Владимир Мясоедов - Строитель руин

И, прекратив разговоры, впилась в шею мутанта с неприятным для слуха чавканьем.

– Омерзительное зрелище, – хором передернулись храмовые братья. – Воистину, питие крови есть неестественный и противный самой природе способ питания.

– Скажи это комарам, клещам и пиявкам, чьи популяции вполне способны и конец света пережить, – хмыкнул я. – Кстати, Филарим, а как твои друзья реагируют на прямые солнечные лучи?

– Сначала кожа краснеет, потом идет язвами, а после вспыхивает синим пламенем, легко гасящимся, но очень быстро пожирающем плоть, – мрачно сказал полуэльф, думающий о чем-то своем. – Ну а происходит все это быстрее, чем произносится, раза в три. Высшие вампиры умеют сопротивляться солнечному свету, но вот каким образом, пока неизвестно. Мой брат одно время пытался выработать к нему у себя привычку, но добился лишь того, что я из-за регулярной потери крови, идущей на его лечение, неприлично ослаб и едва мог ходить.

– А еще так делать для нас очень больно, – глуховато заметил вышеозначенный экспериментатор. – Больше на такое не согласен!

Хм, получается, раньше его кто-то уговаривал? Наверное, жена, уже доедающая несчастного змееволка. Она весьма практичная особа и потому наиболее полезна и опасна для придворного мага одновременно. Может, стоит заранее задуматься о подготовке для столь талантливой вампирши несчастного случая, если не произойдет трагической случайности во время эпопеи по добыванию золота и сохранению своего места в магической иерархии?

– Далеко нам еще топать? – спросил Грофон, смотрящий на трапезу без особых эмоций. Ну, впрочем, со мной попутешествуешь, еще и не к такому привыкнешь. Да и ремесло солдата, которому приходится разрубать людей на части и протыкать их насквозь, как-то не располагает к особой брезгливости.

– Да почти пришли, – откликнулся полуэльф. – Собственно, отсюда лаз в Каменный Город можно было бы уже и увидеть, если бы не вон тот кустарник. Правда, потом еще по пещерам изрядно добираться до его, так сказать, парадной части придется, но тут уж ничего не поделаешь. Да, кстати, там в иных местах узковато, мы-то пролезем, а вот ты или мэтр…

– У меня изменяемая геометрия туловища, – успокоил его я, мысленно морщась от мысли, что опять придется просить помощи живого артефакта. Он же, паразит эдакий, опять жрать захочет. – И далеко не самые слабые задатки к магии земли. Если кто-нибудь где-нибудь застрянет, упросить породу чуть-чуть раздаться в стороны смогу без усилий. Правда, если тот, кто добрался до золота, оставил там не только сторожевых мутантов, но и охранные заклинания, они могут почуять чужое волшебство и тогда на неожиданном нападении можно будет поставить крест.

– Силы небес, тьмы и просто физические силы с нами, – самодовольно улыбнулись храмовые воины, даже во время пути по лесу, полному хищных чудовищ, старавшиеся не расцепляться. Впрочем, ненадолго прерывать физический контакт между собой они все же могли, правда, не хотели, так как в этом случае энергия, отправленная им из столичного храма, начинала стремительно утекать. А новую порцию оттуда надо было вымаливать с большим трудом, ведь потери при передаче в связи с огромным расстоянием между кровными родственниками составляли около девяноста процентов, в результате чего громадное количество энергии терялось, а третьего брата после подобных процедур приходилось срочно лечить жрецам, буквально склеивающим обратно потрескавшуюся и чуть ли разорвавшуюся на клочки ауру бедолаги. Судя по тому, что я знал из книг, ощущения он при этом испытывал один в один совпадающие с теми, которые чувствует преступник, опущенный палачом в емкость с кипящим маслом. Интересно, парень еще не проклял тот миг, когда решил стать служителем Ремеса Торговца, а не пошел по несколько иной стезе?

– Не, ну этого мы в жизни не осилим, – едва слышно сказал Локрен часом позже, а его брат от всей души храмового воина отпустил богохульство, в котором имя покровителя странным образом сочеталось с пожилыми дамами нетяжелого поведения, оказывающими свои услуги в трехсотпроцентный кредит.

