Инна Живетьева - Вейн

Вонзил колышек в землю, взялся за следующий. Стружки падали на угли и мгновенно вспыхивали.

Значит, Йорина идет по следу, не обманулась. А как было отлично придумано! Появится в Бреславле до начала сезона, встретится с посредником и через первый же узел – куда подальше. Ищи ветра в поле! Отсидится с полгодика, пока йоры с господином Эриком разбираются, а там можно и вернуться. Шэт бы побрал эту жрицу!

Темная кора сходила под ножом, открывая сливочно-белую плоть. Лучше бы, конечно, живое дерево, но и это пойдет. Дан ухмыльнулся, вспомнив, как на спор вместе с Такером-Почтовиком просидели ночь на краю полосы прибоя. Выпендривались, жалели, что нельзя убитые тени развесить над камином. Охотнички! Правда, и дров, и соли они тогда притащили с избытком.

Четыре колышка выстроились по углам, заключив в квадрат вейна, мальчишку и костер. Часть углей Дан отгреб и, закрывая спиной от ветра, мелко порубил ножом. Лезвие вскрывало алую сердцевину. Летел пепел, отстреливали искры. Закончив, Дан вытащил из мешка завязанную узелком тряпицу. Да, соли на двоих маловато.

Когда измельченные угли остыли, вейн переложил их на рогожу. Высыпал туда же соль и перемешал, разминая крупные куски пальцами. Прикинув на глаз, разделил на четыре кучки. Ну, Иша, пресветлая и милосердная, защити!

Воткнул нож в левом верхнем углу, повел от колышка к колышку. Земля нехотя расходилась под лезвием и кровила травяным соком. Граница замкнулась. Вейн пополз вдоль нее, подтягивая за собой рогожу. Он высыпал щепоть – угли с солью – в канавку и тщательно разравнивал, стараясь, чтобы не оставалось пустого места. Готово! Успел.

Потряс Юрку за плечо:

– Вставай! Ну!

Мальчишка вскинулся, уставился испуганно.

– За черту, – Дан ткнул в присыпанный землей след от ножа, – не выходить. Даже если отлить приспичит.

– Ничего, я у жузгов приспособился гадить в компании, – огрызнулся Юрка.

– Ты смотри, разговорился! Нож лучше достань. Кто сунется – лезвие в угли, потом отсекаешь. Понял? Нагревать не обязательно, главное, через огонь пропустить. Вот так.

Дан резко ударил клинком в середину костерка и выдернул.

– Понял?

Юрка кивнул. Он сидел, сгорбившись под курткой, и зябко вздрагивал со сна, ну чисто воробей, потрепанный кошкой.

– Время еще есть. Хочешь – спрашивай, – великодушно разрешил Дан.

Мальчишка глянул исподлобья:

– Вейнов – их вообще сколько?

Дан удивился. Он-то уже прикинул, что бы такое страшное рассказать о предстоящей ночи.

– Не знаю. Кто нас посчитает? Может, сотня. Может, три. А может, тысяча или десять тысяч.

– Ты знаком со многими?

– Нет. Мы… не любим встречаться. По именам слышал, конечно. А в лицо – человек десять-пятнадцать.

За спиной у Юрки шевельнулась темнота. По серебристому ковылю бесшумно проползла тень.

– Тобиус сказал, Зеленцова ты не знаешь.

– Он пришлый. А я знаком в основном по школе. Есть такая при Взгорском монастыре. Ну, или с кем случайно пересекся.

Тень остановилась и вылепила острую мордочку, похожую на крысиную. Принюхалась, дергая носом.

– Как мне найти Зеленцова в Бреславле?

– Поспрашивай по гостиницам. Первые две недели сезона – самое хлебное время. Узлы пашут как сумасшедшие. Людей, технологии – пропускают почти все. У вейнов от клиентов отбоя нет, хорошо покрутишься, на год вперед заработаешь. Так что про твоего Зеленцова должны знать, не штаны же там он просиживать собирается.

