Инна Живетьева - Вейн

О стекло громко билась ночная бабочка. Это ее стук Егор принял за выстрелы и проснулся. Пару секунд он таращился на побеленную стену, не понимая, где находится. Ах да, Взгорский монастырь, приютский дом. Читал допоздна и задремал. Вон книга упала на пол вверх переплетом. Егор поднял ее и положил на стоящий рядом табурет. Посмотрел на циферблат «командирских». Сорок минут пополуночи.

Белая тень снова ударила в стекло, ее манил огонек оставленной на подоконнике керосиновой лампы. Егор повернулся, чтобы погасить свет, и увидел новичка. Тот опять не спал. Лежал на спине, уставившись в потолок. Вот так каждый вечер, а пока болел, то и дни напролет. Одно время, правда, читал запоем – и не как Егор, приключения, а научное, про узлы и вейнов, но быстро остыл. Начнешь спрашивать – хоть о чем! – молчит или огрызается. Все-таки странно прожить с человеком две недели в одной комнате и ничего о нем не узнать. Даже отец Михаил в неведении: откуда Юрка взялся, где его родители, есть ли они? А Грин не соизволил задержаться, чтобы рассказать.

Вспомнив о Грине, Егор с досадой колупнул вмятинку на подбородке. Что значит: «вышли из крепости более-менее нормально»? Там же были раненые. Как далеко фронт от Лучевска? Может, город уже освободили? Какой приказ получил отец? Ничего не известно! Егор дотянулся до лампы и резко прикрутил фитиль.

За окном посветлело. Метнулась вверх и пропала бабочка. Огромная луна, похожая на круглый аэростат, парила над морем. Шумел прибой. От Красных камней доносился рокот – там волны налетали на высокие уступы и разбивались в пену. Темной громадиной высился монастырь; в нескольких узких, похожих на бойницы окнах горел свет. На звоннице, на фоне звездного неба неподвижной каплей висел колокол.

Спать не хотелось. Егор сел на подоконник и стал смотреть на море. Захлестывало деревянный настил причала, болтало лодки. На мостках стоял лоцман в расстегнутом плаще, ветер рвал брезентовые полы. Фонарь у его ног освещал мокрые доски.

Скрипнула галька, и мимо окна прошла девушка – точно призрак мелькнул. Хельга. Белые косы, белая рубаха до колен, светлые штаны. Она подошла к лоцману и что-то спросила, отводя от лица пряди. Ветер кидал их обратно. Старик кивнул, показав на кипящий перешеек.

Наверное, будет шторм.

Может, пока не начался, выбраться на берег? Уйти подальше, за Красные камни…

Егор расстегнул часы, стряхнул их на кровать. Перекинул ногу через подоконник и услышал за спиной:

– Ты чего, лунатик?

Новичок, приподнявшийся на локте, смотрел с удивлением.

– Я купаться.

– Сейчас?!

– Да, – ответил Егор и полез в окно.

В комнате зашуршало, и следом выпрыгнул Юрка – босиком, в одних трусах. На шее у него болтался шнурок с амулетом.

– С тобой пойду, – сказал сосед, ежась на ветру. – Спасу, когда тебя башкой об камни долбанет.

– Не долбанет, можешь спать спокойно.

– Уснешь тут, – новичок зевнул, – когда орут каждую ночь под ухом. Кошмары мучают? Пей валерьянку.

Егор хотел ответить, но сдержался. Шагнул в густую тень, на тропинку, еле заметную среди камней.

Сны он толком не помнил, так, обрывками: опушка, лежащая женщина, на спине у нее красное пятно, а черные волосы похожи на мамины. Старая крепость, отец за столом. Долбит миномет. После каждого выстрела с потолка сыпется мусор, подполковничьи погоны совсем запорошило. Отец почему-то не шелохнется, чтобы отряхнуть их. И страх, оглушающий, громадный, рвется криком сквозь сжатые зубы.

– Ты давно здесь? – спросил Юрка.

Надо же, поинтересовался! Егору казалось, сосед его вовсе не замечает. Михаил Андреевич предупреждал, что так бывает после тень-лихорадки, но все равно раздражало.

– Пятую неделю.

Юрка присвистнул.

– Ну и что? – сердито спросил Егор. – Рамиль тут второй год живет. А приютские вообще…

– Не сравнивай. Ты же здесь задерживаться не собираешься.

– С чего ты взял?

– Видно.

«Однако», – снова удивился Егор. Спросил резко:

– И чего такого особенного ты увидел?

Тропинка стала шире, Юрка нагнал и пошел рядом.

– Во-первых, ты не переодеваешься в казенное.

Действительно, он упорно носил заштопанную футболку и вытертые на коленях штаны. Даже тяжелую, не по размеру, куртку не сменил на местный кафтан.

– Во-вторых, стараешься побыстрее форму набрать.

И это правда: каждое утро, с тех пор как разрешил лекарь, Егор бегал вдоль монастырской стены – по галечному берегу, затем по песку и дальше, через скалы. У наставника Яцека учился стрелять из арбалета. С наставником Дмитрием занимался борьбой. Тренировался метать ножи, бесшумно возникать за спиной противника и прыгать с высоты, не калечась. К счастью, воспитание вейнов не ограничивалось лекциями о других мирах.

– Ты, между прочим, тоже свое, а не приютское носишь, – заметил Егор.

– Угу, и я тут пять недель торчать не собираюсь.

– Сбежишь?

Мог бы вообще не появляться. Если бы Грин не притащил его!

– Надо будет – сбегу. А ты разве не нацелился?

Егор остановился. Кажется, сосед потащился за ним вовсе не из желания спасать.

– Мимо, – с удовольствием сказал он. – Я бежать и не думал.

– Врешь!

– Не ори, – шикнул Егор. – С какой стати мне врать? Тут никого силком не держат.

– Ага, только из добрых и благородных побуждений не дают уйти.

– А ты куда собрался? К Грину?!

– Нет. Ну, чего встал? Мы купаться идем?

Егор не тронулся с места.

– Ты давно его знаешь?

– Кого?

– Грина!

– Откуда? Он Дана приятель, а не мой.

Вот черт!

– Какого Дана? Уффа? Вейна? Где он?! Когда ты его видел?

– Твое-то какое дело? Чего пристал?

– Мне очень нужен Дан Уфф.

– Мне тоже, и что дальше?

– Ты к нему побежишь?

Юрка психанул:

– Он мне что, родня? Мне нужно в Бреславль. Будет там Дан – хорошо, нет – без него обойдусь.

– Грин сейчас тоже в Бреславле. Он вместе с Даном?

– На колу мочало! – Юрка постучал себя по лбу. – Понятия не имею. Они – вейны! Межсезонье закончилось. Могут шастать где угодно.

Егор развернулся и пошел к морю. Как же иногда хотелось врезать новичку! Быстро глянул через плечо, оценивая. Худой, можно даже сказать, тощий. Но крепкий. Наставник Дмитрий говорит, что задатки бойцовские есть, усердия бы побольше.

У Красных камней стоял гул, собственных шагов не услышишь. Егор нарочно срезал путь, прыгая по скалам. Тут и днем можно было переломать ноги, а при лунном свете и вовсе опасно.

Он уже спустился, а сосед все пробирался через завалы.

Волны приходили в залив издалека. На середине пути они покрывались пеной, выгибались и чем ближе к берегу, тем круче становились. Замирали горбом на долю секунды и с оглушительным грохотом рушились.

Юрка, чертыхаясь и поджимая ушибленные пальцы, допрыгал и встал рядом. Посмотрел, как разбивается о берег темная махина.