Георгий Полевой - Доктор Кровь

Далее – накладываю шину на поврежденную руку. Все, нормально. Заканчиваем…

– Че-ло-век … – ну и интонация, такой только праведников с пути истинного совращать.

Чертовка на операционном столе грациозно изогнулась. Серебряные браслеты ощутимо впились ей в запястья, и она зашипела, как рассерженная кошка. Но продолжала зазывно улыбаться… Вампирочка была хороша – алые губки, голубые глаза, платиновые волосы, а фигурка – блеск! Но соблазниться ею – все равно, что заниматься любовью с гюрзой.

Я молча снял с нее серебряные путы. Молодая упырица встала и грациозно потянулась. Встал и у меня.

– Красавица, я тебя залатал. Прошло около суток, и ты успела регенерировать.

– Ага, че-ло-век , заживет, как на собаке. Как на сучке… Грязной сучке, которую ты хочешь… просто вожделеешь!

Девочка сделала исполненный грации шажок в мою сторону. Я молча навел на нее «Сайгу».

– Дробовик с предохранителя снят, патрон – в патроннике. Знаешь, я слишком ценю свою работу, чтобы портить ее серебряной картечью. И я буду очень сожалеть, если придется сделать тебе экспресс-пирсинг, – вампирша была сейчас бледнее обычного. После регенерации она была голодна.

Кровососущая дива презрительно фыркнула и пожала плечиками, такими беззащитными…

– Одевайся, в шкафу найдешь все, что тебе нужно.

– Можешь трусики оставить себе. Это мой подарок, че-ло-век , – мне показалось, что за иронией и цинизмом хоронится тщательно скрываемая печаль. Та же печаль отразилась и в ее бездонно-голубых, но мертвых глазах.

Но все это длилось всего лишь секунду.

Одевшись, вампирша ушла в ночь. Наверняка – на охоту, уж слишком много сил она потратила на регенерацию. Но над этим, увы, я уже не властен.

Полночь. Не спится, рюмка коньяка на журнальном столике и снятая с предохранителя «Сайга» с досланным в патронник патроном рядом. Звонок в дверь. Под ложечкой шевельнулось неприятное предчувствие. Что же на этот раз? А неприятное предчувствие, оставшееся еще с войны, только усиливалось.

Бесшумно – наверное, научился у своих ночных протеже – я подхватываю ружье и тенью перемещаюсь к входной двери.

– Открой, че-ло-век … – интонация не презрительная, как обычно, а просительная.

– Твою мать! – Открываю дверь, не снимая цепочки. Посеребренной. Вот… Черт!!! Предчувствие меня не обмануло.

На лестничной клетке стоял, пошатываясь, бледный, как смерть, индивидуум. По лихорадочно горящим глазам и общей исхудалости его можно было принять за наркомана, коих немало в «культурной столице России». Особенно – на Сенной площади.

Если бы он не был вампиром. Тяжело раненным вампиром.

– Твою мать! – выругался я тихо. Лучше бы он этого не слышал. Вампиры отличаются большой чувствительностью, когда речь заходит об их ближайших родственниках. Большей частью потому, что первыми кулинарными пристрастиями кровососов становятся все те же безутешные родные.

Я молча открыл дверь. Шатнувшись, вампир вошел в коридор.

– По-мо-ги… – одними губами попросил он.

– Проходи в операционную. – Все повторяется, как и сутки назад.

Я уже мыл руки и переоблачался в хирургический зеленый комплект. Так, что тут у нас? Ага, судя по всему, моему нынешнему пациенту сейчас очень и очень хреново. Более того – он был просто нашпигован серебром! Похоже, ему досталось по полной из пистолета-пулемета. Мышцы, сухожилия, внутренности являли собой сплошной кровавый фарш.

В некоторых ранах, почти под самой кожей, на фоне темно-красной, почти черной крови тускло поблескивали серебром тупоносые пули. Видимо, упырь пытался регенерировать, но сил вытолкнуть пули из раневых каналов у него не хватило. Серебро отравляло его.

– Вот б…дь! Слышишь, ты, можешь открывать собственную ювелирную лавку оберегов, – с профессиональным цинизмом пошутил я. – Сейчас тебе будет очень больно.

Вампир глухо застонал.

Я сноровисто спеленал серебряными цепями и ремнями лежащего на операционном столе вампира.

– Тебе будет очень больно, – я натянул хирургическую маску и взялся за скальпель.

Попортило упыря изрядно: попадания в печень, селезенку, пробито правое легкое. Просто чудом не задеты сердце и аорта. Несколько пуль в руках и ногах, кости раздроблены. Я полосовал мягкие ткани скальпелем, ставил расширители на края раны, убирал кровь вакуумным отсосом, поддевал пинцетом бесформенные куски серебра. Смертоносный серебряный горох сыпался в стерильный эмалированный таз.

Кровь заляпала руки в хирургических перчатках, зеленый операционный халат. Несколько капель крови даже попали на белый хирургический респиратор. Сколько времени прошло? Блеск хромированной, остро отточенной стали, рубиновые капли и плотные кровяные сгустки в беспощадном сиянии бестеневой лампы.

Пациент лежал, не двигаясь, и лучи бестеневой лампы со специальными фильтрами, не пропускающими ультрафиолет, освещали его бледное лицо с глубоко запавшими глазами и острыми скулами.

Тоже новообращенный вампир. Интересно, по желанию или нет? На секунду мне даже стало его немного жаль. Но кто же в него стрелял? Я его просто перепластал несколькими видами скальпелей, и мне едва хватало кетгута и шелковых хирургических ниток для швов. Подцепив скальпелем очередную пулю, я извлек ее из тела пациента пинцетом.

Как и все остальные – из благородного аргентума. Девятимиллиметровая. И что самое удивительное: обычная «макаровская» пуля патрона 9×18 миллиметров. Странно, кровососа нашпиговали серебром, однако мощность боеприпасов была явно недостаточной для поражения. Слишком самонадеянно было уповать на скорострельность оружия и использовать патроны с недостаточным останавливающим и поражающим действием.

Кто же это мог быть – такой самонадеянный и не слишком опытный?

Я бросил еще один кусок серебра в окровавленный таз под ногами. Теперь он не был стерильным.

Когда я наложил последний шов, уже светало. Я снял маску, перчатки и устало провел ладонью по лицу, смахивая липкую паутину усталости. В глаза словно песка насыпали, во рту пересохло. Но, судя по всему, спать мне сегодня не придется.

Человек моих взглядов должен иметь связи, соответствующие его широте души. Во как завернул! Но это так, иначе и быть не может.

Кому-то должен я, кто-то должен мне, и причем по гроб жизни. И это не фигура речи, а вполне адекватное и объективное отражение текущей реальности. Отделения милиции… миль пардон – полиции, больницы: «Скорая», реанимация и, как логичное завершение пути – морги. Кладбища нашей Северной столицы и даже различные научно-исследовательские институты… Вот далеко не полный список моих интересов.