Елизавета Шумская - Волшебство on-line

– Ты это… че плачешь? Не плачь… У меня во что есть… – Он сунул под нос девушке бутылку, наполовину заполненную прозрачной жидкостью. – Давай утешимся!

К великому облегчению Андрэ, Лилия все-таки шуганула утешителя. Но плакать не прекратила. Мужчина задумался, не прогуляться ли ему, когда наконец-то его терпение было вознаграждено. К девушке подошел тонкий невысокий паренек со скрипичным футляром.

– Извините, – тихо произнес он. – У вас что-то случилось?

Лилия вздрогнула и повернулась к нему. Андрэ судорожно набирал эсэмэс Миражане.

Девушка резко повернулась к вопрошающему и уже оскалилась, чтобы дать отпор, однако, увидев сочувствующее лицо, застыла и через пару мгновений разрыдалась еще сильнее.

– Пожалуйста, не плачьте, – произнес скрипач. – Что случилось?

Ответ он услышал не скоро. Но все же услышал:

– Он не хочет на мне жениться!

– Ваш молодой человек не любит вас? – сочувственно переспросил скрипач.

– Да! И не любит! Просто хотел со мной спать! – то ли рыдала, то ли рычала Лилия. – А я хочу замуж!

– Зачем? – искренне удивился ее собеседник.

На него посмотрели как на умственно отсталого.

– Чтобы стать счастливой! И я детей хочу!

– Зачем? – повторил скрипач.

– Как зачем? Как? Дети нужны! Кто иначе в старости вам стакан воды подаст?

– Можно заработать достаточно денег, чтобы хватило на сиделку, – пожал плечами он.

– Чужой человек – это не то! И вообще я хочу услышать: «Мама»! Вот… вот ваша скрипка сможет сказать вам: «Мама»? В смысле «папа».

– Скрипка может доставить иное удовольствие.

– Глупости! Ничего не сравнится с удовольствием называться мамой! Только это имеет значение!

– Но ведь можно найти и другое предназначение. Можно не только детей создавать. – Скрипач мягко улыбнулся. – Да и просто пожить для себя.

– У женщины только одно предназначение! – заявила Лилия. – А жить для себя – это эгоизм. Если все будут жить для себя, кто будет рожать детей?

– То есть дети – это обязанность?

– Да. И… и это тоже нужно! Все имеют мужей, детей. Так у всех. Я тоже хочу. И они будут заботиться обо мне в старости. А еще… еще… если мы не будем рожать, то нашу страну скоро захватят эти… эмигранты. Или американцы завоюют.

– А-а. То есть детей заводят, чтобы не отличаться от других, для обеспечения своей старости и выполнения долга перед страной. Я все правильно понял?

– Что вы со мной спорите?! – взъярилась Лилия. – Кто вы вообще такой?! Что вы вообще ко мне привязались?!

– Вы плакали, я подумал, может, нужна моя помощь… – растерянно пробормотал скрипач. – Хотел помочь…

Настроение у Лилии вновь изменилось.

– Какой вы добрый… – прижала она ладони к груди. Оглядела его. – И симпатичный. Хоть и маленький… То есть… не обижайтесь! Я люблю маленьких! В смысле вы совсем не маленький! Просто не бугай! А мне такие нравятся! Да-да! Вы симпотный… – Она сама запуталась в своих словах. – А я – Лиля. А как вас… тебя зовут? Можно же на «ты», да? Прости, что я на тебя накричала. Просто меня так один тип расстроил. Так как тебя зовут?

– Антонио, в смысле Антон, – улыбнулся скрипач. – Но сразу предупреждаю, я могу стать вам только другом, – с ноткой сожаления произнес он.

– Почему? – возмутилась Лилия. – Я тебе не нравлюсь? – Она продолжала стирать потекшую косметику с лица, вернее, художественно ее размазывать. – Я просто плакала, а так я очень красивая!

