Кертис Джоблинг - Месть Змеи

– О да, и жила очень неплохо. Во всяком случае, до тех пор, пока мы с Черным Сердцем не повстречали ее караван на краю Вайрмвуда, – она бросила короткий взгляд через плечо на Лесовика, стоявшего у вершины гнезда, и махнула ему рукой. – Твоим друзьям придется за многое держать ответ. Отец Черного Сердца был шаманом, которого убил твой Волк, а его душу после смерти мучил другой твой дружок, лорд-свинья. Я просила его в память о прошлом вновь стать для тебя Рольфом, но он сказал, что скорее перережет себе горло тупым кремневым ножом, чем снова согласится сыграть роль грязного цыгана.

Уитли посмотрела на дикаря, он стоял в темноте неподвижно, словно статуя. «А я так верила им. Это моя вина. Я сама привела их сюда», – подумала она.

– Продолжаешь проклинать себя? – спросила Вала, словно прочитав мысли юной верледи. – За то, что я здесь.

Старуха присела на пол по другую сторону очага, движения ее были неловкими и медленными. Глядя на нее, Уитли заметила – что-то изменилось в очертаниях Валы, даже сейчас, когда она предстала в облике Бабы.

– Не стоит, – продолжила старая карга. – Это все равно должно было случиться, так или иначе. Не кляни себя за то, что привела меня сюда, в город твоего отца, Медвежонок. Такое несчастье постигало всех верлордов, которые за долгие годы пытались встать мне поперек дороги. Теперь, когда они сражаются друг с другом, у меня появилась отличная возможность прибрать к рукам их земли. Придет время, и всем им наступит конец – мой народ станет сильнее и многочисленнее, и нашим будет все – и Дайрвуд, и Вестланд, и Дейлиленд, и другие земли. Кара постигнет всех, кто так долго угнетал моих дикарей.

– Ты и твои люди – чудовища! – отрезала Уитли. – Вы сжигаете фермы, вырезаете под корень целые семьи, грабите и убиваете купцов на дороге Дайр-роуд. Твои Лесовики – каннибалы, они не могут существовать в цивилизованном обществе!

– Они живут в лесах с того времени, когда на этой земле появились первые люди, это древнейший род, – огрызнулась Вала, протягивая к огню свои скрюченные руки. Мерцающие угли осветили снизу ее лицо – правая глазница Валы была пустой, черной, этот глаз Змея потеряла в схватке с Гретхен. – Когда-то Дайрвуд был нашей землей, и он снова станет нашим. Время лордов-медведей закончилось.

Теперь Уитли поняла, что именно показалось ей необычным в старухе. Тело Валы деформировалось и обмякло, колыхалось при каждом движении, а живот сильно вздулся. Казалось, что Вала неудачно трансформировалась, и ее человеческий облик слился с обликом Змеи. Уитли поежилась от омерзения, и Вала заметила ее реакцию.

– Мой живот? – рассмеялась старуха и стянула шаль, давая Уитли возможность лучше ее рассмотреть. К горлу девушки подкатил комок, когда она увидела на торсе Валы выступы, напоминающие концы сломанных костей, грозящих проткнуть насквозь ее плоть. Лже-Баба шевельнулась, колыхнув своим безобразным телом.

– Мне требуется довольно много времени, чтобы переварить пищу, – продолжила Вала. – Особенно такую большую добычу, как тот парень. Человеческий облик не идеален для моего обмена веществ, который и так был сильно нарушен за последние несколько месяцев. Одну из девчонок мне даже пришлось отрыгнуть где-то посреди дороги в Дайрвуде. Спасибо моему дорогому Черному Сердцу, он прибрал ее тело.

У Уитли скрутило желудок. Она поняла, о чем говорит Вала. В памяти всплыло их путешествие в Брекенхольм через Лонграйдингс и по дороге Дайр-роуд. Все это время Вала просидела в своей кибитке, прикрывшись грудой одеял, скрывавших ее тело. А еще были неожиданные исчезновения детей.

– Те дети… – начала Уитли, но Вала опередила ее:

– Даже прикинувшись цыганской ведьмой, я должна была питаться. Конечно, я могла съесть миску варева, как все остальные, но этого для меня было мало. И, когда было нужно, я питалась живой пищей, как и требуется настоящей Змее.

– Ты убийца, чудовище, – пробормотала Уитли, стирая с глаз слезы.

– Это не убийство, – поправила ее Вала, поглаживая рукой свое бесформенное тело. – Я убиваю, чтобы есть, а ем, чтобы жить, таков закон Природы. Она создала охотников и жертвы. Я подчиняюсь своим инстинктам, а они говорят мне, что люди – это пища.

– Есть ли в тебе хоть что-нибудь человеческое? – грустно качая головой, сказала Уитли.

– Кроме этого парня в моем животе? – рассмеялась Змея. – Пожалуй, нет, да и почему оно должно во мне быть? Я оборотень в чистом виде, Медвежонок. Обладать человеческими чертами – признак слабости. Именно этим вы, дети Бренна, отличаетесь от моего рода.

– Твоего рода? – настороженно спросила Уитли.

– Мы – Древние оборотни, появившиеся раньше твоего Бренна и его Великой Трапезы. Ты и твои верлорды должны трепетать перед моим родом. Медведи, Волки, Львы, Ястребы – думаете, это вы владеете землей, начинаете войны, придумываете законы, считаете свою цивилизацию единственной на этой планете. Но было время, когда вами распоряжались мы, и в глазах нашего рода вы были ничем не лучше обычных людей. Это мы правили миром в эпоху лордов-драконов. И мы вновь придем к власти. Ты что-то мямлишь о человечности, так, словно это великий дар, – хихикнула Змея, сплевывая на пол. – Человечность – это проклятие. Вы все слабаки в глазах Древних оборотней, таких, как я.

Уитли наконец опустилась на пол, охваченная горем. Уронила голову на грудь, не в силах сдержать свои чувства.

– Все правильно, девочка, – сказала Вала тихим, но оживленным голосом. – Не сдерживай слезы. Поплачь над собой. Твоя игра проиграна. Надежда? Ее не осталось.

Напитанные ядом слова Валы струились над очагом, и каждое из них глубоко ранило душу Уитли, лишало ее последней решимости. Сколько сил она потратила на то, чтобы вернуться домой после того, как потеряла отца и брата – и все понапрасну? Вместо этого она привела в свой дом убийцу, сама передала Змею в добрые руки своей матери.

– Знай, маленький Медвежонок, когда придет время, твоя смерть будет быстрой и легкой. Возможно, и во мне таится капелька того, что вы называете человечностью. Мне было на удивление приятно путешествовать вместе с тобой, меня всегда забавляла твоя детская наивность и доверчивость. Мне, пожалуй, будет даже немного жаль, когда настанет время убить тебя. А оно скоро придет, детка, и умереть ты будешь должна как подруга Волка – в этом твоя вина.

– Ты ждешь, что он придет, но Волк может быть уже мертв! – всхлипнула Уитли, закрывая лицо руками. – Он может никогда не прийти – что тогда? Тогда все-все-все окажется напрасным!

– Как это все окажется напрасным? Я уже получила Брекенхольм! – сказала Змея. – И потом, он придет. Однажды он появится здесь, и обещаю, что это случится очень скоро. Не бойся, я не заставлю тебя страдать перед смертью. И твою мать тоже.