– Зато больше нет никаких сомнений в том, что будет война, – заметил шепотом Филарим. – Да собственно, чего это я? Она, оказывается, уже идет!

– Угу, – согласилась с ним Отрешка. – Эти люди не похожи на добровольцев. А еще, готова прозакладывать собственные клыки, если их привести в сознание, то они начнут кричать на нашем языке, без малейших следов иностранного акцента.

– А разве перед нами не трупы? – засомневался Грофон. – Вроде не шевелятся. И даже не ругаются, а от сквернословий в подобной ситуации и настоящий праведник не удержится.

– Нет, – хором ответили ему все три вампира и я, а затем, переглянувшись, смутились, так как без проблем поняли, почему мы так решили. Находящееся прямо по курсу большое скопление людей воспринималось нами как вкусная, аппетитная и беззащитная добыча. А ни живой артефакт, ни кровопийц хладные трупы в этом отношении почти не интересовали.

Почесав затылки, вампиры, прожившие в этих пещерах первые несколько месяцев, прошедших после уничтожения тех, кто их обратил, вспомнили длинный и окольный путь к самым большим пещерам, где нам точно не встретится какой-нибудь сторожевой мутант. Там он просто не пролезет, ведь даже для меня и особенно Грофона, не умеющего менять пропорции тела, та тайная тропочка, если ее можно так назвать, очень плохо подходила. Не знаю, как давно в этих пещерах текла вода, может, сто тысяч лет назад, а может и миллиард, но уровень ее не раз менялся, о чем можно судить по норам, избороздившим толщу земли, будто процессы брожения сыр. И нам предстояло проползти под самой его коркой, если не ошибаюсь, в паре мест даже корни каких-то деревьев видел. Дорога оказалась не просто узкой, а очень-очень узкой, но мы все-таки справились, пропихивая четвертьорка в самых проблемных местах, как пробку в бутылку, и в конечном итоге выползли на уступ одного из самых больших залов Каменного Города. И поняли, что он, оказывается, весьма плотно заселен.

Эликсиры ночного зрения, нашедшиеся где-то в закромах у полуэльфа, здесь были абсолютно не нужны в связи с тем, что под потолок было запущено маленькое подобие искусственного солнца, имеющего, примерно, пару метров в диаметре, вот только заливающего все вокруг не желтым, а бледно-синим светом. А внизу, под ним, творились воистину черные дела. В центре пещеры стояли четыре статуи, смотрящие в разные стороны света. Рыцарь с мечом и щитом в гладких доспехах, высеченный из белого мрамора, его собрат в зеркально-черных латах, если не ошибаюсь, из обсидиана, обильно утыканный шипами и снабженный двуручным топором, медно-рыжий орк с двумя дубинами и несколько неуместно смотрящийся в компании своих более прочных и массивных собратьев выточенный из стекла миниатюрный эльфийский лучник. Вокруг архитектурной композиции же размещался походный лагерь, где в палатках находилось, по меньшей мере, тысяча человек. Впрочем, некоторое количество кентавров и гоблинов я тоже заметил, а орков и остроухих с такого ракурса, да еще в неестественном освещении, отличить от людей было проблематично. В дальней части помещения, огороженной высоким забором, сейчас находилось несколько десятков, а то и сотня мутантов разных видов, но преимущественно гуманоидоподобного сложения. Все чудовища носили при себе некое подобие пусть грубого, но оружия, буквально вросшего в их плоть, а некоторые даже щеголяли доспехами, как природными костяными, так и искусственно добавленными в организмы, железными. Твари вели себя на редкость апатично, практически не шевелились и, если не ошибаюсь, находились под некоей разновидностью усыпляющего заклинания, не дающего им буйствовать и набрасываться друг на друга или хозяев. Логичное решение, если подумать, одновременно контролировать столько разумов, пусть даже относительно примитивных, это один чародей явно не справится, а ведь он тоже живой и должен есть, пить, спать. Ну, может, за исключением покойного Директора. В общем, погрузить ручных чудовищ в спячку выглядело хорошим решением, позволяющим сэкономить силы своих одаренных.