Вячеслав Шалыгин - Хаоспатрон

«И все-таки, как он мог тут очутиться? – Лунев помотал головой, словно пытаясь прогнать наваждение или выйти из легкого гипнотического транса. – Нет, гипноз на меня не действует, как выяснилось. Значит, все происходило на самом деле. И что из этого следует? Что у Фролова есть маленькая личная «вертушка», вроде «Скорпиона»? А почему я ее не слышал, и где она могла приземлиться? Нет, эта версия не годится. Но ведь как-то майор перемещается за минимальное время на максимальное расстояние. Как? Секретным способом, который известен заодно и злобному незнакомцу? И каким? Через астрал? Бред какой-то получается, опять мистика с чертовщиной, только теперь и Фролов в этом деле замешан».

Да, версия с астралом хромала на обе ноги, но никаких более приличных версий на этот счет Андрей не имел. В голове и без того гудело и звенело, так еще и в мыслях теперь царил полнейший бардак. Ясно было одно: противоречивые вводные и вообще странное поведение майора вызывали все большие подозрения. Фролов будто бы нарочно пытался всех запутать, не делая исключения даже для своего ученика. Говорил сначала одно – потом другое, исчезал непонятным образом и появлялся там, где теоретически не мог появиться. Вроде как прикрывал и помогал, но когда его помощь была натурально нужна – как в случае с Жигуновым или вот сейчас, во время стычки Лунева с кхмерами, – майор не помогал. Выходило, что и Лунев в своих недавних рассуждениях, и Прохоров были правы, майор решал свои задачи, используя группу, целиком или поштучно, как ложную цель.

«Какие еще могут быть сомнения? Он и сюда меня отправил только для того, чтобы я поднял шум и тем самым дал понять вертолетчикам, что отряд здесь ждет засада. Почему сам не сообщил? А как? Рации ведь нет. Красными ракетами? Так ведь их тоже нет. Конечно, он мог и сам ввязаться в драку, но этот вариант мог закончиться печально для майора, и тогда он не сумел бы выполнить главное задание. Вот Фролов и послал на рискованное дело наиболее подготовленное пушечное мясо. То есть меня. Так, что ли, получается? Обидно в таком случае! Я-то думал, он меня для чего-то серьезного натаскивал. Думал, в свою команду хочет позвать, в спецназ, или готовит мне какую-то действительно серьезную роль в операции. А оказалось… я такая же пешка, как все остальные. Как он там сказал… «противник пожертвовал пешкой и пошел ферзем»? Фролов, получается, нами тоже в шахматы играет. Крылатого коня, офицера и две пешки уже разменял и чуть третьей не пожертвовал. Гроссмейстер! Ну ладно! Мы еще покажем, какие мы пешки! Такой забацаем эндшпиль, мало не покажется!»

Что имел в виду Лунев, он и сам нетвердо понимал. Какой эндшпиль он собирался забацать, в какой партии и что хотел этим доказать – осталось за пределами его сознания. Скорее всего ему просто хотелось доказать майору, что и он сам, и ребята не безликая солдатская масса, а люди. Да, со своими недостатками и не такие серьезные вояки, как майор, но ведь люди. Ими нельзя разбрасываться, как пешками! Даже на войне – нельзя! Это неправильно, неэтично, да и невыгодно, в конце-то концов. С кем Фролов дойдет до объекта, если будет держать бойцов за пушечное мясо? С Люсей, как он и сказал? И много они вдвоем навоюют?

«Мы не мясо! – продолжил мысленно накручивать себя Лунев. – Мы бойцы Советской Армии, непобедимой и легендарной, и мы это докажем! А если товарищ майор в нас не верит, пусть катится к черту! Так и скажу ему, когда снова встретимся. Со всем уважением к вашему званию, военной специальности и офигительной боевой подготовке, но идите вы, Евгений Сергеевич, куда подальше, если в нас не верите! И с хитростями вашими военными тоже идите в известном направлении. Ведь могли бы прямо сказать: надо устроить провокацию, чтобы обнаружить засаду кхмеров. Нет же, «посчитай, встреть, доложи». Сами-то уже давно всех французов посчитали, да наверняка выяснили, насколько они опасны для отряда Боброва».

Короче, все размышления Лунева сводились к одному: майор Фролов надул ученика-недотепу, как лягушку. Обманул самым свинским, никак не приличествующим учителю образом. Обманул и подставил. Ради выполнения операции, не для забавы, это понятно… но Андрею все равно было жуть до чего обидно!

В расстроенных чувствах, но зато незаметно и без приключений Лунев вернулся к месту, где в прошлый раз распрощался с коварным учителем и товарищами. Ни разу при этом не споткнулся, в сторону не отклонился, ни на какие засады не напоролся, с очередной чертовщиной не столкнулся, и даже показалось, что потратил меньше времени. Не зря говорят, самая короткая дорога – знакомая. Впрочем, и незнакомая часть маршрута теперь была хорошо видна, сотня с лишним человек вытоптали тропу основательно, местами до земли, так что сбиться с курса Андрей не боялся. Главное было – не растеряться и найти верное направление на распутье, там, где французы сделали свой «ход конем» и сошли с тропы, отправившись в погоню за проходной пешкой. То есть там, где настоящая тропинка снова становилась едва заметной, а проложенная французами тропа превращалась в ложный маршрут.

То, что Луневу теперь приходилось посматривать по сторонам, не особенно сказалось на скорости передвижения. Боль окончательно растворилась где-то в неведомых закоулках организма, настроение вновь поднялось до относительно боевого, а усталость подчинилась равномерному ритму движения. Уйти – она не ушла, но больше не мешала. В общем и целом самочувствие следовало признать удовлетворительным. Только есть хотелось, как из ружья. До спазмов в желудке.

«И в этом вопросе оказался прав неугомонный Прохоров. Жратву-то зачем бросили? Хотя бы сухарики можно было оставить или по банке консервов на брата».

Андрей вздохнул. Вообще-то, кругом были полные джунгли всякой еды, но сколько ни учил Фролов добывать подножный корм, Лунев ничего из этой части лекций толком не усвоил. Запомнил разве что, как бананы издалека высматривать: по огромным синим цветкам, слегка похожим формой и оттенком на ирисы.

Андрей повертел головой. Как раз такие оттенки в зарослях неподалеку имелись. Правда, заросли там были чересчур густые, да и банановые грозди висели на приличной высоте, но голод подстегивал, так что оба препятствия казались несущественными.

Лунев свернул с тропы, продрался к тонкоствольным кривым пальмам, вскарабкался на одну из них (и в результате просто пригнул ее собственным весом к земле) и срубил ножом большую гроздь мелких зеленых бананов.

«Не тамбовские леса, где всю ягоду медведи подмели, а живность волки сожрали, – Андрей проглотил три жестких неспелых банана и запил из фляги. – Здесь не пропадешь, если только не заблудишься».

Лунев вернулся к тропе и вдруг… не нашел ее. На миг ему стало страшно. Только подумал «если не заблудишься», и на, получи! Как любила выражаться мама, когда «теряла» поднятые на лоб очки, мистика какая-то! Она же чертовщина.