к отражению болевой атаки. Но её сразу не последовало, раздалось наущение, сопровождаемое поднятым, на этот раз вверх, указательным пальцем:

– Я только что упоминал про особо наглых. Этот… – палец опустился на поднимающегося Шестого, – ничем меня не оскорбил, пытаясь просто убить. А вот ты… – всё тот же палец, который десять пар глаз страстно мечтали выломать одним только ненавидящим взглядом, теперь указал на Пятого, – меня пытаешься унизить. Возомнил себе, что имеешь право приказать своему командиру…

– Ты не командир! – не разжимая зубов, процедил Пятый. – Ты пустое место!

– Ха! Почему же ты оделся?

– Если уж умирать, то одетому!

– Похвально, признаю… Но! Нерационально, – со смешком продолжил сержант, – и сейчас я тебе посчитаю почему: два раза ты заговорил со мной без разрешения, а это две «двоечки». И два раза меня попытался оскорбить, а это уже весьма негативно скажется на твоём самочувствии: две «четвёрки». Но и это ещё не самое для тебя печальноё! За подобное поведение одного, когда сумма штрафов превышает цифру десять, полагается наказание для всех. А именно: по «двоечке» на рыло – для первого раза. Так сказать, для сработанности коллектива, выработки ощущения чувства локтя и зарождения духа общности и сопричастия в любом деле. Весьма, знаете ли, штука полезная, помогающая дружбе и взаимоподдержке. Ха-ха!.. Но это так, к слову… Пятый! К наказанию готов?

Тот и так уже побледнел от перенапряжённого ожидания, поэтому не ответил, а скорей прохрипел:

– Попробуй!..

На что мучитель словно обрадовался:

– О! Ещё «единичка»! За неправильный ответ и за отсутствие обращения «господин сержант»! Поэтому с неё и начнём…

Не успел он договорить, как наказуемый дёрнулся от боли вдоль спины, давя в себе глухой стон. Но не просто устоял на ногах, а даже с места при этом не двинулся. Это напомнило сержанту ещё о чём-то, вызвавшем у него здоровый, оглушительный хохот. И, только отсмеявшись, он дал объяснения:

– Чуть не забыл! Если кто мнит себя великим гипнотизёром, шаманом или чемпионом по художественному пуканью, забудьте об этом, как о мамкиной титьке. Здесь оно вам не только не пригодится, но даже будет значительно вредить здоровью, мешать обучению и отвлекать от полноценного физического развития. А получаемую боль лучше не перенаправлять на своего командира, как только что пытался сделать вот этот дебилоид, а попросту постараться эту боль не заслуживать. Это же так просто, парни! Делайте все, что я вам прикажу, и будет вам счастье! Ну а пока…

И все десять новобранцев ада повалились на пол от ударившей боли «двоечек». Фредди, в отличие от большинства несчастных, впервые прочувствовал удвоенную по сравнению с «единичкой» боль, прокатился по полу, не зная, как от неё избавиться, и даже умудрился прокусить себе щеку стучащими зубами. Но и при этом сумел кое-что рассмотреть. А именно: поведение своего соседа. Тот дёргался меньше всех, а потом, после команды «Встать!», стал подниматься чуть ли не самый первый.

Уже стоя на четвереньках, принц шёпотом спросил у Девятого:

– Разве тебе не больно?

– Больно… – зашептал тот в ответ, почти не раскрывая рта, – но такова наша карма… Поэтому надо расслабиться и терпеть…

«Ну, точно индус! – пронеслось в голове у Фредерика. – Потому и смуглый такой! И худобой больше йога напоминает… Зато у него масса тела меньше… а потому и нервных окончаний – конкретный недостаток…»

Не успел десяток подняться, как экзекуция Пятого продолжилась по обещанной программе. Он пару раз подергался в конвульсиях от индивидуальных «двоечек», а потом его скрутила болью первая «четвёрка». Из глотки вырвался хрип, похожий на собачий скулёж пополам со скрипом несмазанных дверных петель. Длилось подобное наказание полторы минуты. Потом три минуты перерыва, в конце которых наказуемый только попытался чуток со стоном шевельнуться, и сразу же вторая порция. Всё это время остальные девять воинов с ужасом взирали на происходящее, тщились понять, что вокруг происходит, и только краем сознания пытались осмыслить, что опять с менторским пафосом талдычит мерзкий сержант. Разве что уразумели одно: их сейчас, сразу пытаются сломить морально, уничтожить духовный стержень сопротивления и фактически превратить в ничего не думающих рабов.

А лектор, наверное, сопоставил себя с академиком, вещающим с военной кафедры перед многочисленной аудиторией студентов философского толка:

– Воины! Существует великое правило жизни, и оно гласит, что усилие – есть необходимое условие нравственного совершенствования. То есть любая нравственная, моральная победа над своим духом – это результат определённых, порой невероятно тяжких во всех планах усилий. А чтобы достичь наивысших высот, надо совершать подвиги, слагающиеся из пирамиды усилий, – чуть ли не ежедневно! А посему гордитесь! Вам дан уникальный шанс для совершенствования себя как личности, шанс развития в себе харизмы, шанс для возвышения на недосягаемую высоту своего духовного облика и шанс навсегда остаться в истории благодаря своим великим, прогрессорским деяниям! Не упустите этой возможности!

То, что он говорил, никак не соответствовало тому, что творилось раньше, и тому плачевному состоянию, в котором пребывал пускающий слюни Пятый. Наверное, именно по этой причине самый молодой на вид, чуть ли не юный парень возле седьмой коечки, выразил изумление в коротком вопросе: