Виктор Кузнецов - Пленники Долины

– Назад – это туда, где нас ждет свобода, – нарочито бравурным тоном произнес Адсон, пытаясь подбодрить приунывших товарищей.

– На материк так на материк, – согласился Константин.

Беглецы расселись по местам, и ял, движимый мощными гребками тренированных рук, поплыл вдоль берега.

В третий раз пустынное побережье уже кишело огненными василисками. Животные издавали протяжные низкие звуки. «Видимо, и вам невдомек, что стряслось», – посочувствовал им Адсон.

Константин и Луис молчали. Всем и так было понятно, что по какой-то необъяснимой причине они не могут отплыть дальше, чем на несколько миль.

– Надо возвращаться в лагерь, – принял решение Адсон. – Спрячем ял в гроте, а там посмотрим, что да как, – предложил он.

Друзья молча кивнули. Разговаривать не хотелось.

Утром подтвердились самые скверные опасения. Небо на востоке так и не посветлело, повсюду разливалась тревожная темнота. Фредерик скомандовал строиться на перекличку. Обычно ненавистная, как затяжной дождь, перекличка вгоняла в тоску, и рудокопы всеми силами старались ее разнообразить. Вместо четкого ответа «я», как того требовали правила, они придумывали особенные, присущие только им отзывы. Угрюмый головорез Роуг отвечал мрачным, не предвещавшим ничего хорошего тоном «на месте», словно не он тянул лямку рудокопа, а проводящий проверку численности стражник. Барон полным достоинства голосом говорил «здесь». Когда подходила очередь Фарта, выбритый наголо конокрад выдавал один-единственный отрывистый звук «э», напоминающий спазм икнувшего человека. Кто-то, как ошпаренный, вскрикивал «ай», кто-то заявлял «туточки» – каждый изощрялся, как умел.

Вопреки традиционному ерничанью, сегодня заключенные не были настроены шутить. Сжимая под куртками рукоятки заточек и кинжалов, они угрюмо разглядывали непроницаемую черноту неба, прислушивались к отрывистым крикам зверей и ждали условленного знака. Руис робко поинтересовался, почему их подняли до рассвета, но, заработав увесистый подзатыльник, мгновенно умолк.

Одним из первых по списку шел Адсон.

– Адсон Мередик, – не дождавшись ответа, повторил проверяющий.

– Нет его здесь, – ответили из строя. – Вечером был, а сейчас нет.

– Кто-нибудь знает, где Адсон? – требовательно спросил Фредерик.

– Откуда нам знать? Следить – ваша забота, – развязно выкрикнул Роуг.

– Дошутишься у меня, – пригрозил ему стражник.

Редкие смешки утихли. Роуг буркнул ругательство, но спорить не стал. Фредерик недовольно покачал головой и продолжил перекличку. Вскоре выяснилось, что еще не хватает Константина и Луиса. Все трое были из одной десятки. Фредерик подозвал конвоира и приказал немедленно сообщить о происшествии коменданту. Затем окинул рудокопов суровым взглядом и спросил:

– Кто-нибудь знает, где наша залетная троица?

Заключенные выжидающе молчали.

– Значит, как обычно, никто ничего не видел и ничего не знает, – не скрывая досады, проговорил Фредерик.

– Помилуй бог, – искренне удивился Ральф, – откуда же нам знать?! Самим интересно.

Фредерик даже не догадывался, насколько ответ барона соответствует действительности. Где сейчас Адсон, и чем он занят, интересовало заговорщиков ничуть не меньше, чем представителей закона.

– Роуг, пойдешь в десятке Мередика старшим, – приказал Фредерик. – И только попробуй не выполнить норму!

– Какая «норма»? – состроил громила недоуменную рожу. – Ночь на дворе!

– Заткнись, – раздраженно рявкнул стражник. – Для кого ночь, а для тебя самый настоящий день.