Ковыль стелился под ветром, и черные туши скользили по нему, словно по волнам.

– Это… кто? – Глаза у мальчишки округлились.

– Тени.

Дан нащупал в связке амулетов «коготь».

– Грин говорит: закон сохранения энергии. Когда в Бреславле гаснут узлы, в степи появляются проекции. Межсезонье заканчивается – приходит в норму. А тут граница между тем и этим. Полоса прибоя, где все бурлит. А это – пена у берегов.

– Прям учебник по физике.

Дан вспомнил, как маялся перед учительским столом, ничегошеньки не помня из урока, и лицо у наставника Алекса было таким же несчастным, как у юного вейна. Хмыкнул:

– А ты думал!

– Я думал – чудо, – отрезал пацан.

Тени подползли к границе. Наглая лапа попыталась ухватиться за колышек – и отпрянула.

– Они хищные?

– Ну, мяса не жрут, кровь не пьют. Но вейнов любят – на ужин. Высасывают. Особенно таких, как ты. Молодой, раненый – им самый смак.

Юрка вытащил нож, положил рядом с костром.

– А с голодухи и меня уплетут за милую душу. Я бы обошел, да никак. Полоса прибоя кольцом вокруг Бреславля. Говорю же: не вовремя ты появился.

– Ну извини, подождать не мог. Так город уже близко?

– Пару дней осталось.

Тени плотно обсели границу, степь за ними стала не видна. Потянуло холодом. Юрка жался к костерку, нервно поглядывая через плечо.

Дан поворошил ножом угли. Скоро начнется.

Он угадал. Черная лапа скользнула на свет, подрагивая от нетерпения. Вейн полоснул воздух – от неслышного вопля тишиной заложило уши.

– Видел?

Мальчишка судорожно кивнул.

– Вот так и действуй.

Снова воткнул нож в угли. Рядом вонзилось Юркино лезвие.

Тени копошились, обиженные, что их не пускают к еде – особо изысканной после мелкой степной дичи. Одна, сердитая, свернулась мячиком и подпрыгивала, плюхаясь на сородичей. Те не расползались, позволяя топтаться по головам. Кажется, даже помогали – подкидывали.

Шэт, умники нашлись! Дан вскочил и успел принять на нож перелетевший через границу бесплотный шар. Обожгло холодом. Вейн стряхнул тень в костер – пыхнуло, едва коснувшись углей.

– Сволота жадная! – ругнулся он, сунув руку под мышку. Ломило зубы, точно хватанул воздуха с крупинками льда. «Коготь» царапнул кожу.

Юрка прыгнул к колышку и прочертил лезвием у себя перед грудью. Тень отпрянула.

– Молодец, – похвалил Дан. – Давай второго. За спиной.

Мальчишка взвился, замахал ножом. Тень упорно тянула к нему лапы.

– Через огонь, сопляк!

Дан ткнул клинком в угли, обжигаясь. Крест-накрест резанул между пацаном и тенью.

– Пошла вон!

Убралась. Вейн посмотрел на мальчишку и, не сдержавшись, треснул по шее.

Юрка зашипел, точно кот:

– Не смей! Ты мне не хозяин!

Дан выдернул у него нож и сунул в огонь вместе со своим.

– Зато я сильнее и опытнее. Хочешь попасть в Бреславль – делай, что говорят.

Теням надоело ждать, они полезли, давя массой. Одни откатывались, стоило коснуться границы, другим удавалось пробиться. От ударов ножами угли раскатились и рассыпались искрами под ногами. Приплясывая в крохотном квадрате, Дан пытался сгрести их обратно и молился, чтобы огонь не погас. И чтоб этот Шэтов мальчишка не лез под руку! Чуть не отсек ему ухо.

Граница еле держалась, тени чувствовали это и лезли друг через друга. Эх, мало соли! Но кто же знал, что принесет сопляка нелегкая. Дан в левой руке сжимал горящую палку, в правой – нож. Полоснуть по факелу, по тени. По факелу, по тени… Звенел вымороженный воздух, стягивало кожу на щеках.