Кертис Джоблинг - Тень Ястреба

На шее человека, стоявшего рядом с Гриффином, тоже был надет ошейник. Новенький. Железный.

– И вы тоже, – сказал Дрю, прежде чем повернуться к новому гладиатору. Тот посмотрел на Дрю своим единственным глазом – другой он потерял в недавнем бою. – Но вообще-то я хотел потолковать с Джоджо.

…Она плавала в озере, кристально чистая вода расходилась кругами при каждом взмахе ее рук. Берег был почти рядом, над озером стояла звенящая, прекрасная тишина. Она была одна-единственная душа во всем мире, наслаждающаяся своим одиночеством. Перевернувшись на спину, она сделала несколько гребков, чувствуя упругое сопротивление воды, медленно двигаясь вперед, глядя в небо, ощущая, как нежно касаются ее кожи теплые лучи солнца. Она вытянула руки, снова перевернулась на грудь и теперь работала только ногами. С ее губ сорвался негромкий смешок. Она опустила голову под воду и открыла глаза.

Теперь ее окружила тьма. Там, на поверхности, стоял прекрасный солнечный день, а под водой притаилась непроглядная ночь. В сумрачной глубине замелькали неясные тени, они поднимались со дна, приближались. Лучи света проникали в толщу воды, в них загорались глаза чудовищ – ужасные, бледные, с крохотными зрачками. Она попыталась вынырнуть на поверхность, но ударилась головой о появившуюся на воде корку льда. Сквозь лед она видела солнечный свет – такой близкий и такой безнадежно далекий. Она заколотила руками по льду, пытаясь выбраться на поверхность. Снова посмотрела вниз, во тьму, почувствовала, как первая из призрачных теней схватила ее за ногу своими когтями и потащила ко дну, в черную глубину воды. От боли и страха она закричала – изо рта у нее вырвалось облако воздушных пузырей…

Бетвин открыла глаза. Ночной кошмар сменился темнотой каюты. Она посмотрела на соседнюю койку, где в полумраке можно было различить очертания тела спящей королевы Амелии. Бетвин протянула руку под одеяло, чтобы ощупать себе ноги – ей казалось, что в них до сих пор остаются вонзенные когти чудовища. Не обнаружив на ногах никаких ран, она наконец расслабилась и уронила голову на подушку.

Дикой кошке плохо спалось на борту «Мальстрема», хотя она выросла на острове, стоящем посреди озера, и ее отец, барон Мервин, лорд Роббена, часто брал ее с собой на лодке. Хорошие это были времена, счастливые. Но лениво кататься по спокойному озеру и жить на борту пиратского судна, бороздящего море, – это, согласитесь, далеко не одно и то же.

К свержению короля Леопольда Бетвин отнеслась очень спокойно. Да, они оба принадлежали к семейству кошачьих, но на этом все их сходство и заканчивалось. Для диких северных кошек родиной была Лиссия, поэтому Котов из Баста они считали не более близкими кузенами, чем, скажем, Собак из Омира. Во время восстания Мервин не раздумывая принял сторону лорда Дрю, стал одним из основателей Совета Волка, а затем возвратился домой, на озеро Роббен, оставив дочь прислуживать своей королеве.

Живя в Бак-Хаусе с королевой Амелией, Бетвин неожиданно для самой себя заметила, что все с большим нетерпением начинает ожидать визитов барона Гектора. Особняк лорда-оленя в Хайклиффе он посещал довольно часто, как правило, у него были какие-то дела к Дрю. Она чувствовала, что и Гектор ищет повода познакомиться поближе, но в городе застенчивый барон так и не нашел подходящий для этого момент. Или повод. Даже сейчас, оказавшись вместе с Бетвин на борту корабля графа Веги, он никак не мог преодолеть свое стеснение.

Начиная с сегодняшнего утра она решила сама пойти на более близкое знакомство с магистром. Ведь самое главное – начать, не так ли? И неважно, кто сделает первый шаг. Сердце Бетвин успокоилось, стало биться медленно и ровно, она готова была снова уснуть.

И тут она услышала это.

Сначала Бетвин приняла этот звук за шум волн, бьющих в толстый деревянный борт корабля, но потом поняла, что это не так. Звук был непрерывным, похожим на журчание воды, он то повышался, то понижался, ритмично пульсировал. К первому голосу добавился второй, третий, и вот уже целый хор зазвучал, обволакивая своим пением Бетвин, просачиваясь сквозь стены каюты – призрачная, как притаившиеся в углах тени, бесконечно повторяющаяся мелодия.

Бетвин скинула ноги с кровати и встала на пол. Потянувшись, сняла с крюка висевшую под потолком каюты лампу, подвернула фитиль. Свет разогнал темноту, разбудил спавшую королеву.

– Что такое? – шепотом спросила Амелия. – В чем дело, Бетвин?

– Вы слышите звуки, ваше величество?

Амелия некоторое время лежала, внимательно вслушиваясь, прикрыв ладонью лицо от света. Затем, расслышав, широко раскрыла глаза, сбросила одеяло и выбралась из постели, встала рядом с Бетвин босыми ногами на холодный пол. Затем сама взяла свой пеньюар, закуталась в него, а ее фрейлина тем временем набросила на себя накидку.

– Эта песня, – сказала королева, – откуда она звучит?

Бетвин открыла дверь каюты, ожидая увидеть матросов, пытающихся выяснить происхождение странных звуков, но в коридоре было пусто.

– Прошу вас, ваше величество, – сказала Бетвин королеве, – оставайтесь здесь, а я постараюсь узнать, что это такое.

– Если ты думаешь, что я отпущу тебя одну, то ошибаешься, – покачала головой Амелия. – Я иду с тобой, моя девочка.

Обе женщины вышли в коридор. Переборки корабля потрескивали, этот звук сливался с наполнявшим воздух странным, зловещим пением. Бетвин кралась вдоль переборки к ведущему на главную палубу трапу, ведя рукой по полированной деревянной обшивке. Затем, осторожно держась за поручни, поднялась наверх. Ведущая на палубу дверь болталась на петлях, а за открытой дверью стояла ночь.

Экипаж «Мальстрема» собрался на палубе, в ночном тумане фигуры матросов напоминали статуи. Они неподвижно стояли, покачиваясь в такт волнам, словно ячменные колосья. Здесь, снаружи, странное пение раздавалось громче, теперь было понятно, что оно доносится с моря.

– Что это с ними? – спросила королева.

Каждый матрос стоял, словно загипнотизированный монотонным, то повышающимся, то понижающимся напевом. Бетвин заметила среди прочих Гектора и Манфреда – они стояли на ледяном ветру в одних ночных рубашках. Бетвин пробралась между неподвижными фигурами к магистру и оказалась лицом к лицу с ним.

Лицо Гектора было расслабленным, губы слегка раскрылись, глаза невидяще смотрели словно сквозь Бетвин, не замечая ее. Она помахала перед лицом Гектора рукой, но он даже не моргнул. Девушка взяла магистра за руку, сжала ее – тот ничего не почувствовал. Бетвин поднесла свою руку к груди Гектора, сильно впилась в нее ногтями – никакой реакции. Бетвин посмотрела на раскрытую ладонь Гектора, ужаснулась, увидев расплывшееся по ней чернильно-черное пятно.