– Что за день без солнца?! – возразил Роуг.

– Пасмурный, – ответил Фредерик.

– Пошли такие дни к дьяволу! – возмутился узник.

– Прекратить пререкания! – схватился Фредерик за рукоять меча.

Каторжане с опаской покосились на конвоиров.

– Братцы, смотрите, что псы Де Йонга творят?! – взревел Роуг. – От зари до зари на них горбатишься, а теперь и ночью работать заставляют!

По шеренгам прошел гул недовольства. Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Фредерик оголил меч и угрожающе спросил:

– Кто-то захотел в карцер?

– Всех не пересажаешь, – подлил масла в огонь Арчи.

– Да мы все туда и не влезем, – засмеялся Хаттори.

Фредерик дал знак конвоирам. Однако охраны было слишком мало, чтобы противостоять толпе. Это понимали и стражники, и рудокопы. Но если первые воспринимали расстановку сил как вынужденную неизбежность, то вторым мысль о численном превосходстве придавала уверенности.

– Рич, лучшего момента не представится, – шепнул барон главарю на ухо.

Ричард обхватил затылок барона ладонью, придвинул голову к себе и гневно прошептал:

– Я сам решу, когда и чего мне делать!

Барон, не ожидая такой реакции, попытался вырваться. Но удерживающая его рука оказалась на удивление крепкой. Ричард оттолкнул Ральфа, сделал едва заметный знак Роугу, и тот вновь заговорил с Фредериком:

– Хочешь сказать, что сегодня мы должны спуститься в шахту, будто ничего не произошло?

– Хоть один сообразительный, – неуклюже пошутил стражник. – Поймите, – произнес он примирительно, – нам точно так же не хватает солнечного света.

– Может быть, махнемся местами, – дерзко предложил Ричард, – вот и проверим: «так же» или нет?

– Прекратить разговоры, – посуровел Фредерик. На щеках у него заиграли желваки. – Перестроиться в колонну по двое и марш на работу!

– Сам перестраивайся, гоблин вонючий, – окрысился Роуг.

Заключенные застыли в немом молчании. Даже Фредерик, пораженный дерзостью каторжанина, потерял дар речи. До сегодняшнего дня никто не осмеливался вот так развязно и нагло перечить охране. Крепостной карцер слыл скверной штукой: сырая, холодная камера два ярда в высоту и полтора на полтора в ширину и длину.

– Ах ты мразь! – вскипел Фредерик, едва сдерживаясь, чтобы не изрубить наглеца у всех на виду. – Роуг, выйти из строя, – приказал он не предвещавшим ничего хорошего тоном.

– Чего вы ждете?! – продолжил сеять смуту Роуг. – Так и будем, подобно скотине, идти куда поведут? – Он издал гортанный звук, отдаленно напоминающий смех. – Фредди, куда подевалось солнце? Как такое вообще могло случиться, что небо чернее сажи? Не знаешь? – все больше распалялся узник. – А у святош спрашивал? Хотя бы позови их, а спросить мы уж сами сподобимся.

Намереваясь проучить наглеца, Фредерик оттолкнул стоящего перед Роугом каторжанина, и в тот же миг, подобно оголодавшей собачьей своре, толпа ринулась на конвоиров.

Фредерику удалось вытащить оружие – каторжане сильно мешали друг другу, что позволило ему вырваться из их рук. По широкой горизонтальной дуге пошел его меч, рассекая плоть. Взвыли раненые, будто стайка птиц, вспугнутых кошкой, рудокопы бросились врассыпную – слава отличного фехтовальщика шествовала впереди ее хозяина. Стражник готовился совершить второй удар, когда брошенный чьей-то рукой нож вонзился ему в грудь. Лезвие пробило легкое и застряло между ребер. Фредерик знал: вытащи он кинжал сейчас, кровь хлынет, как нетерпеливый весенний ручей. «Неужели все?» – закралась предательская мысль.