Анатолий Матвиенко - Нижняя Москва. Война на уничтожение

– Что же мы будем делать? – спросил Олег. – Если нельзя трогать собственность ба-альшого друга нашего владыки.

– Дай-ка я угадаю, мальчики. Не светить нашу национальную принадлежность, когда начнем отправлять души правоверных к Аллаху.

– И не только. Главное – разведка. Эйфорин поступает в Россию мимо наших переходов. Стало быть, татары иногда делают разовый портал. Примерно как мутанты в Столбцах. Татарское ханство занимает здесь территорию, которая наверху принадлежит Украине, а Восточно-Азовский каганат соответствует российской Кубани. Но почему-то наркотик они скармливают только россиянам, хотя в Киеве немало платежеспособных. Значит, политика важнее экономики. Итак, выясняем место производства и канал отправки наверх. Если очень захочется, разносим к чертям с воплями «пся крев» и «ешче Польска не згинела». Инвентарь у меня частично с собой, частью наберем в крымской резидентуре.

На самом деле Болеславу нужен повод к войне, раздумывал Артем. Такой, что отец не сможет сдержать, – жесткой, кровавой, с аннексией части земель ханства. Поэтому нужно не только добыть доказательства, но и шумнуть. Здорово получить бы свидетельство, что Гирей или его ближайшая родня в деле. Не уверен, что оно на пользу долгосрочным интересам страны, но пока просто выполняем приказ.

Большинство крупных городов полуострова совпадает с таковыми на карте верхнего мира, так как они и там, и там развились на фундаменте древних греческих поселений. Градообразующее предприятие «Кармалы» разместилось в стенах заброшенной крепости и со временем захватило несколько сот гектаров. Наверху в этом месте феодосийские пляжи и большой порт. Портовое хозяйство есть и в Кефе, а с пляжами не случилось – Черное море на десятки километров загажено химическими отходами.

Поэтому в городе нет отелей вблизи полосы прибоя, слишком мерзко пахнет. Двухэтажные домики из желтой глины преимущественно принадлежат рыбакам, уходящим далеко в открытое море, выбираясь из загрязнений. Вонь химикатов близ их жилищ перебивает аромат гниющей рыбы.

Приличная часть города гораздо выше, у предгорий. Сюда опергруппа Артема добралась порознь. Они разделились в Бахчисарае. Далее Алиса и Леопард изобразили парочку, а если не только изображали, то командир не ревновал. Он прибыл часами шестью позже, эдакий любитель осеннего туристического экстрима, обвешанный фотоаппаратами и с кучей вещей в багаже.

– Что нарыли, сладкие мои?

– Пока мало. Фабрика охраняется как военный объект. Татары-мужчины охотно идут на флирт, любят рассказывать, что они много там получают, но стоит бедной девушке задать хоть один вопрос про работу, тут же замыкаются.

– И много ты нафлиртовала?

– С двумя всего. Одному немного внушила, что он не… В общем, он не расскажет о встрече даже самому Сатане.

– Босс, тут внешней разведкой не обойтись. Предлагаю по-военному брать «языка», вытрясать сведения и кончать его.

Артем подошел к окну гостиничного номера, сунул объектив длиной в целый фут под штору и сделал серию снимков.

– Проблема – кого именно. Если один за одним заводчане начнут исчезать, поднимется шум раньше времени. У всех нормальных, мать их, заводов есть официальный сайт, отдел сбыта, руководство. Тут – отдел кадров. И точка.

– Босс, это как раз и нужно. Уж кадровики точно знают, кто есть ху на фабрике.

Фотографии объекта не дали ничего интересного. Цеха, на окнах шторы. Переплетения труб, ряды здоровенных бочек. Наименований видов продукции – свыше сотни. Наркотой занимается только один участок, если это вообще на территории самого «Кармалы». Другое дело, здесь должны быть люди, которые обязаны знать, что вообще творится с химией в Крыму.

Ноутбук обыскал местную сетку. Газет целых три. О градообразующем комбинате ни строчки. Нет ничего похожего на любимые наверху парадные статьи «Директор предприятия «Валенок индастриз» кандидат в Госдуму господин Пупкин раздает безногим детям бесплатную обувь».

– Боевой приказ, соучастники. Алиса шарится по магазинам как туристка, слушает разговоры. Леопард – по кальянным. Базовых знаний крымскотатарского, надеюсь, вам хватит? Потом жду от вас свежих идей.

Работали трое, но самым удачливым получился Олег. Он спер у обкальянившегося химика бумажник с кредитной картой и пропуском на фабрику – такой же формы, как и кредитка.

– Зашибись, лейтенант. А терминал?

– Разрешите обратиться, господин капитан? Прапорщик Живцова. Вы не это ищете?

– Наша девочка прокатилась на такси. Устройство подмыла до или после оплаты?

– Заплатила наличными, босс. Вы же сами предупреждали.

Артем подключил терминал к ноуту, вставил пропуск в щель.

– Интересно, конечно. Пропуск срабатывает только в контакте с биополем законного владельца. Следы его ауры под грубыми отпечатками Леопарда имеются. Так, моя аура принята за хозяйскую.

Дальше полилась цифирь, понятная только программеру предприятия.

– По идее, это индивидуальное описание труженика. – Артем рассмотрел фотографию татарина на кредитке. – Красавец. Личину нацеплю. Так, у нас шесть часов до начала первой смены. Леопард, когда твой друг проснется и хватится бумажника?

– К полудню, не раньше. Там принято платить вперед. Потом – нирвана. Очнулся, курнул, снова отрубился.

– Ну что же, отлично. Если завалюсь, прорвусь с боем.

Быть может, по этому пропуску можно попасть на завод и раньше. Но рискованно. Когда толпа с одной смены валит на выход навстречу такой же людской массе, проще не привлекать внимания. Максимально ссутулившись, чтобы скрыть слишком большой для местного жителя рост, Артем ввинтился в толпу поспевающих к шести утра. Более половины желающих поработать составили эсиры – самые распространенные мутанты в исламских странах. Алиса и Леопард засели в арендованном электромобиле в квартале от проходной.

Из скудных обрывков разговоров в очереди к турникетам открылась неприятная подробность. Проходных три, и если цех ближе к какой-то из других, возникнут вопросы.

– Я увольняюсь, – заявил рабочий соседу. – Прямо с утра пишу заяву. – Артем повторил про себя эту фразу. Насколько разборчиво удастся произнести вслух – вопрос.

– Да, зарплаты не хватает. Им проще платить эсирам гроши, – прозвучало в ответ, из чего диверсант понял, что социальная обстановка накаляется.

Первый рубеж он миновал спокойно. Камера чиркнула по лицу, сравнивая с оригиналом, когда Уланов ткнул карточкой в щель терминала. Стараясь не терять из виду узкую спину увольняющегося и сутулясь изо всех сил, протопал на внутреннюю территорию.

Здесь сплошные заборы и проходы с турникетами, вооруженная охрана с татарскими овчарками на поводке. Если бы не узкоплечий проводник, скорее всего, растерялся бы.