Ирина Черкашина - Звезда творения

Мужчина поставил кружку на столик, наклонился и протянул мне руку. Я ухватилась за нее — теплую, уверенную, — и он помог мне подняться.

— С вами все в порядке? — спросил он. Я кивнула, стараясь не глядеть ему в лицо. Щеки, кажется, готовы были воспламениться. — Помощь вам не нужна?

— Нет-нет, спасибо.

Он потянулся за своей кружкой, и я подняла на него взгляд. Ох… Лучше бы я этого не делала. Из-под ворота его рубашки выскользнула подвеска: не крестик, не образок, а звезда размером с пятирублевую монету. Я уставилась на нее — и ощутила резкий приступ головокружения. Ничего подобного мне ни разу не попадалось. То есть форма-то была знакомая — Звезда Хаоса, такую любят использовать оккультисты разных направлений. Ничего страшного или потустороннего в ней нет — хотя оккультисты, разумеется, утверждают обратное. Но впечатление, которое производила именно эта вещица… Она пугала, она казалась ненормальной, неправильной. Колючей. Ледяной. Я смотрела на подвеску всего несколько секунд. Но этого хватило, чтобы запомнить ее с болезненной четкостью.

Перед моими глазами качнулась восьмилучевая серебряная звезда, грубоватая, ручной чеканки. Она висела на тонком кожаном шнурке. Точнее, металл только выглядел как серебро — шнурок слишком сильно натягивался под тяжестью подвески. Лучи ее представляли собой стрелы, направленные в разные стороны, а в центре звезды мерцал алый рубин-кабошон. Красный, как артериальная кровь. Бр-р… Ненавижу кровь!

Звезда качнулась перед глазами раз, другой, а красный огонек внутри камня следовал за моим взглядом, как чужой зрачок. К головокружению немедленно прибавилась тошнота.

— С вами все в порядке?

Я сморгнула и оторвала взгляд от звезды. Незнакомец терпеливо смотрел на меня — глаза у него были светло-карие, орехового оттенка. Спокойные и внимательные. Мужчина, спохватившись, быстрым движением убрал подвеску обратно под рубашку. Господи Боже мой, для чего он это носит на себе? И что оно такое?

Мир потихоньку переставал кружиться. Нет, определенно, есть вещи, в которые лучше не лезть. Например, лучше не планировать кражу «Моны Лизы» из Лувра. Или не спрашивать у незнакомого человека, что это такое страшное висит у него на шее. Еще ответит…

— Да, — твердо сказала я. — Все хорошо. Просто я ударилась, когда упала.

— Будьте осторожны, — мягко сказал мужчина и ушел в глубь вагона. Я мрачно проводила взглядом его белую рубашку. Надо же, какой франт, в поезде выглядит как на деловой встрече, только без галстука.

Трясущимися руками я подняла бутылку с остатками воды, закрутила крышку и пошла просить проводницу, чтобы она убрала со столика минеральное море.

Поезд прибывал в Северо-Каменск около часа дня. К тому времени я успела успокоиться, еще раз обдумать свои дальнейшие действия и уснуть. После случая с подвеской голову словно ватой набили. Я задремала на несколько минут, когда поезд уже подходил к станции и мимо окон проплывали целые районы разнокалиберных садовых домиков.

И увидела сон, причудливо смешавшийся с явью.

Во сне я тоже ехала в Северо-Каменск. Поезд быстро миновал лесной массив, железнодорожный переезд и насыпь, с которой виден был пруд, плотина и смутные силуэты заводских труб на другом берегу. Я смотрела за окно и узнавала перрон, с которого уехала еще ребенком. Состав шел медленно, я видела смутно знакомые лица встречающих и здание вокзала с облезлыми буквами «Северо-Каменск» на фасаде. Меня не оставляло ощущение, что этот город — карточный домик, который может обрушиться от малейшего дуновения воздуха. Внутри зрело предчувствие надвигающейся беды… И вдруг поезд резко остановился, зашипев тормозами. Меня швырнуло вперед… Где-то закричали, заговорили люди, пассажиры бросились бежать к выходу, толкаясь в узком проходе. Я шла последняя, медленно и словно против воли, как это часто бывает во сне. Люди бежали по высокому перрону к локомотиву, возле которого собралась целая толпа. Я проталкивалась через толпу, чувствуя, что не нужно этого делать, но не имея сил повернуть назад. Не помню как, но я оказалась на краю перрона. Внизу, на рельсах, ярко блестевших от солнца, кто-то лежал. Шпалы были залиты чем-то темно-красным. Я прикрыла глаза от яркого света и всмотрелась, замирая от ужаса.

Там, внизу, наполовину скрытая закопченным отбойником локомотива, лежала я сама. Я узнала свою голубую футболку, бусы из розоватого перламутра, которые были на мне сегодня, узнала свои волосы, теперь спутанные и испачканные кровью. Несколько секунд я бессмысленно глядела сама на себя, потом все-таки отвела глаза — и едва не завизжала.

У локомотива вместо передней фары едва светился огромный тускло-алый рубин-кабошон, а вокруг него чем-то таким же темно-красным были намалеваны восемь разбегающихся лучей.

Хрипловатый голос ясно и спокойно сказал за моей спиной: «Дайте мне крови! Больше крови!» И перрон затрясся, заходил ходуном, сбивая людей с ног и сбрасывая их вниз, на рельсы, под железные колеса локомотива. А локомотив вздохнул, как огромный зверь, и издал пронзительный гудок. Это было так жутко, что я проснулась, все еще слыша эхо собственного крика. Поезд дернулся и остановился у перрона в Северо-Каменске.

Мне постоянно приходится напоминать себе, как велика вселенная. Бессчетные годы, проведенные в заточении, одиночество и тоска сводят меня с ума. Люди, которые приходят сюда и приносят надежду на освобождение, — слишком ненадежный якорь в темном море безумия. Они слабы и глупы, они знают лишь один-единственный мир, тогда как миров в Упорядоченном мириады. Они даже с магией не знакомы… Каждый день я заставляю себя мысленно возвращаться туда, где не был уже многие столетия. Убеждать себя, что место, единственно мне родное, — существует. Что хрустальные сферы миров все так же бродят в безбрежном океане Междумирья, что в складках Межреальности по-прежнему прячутся чудовища, а по туманным тропам путешествуют маги и сущности, которым до сих пор нет названия. Я вспоминаю, как кружится голова, когда входишь в новый мир, как сладок его ветер, как изменчиво небо. Как манят и пугают загадочные бездны закрытых миров… Я воскрешаю в памяти красные стены замка Брандей, когда он в своем блеске возвышался над бурным морем Упорядоченного и стаи радужных цикад носились над его черепичными крышами. Вспоминаю лица друзей и врагов. Прекрасный в своем безумии Хаос, который мне посчастливилось увидеть. Я все еще помню, как пьянит Сила, текущая сквозь тело. Как легко плетутся заклятия, когда Хаос рядом, как падают враги…

Иногда это невыносимо, но я заставляю себя жить. Каждый день… Хотя уже сколько столетий я не видел дневного света!