Александр Сивинских - Конклав ночи. Охотник

Джамал Юсифович оказался точь-в-точь таким, как я себе представлял. Приятным в обхождении, но притом хватким, жестким и хитрым. Он сразу налил мне коньяка из здоровенной плетеной бутыли, выставил тонко порезанный сыр, бутерброды с красной икрой и предложил задавать вопросы.

– Только покороче, Родион. Для разговора у меня есть пятнадцать – двадцать минут. Забот по горло. Реально – не провернешь.

– Двадцати минут хватит. Вопросов немного. А коньяк превосходный, – отметил я.

– Наш, азербайджанский, девять лет выдержка! В магазине такого не найдешь. Ты еще сыру, сыру покушай. Знаешь, какой вкусный – ум отъешь! Здесь готовим, по эксклюзивным рецептам. Администрация области для себя закупает.

Я попробовал сыр.

– Знаете, в администрации с ним не прогадали.

– Мы тоже так считаем.

С политесом было покончено, и я приступил к делу:

– Итак, Джамал Юсифович, когда и с чего все началось? Не сочтите за допрос. Кое-что мне рассказали, но подробности узнавать желательно из первых уст.

Он покивал.

– Где-то месяц назад или чуть больше стали падать надои. Причем не у всех коров сразу, а у некоторых. Если бы у всех, значит, с кормами что-то. А раз только у отдельных – болезнь. Ветеринар у нас хороший, но определить ничего не смог. Говорит, абсолютно здоровые животные. Тогда у Тагира, это мой брат и главный помощник, появилась мысль, что виноват пастух. Сейчас стадо находится не на ферме, а на летнем выпасе, в лугах. Там навес оборудован, поилки, аппараты для доения – короче, все, что нужно. Вот брат и решил, что пастух крысятничать начал. Доит коров ночью, а молоко продает налево. Я поначалу отнесся так… – Байрактар скептически наморщил нос и пошевелил в воздухе пальцами. – А потом думаю – может быть. Этот Чепилов мужик образованный, раньше в правлении колхоза работал. И очень такой… себе на уме. Провели следствие своими силами. Выяснить ничего не выяснили, но пастух явно вел себя подозрительно. Что-то скрывал или кого-то боялся. Мы долго разбираться не стали, уволили да и все. Взяли двух других. Только стало еще хуже. Надои не повысились, а вскоре и первая корова пала. С явными признаками истощения. Думали опять на Чепилова. Что отравил в отместку. Взяли участкового милиционера-полиционера, пришли к нему домой, а жена говорит – он уж несколько дней как уехал в Забайкалье. А на следующую ночь уже две коровы умерли. Тогда по-настоящему забеспокоились. У нас здесь дача Михаила Михайловича Коремина. Министр здравоохранения области, знаешь, наверно?

– Знаю.

– Вот. Пошли к нему. Помогите, Михаил Михайлович, сами не справляемся. Он сразу все к сердцу принял. Говорит, где вы раньше были? Я же родом отсюда, для меня шиловские беды как свои! Вызвал ветеринаров из области. Обследовали животных. Никаких признаков болезней не нашли, только некоторые слишком истощены, будто голодали. Прокололи им уколы импортные. Витамины, гормоны. Для аппетита и улучшения пищеварения. Коровы сразу начали хорошо кушать. Мы успокоились, врачи оставили лекарства нашему ветеринару и уехали обратно. А прошлой ночью новая беда. Да еще какая! У Михаила Михайловича погиб конь. Прямо в конюшне. С теми же признаками, что и наши коровы. Смертельное истощение. Но такого просто быть не может. Я буквально на днях видел его, ах и красавец! Сытый, сильный… – Джамал Юсифович развел руками. – Просто мистика какая-то.

– Разберемся, что за мистика, – пообещал я.

– Очень на это надеюсь.

Дверь открылась, и в помещение вошел смуглый мужчина. Средних лет, лысеющий, зато с роскошными усами. Рослый, не ниже метра девяноста, он обладал выпуклым торсом, кривоватыми ногами и обширной талией. Однако выглядел при этом не рыхлым, а мощным, очень мощным. Тагир Байрактар собственной персоной. Ошибиться было трудно.

– Здравствуй, – сказал он мне гортанно. – Ты Раскольников?

– Типа того. – Я решил, что в уточнении, как правильно произносить мою фамилию, нет нужды. – А ты Тагир?

Он не ответил. Внимательно изучил мою фигуру, словно собирался прямо сейчас предложить борцовский поединок, но вместо этого повернулся к брату.

– Пора ехать. Люди ждут.

– Я помню. Заводи машину. Буду через две минуты.

Тагир на прощание одарил меня тяжелым взглядом и вышел. Джамал подождал, пока дверь за ним закроется, и улыбнулся.

– Не подумай, что брат грубый. Просто считает, что настоящий мужчина должен быть суров и немногословен.

– Пожалуй, он прав, – согласился я. – Джамал Юсифович, мне понадобится помощник. Чтоб был в курсе всех местных дел, мог проводить куда потребуется и так далее. Найдется такой человек?

– Конечно. Здесь живет наш племянник, Эмин. Приучаем к делам, все такое. Тагир должен был его привезти. Ты подожди, попей коньяку, я его пришлю.

– Да я тоже пойду.

– Нет-нет, сиди! – возразил Байрактар, на мой взгляд, чересчур шумно и поспешно. – Пей, кушай, угощайся. Какие могут быть дела на голодный желудок? Из-за наших маленьких залипух гость страдать не должен. К тому же скоро принесут мясо. Обещай дождаться!

– Ну раз вы настаиваете… – Я развел руками. Портить отношения с этим человеком мне не хотелось.

– Именно что настаиваю.

Он кивнул на прощание и вышел.

Подождав, пока шаги стихнут, я скользнул к окну. Интересно, почему он так взвился в ответ на мое желание выйти вместе с ним? Не хочет, чтоб я видел людей , которые ждут ?

К большому разочарованию, рассмотреть ничего не удалось. Вид закрывала разросшаяся яблоня-дичок. Как раз на уровне второго этажа, где располагалась контора, ее ветви становились особенно густыми. Сквозь листву просвечивали только какие-то фрагменты: пыльный бок черного джипа, чья-то спина в натовском камуфляже «малтикам» (уже порядком выцветшем), нога в высоком ботинке. Нога была определенно женской – повыше шнуровки виднелась гладкая загорелая икра. Через секунду исчезло и это. Хлопнули дверцы, рыкнул мотор отъезжающей машины. А у меня за спиной раздалось:

– Добрый день, Родион Кириллович. Меня прислал дядя Джамал.

Я обернулся. У порога стоял юноша. Среднего роста, худенький, очень смуглый и очень-очень кудрявый – прозвище Куба деревенские дали ему не зря. Одет он был обычно – вельветовые джинсы, черная футболка с логотипом баскетбольной команды. Зато обувь юноши обращала на себя самое пристальное внимание. Высокие массивные мартинсы на его тонких ногах выглядели чужеродно. Особенно в сочетании с не особенно арийской внешностью.

Темные глаза смотрели прямо, почти с вызовом.

– Привет, Эмин. – Я двинулся ему навстречу, протягивая руку. – Про Кирилловича, кстати, забудь. Не привык и привыкать не собираюсь. Договорились?

– О’кей, – сказал он.