– Вы очень красивая, – он произнес это так искренне, что девушка сразу же заулыбалась.

– Так в чем же дело? У тебя уже кто-то есть?

– Да, – очень серьезно кивнул он. – Музыка.

– Как музыка может помешать жениться на мне? Я слышала, что если хорошо устроиться, то и музыкой можно нормально зарабатывать. Ты же это… вроде одет прилично. Так, как у тебя с заработком?

– Хорошо, – усмехнулся скрипач.

– Ну вот! Ты не подумай, что со мной плохо жить. Я хорошо готовлю и по дому могу, все постираю, поглажу, тебе даже думать не придется о таких вещах. Мой муж всегда будет аккуратно выглядеть. Если тебе нравятся такие, – она осмотрела строгий костюм скрипача, – такие наряды, я все пойму. Я вообще очень понимающая. И с друзьями буду отпускать, ну, пиво там попить, на футбол или рыбалку. И мама моя к нам часто приезжать не будет. И детишек тебе рожу. Дети ведь это главное, так? Ты же согласен?

– Я смотрю, у вас вся жизнь уже расписана. Но разве вам не хочется чего-то еще? Я занимаюсь музыкой и очень ее люблю. А как у вас с любимой работой?

– Да ты что! Я ее ненавижу! Все эти бумажки, звонки, клиентов! Этот неживой воздух! Тупое начальство! Меня тошнит каждый раз, даже когда я просто думаю о ней! Как можно любить работу? Не понимаю. А тебя разве не бесит… ну, я не знаю, руки там болят после твоей скрипки или то, что заработать непросто… или еще чего?

– Иногда. Но разве вам не хотелось бы восемь, а то и больше часов тратить на то, что вам нравится?

– Ты о чем? А, о работе! Ну-у, я бы с удовольствием не работала. Вот в декрете можно было бы…

– Может быть, хобби? Книги, фильмы, музыка, хотя бы послушать, рисование, шитье, вышивание, игры какие-нибудь, путешествия, цветы?

– У меня имя как цветок!

– Да, точно, – печально произнес Антонио, а Андрэ вытащил части арбалета из чехла и принялся быстренько его собирать.

– Ты считаешь меня глупой? – обиделась девушка. – Я не глупая! Я просто хочу детей и замуж! А потом… потом можно и все остальное!

– Что именно остальное?

– Ну все, что ты сказал.

– Например, музыка?

– Вроде того.

– Тогда позвольте, я вам сыграю. – Он потянулся к футляру, и у Андрэ сжалось сердце.

Миражана явно запаздывала. Арбалет был уже собран, а болт вставлен в ложе. Если что, остановить скрипача не составит труда. Главное, чтобы тот не защитил себя магическим полем. На своей родине мужчина частенько сталкивался с таковым и умел его пробивать. Но на это потребуется время. Волшебство же скрипача неизвестной природы, что все усложняло. Вдруг он успеет убить девушку раньше, чем Андрэ пробьет его защиту, если таковая имеется. И все же лучник предпочел бы не оставаться без магической поддержки.

Антонио поднялся с лавочки и положил скрипку на плечо. Первые нежные звуки тронули струны. В этот раз он выбрал Вивальди. Тонкая пронзительная мелодия, написанная будто вчера, сама рвалась из-под смычка. Она вонзалась в души, облетала людей, обнимая их, захватывая в плен, чаруя, соблазняя, и устремлялась к небу. Андрэ видел, как замирают случайные прохожие, как застыли на арбалете руки. Даже цветы и деревья будто тянулись к этой музыке. А стройный, чуть откинувшийся назад скрипач казался волшебником. Или, может быть, ангелом.

Он же все играл и играл, сам растворяясь в этой музыке и забывая обо всем. Скрипачу потребовалось немало времени, чтобы вспомнить о своей цели. Он перевел взгляд на девушку, которую ему предстояло убить, и вдруг увидел то, чего никак не ожидал. Ее глаза, окруженные потеками косметики, сияли.