Антон Ледовских - Город живых

– Он когда-то, как и я, отделением командовал. И отправилась как-то его группа в свободный поиск и сгинула вся. А Инквизитор в город через две недели вернулся, в тех самых очках и с мешком водки за плечами. Особисты его как ни пытали, только ничего добиться не смогли. Ясно было только, что группа его без транспорта осталась и очень далеко от города. Они куда-то в восточные пустоши ездили, уж не знаю и зачем. – Старшина потянулся за сигаретной пачкой. Вытащил сигарету и с наслаждением понюхал ее.

– Старые, докатастрофные, – с важностью произнес он. – Официально этот сорт уже месяца два как кончился. А на самом деле рейдеры договорились их больше в город не поставлять. Обидно, забьешь фуру нормальным табаком, а в городе в лавку сунешься, а там только наша отечественная отрава. Генералитет себе в загашник все припрятывает, вот ребята и порешили в город больше не возить. Из командования все равно сюда никто не ездит – боятся. Да и не царское это дело в рейды ходить. Кроме покойного Левакова, я в рейде вообще никого старше капитана не видел. – Старшина с удовольствием раскурил сигарету.

– Так вот, – продолжил он свой рассказ – не стали трогать тогда Инквизитора, его тогда еще Виктором величали. А он, сидя в изоляторе и водку треская, в «Метро» проситься слезно стал. К слову сказать, забыли карантинщики про его мешок от неожиданности, что вернулся Пашка, и в камеру пропустили, а потом уж поздно было. Сам понимаешь – режим. Три дня прошло, камеру открыли, а он уходить отказывается. Все пьет и просится на точку. Сюда то есть.

На «Метро» раньше всегда порядка не было. Сидеть долго, соблазнов полно. Решило тогда командование его тут комендантом назначить. Он рейдером уважаемым был, да и считай, с того света вернулся. Кого ж еще, кроме него, бойцы слушаться будут. А Инквизитору только того и надо. Стал он здесь начальствовать. Поначалу никто не воспринимал коменданта вообще.

– Я что-то не заметил, что к нему сейчас кто-то серьезно относится, – усмехнулся Данил.

– А вот не скажи. Ты ведь молодой еще, многого не знаешь. Да и не мог знать, у нас свои секреты от городских есть. Был вначале случай. Комендант, как сейчас, пьяный, в очередной раз про свой распорядок втер и к забору – горькую пить. Его-то сначала вроде как слушали, но, глядя на пьянство его беспробудное, начали своевольничать. И вот как-то раз заходит комендант вот в эту вот комнату и видит среди разбросанных бутылок два бездыханных тела дежурных. Он их будить, а они ни в какую. И еще огрызаются, мол, сам пьянь да бездельник, да еще и нас учить вздумал. Вот тут все и узнали, какой у нас комендант.

Вытащил он этих двоих за шкирку на автостоянку. Бойцы только диву давались. Смотришь, ведь кожа да кости, откуда силы взялись. Те двое уж больно дюжими парнями были. Выволок он их, родимых, прислонил к столбам и давай кулаками по бокам охаживать. Остальные, конечно, всколыхнулись, попытались вступиться. Да не тут уж было. Он весь отряд уделал. И могу с уверенностью сказать, были среди них бойцы дай бог каждому. Да только положил он всех голыми руками прямо на автостоянке. Всех мордой в асфальт. После уж начали пытаться с ним по-хорошему объясниться.

В общем, дело-то потом замяли. Я же говорил, не все мы в городе рассказываем. Да только с тех пор ключ от склада с пьянством только у него, да смена на пульте видеоконтроля ведется всегда по правилам. Вот так-то.

– Интересно, как же он два месяца за периметром выжил, – задумчиво протянул Данил.

– Хм, всем интересно. Да только никто до сих пор не знает. Сам он рассказывать не хочет, а выпытывать бесполезно, многие уже пытались. Да общаться с комендантом уж больно сложно. Он как на точке обосновался, начал опытами безумными увлекаться. С зомби играться. То подманивает их, то поймает парочку и в гараж к себе затащит. В клетку посадит да измывается, да не просто так, а какие-то опыты проводит, результаты в тетрадки записывает. Да только никому не интересно, что он там наизучал. Он и в город свои тетради посылал, но в институте от его идей отмахнулись. Его там вообще за психа держат, в институте. А со временем и он успокоился. Теперь постоянно у забора сидит, на мертвяков пялится.

– И что же он исследовал? – поинтересовался Данил.

– Пытался доказать, что у мертвяков разум есть и что хранится он у них в каждой клетке организма. И будто бы мертвяки накапливать его могут и рано или поздно полностью разумными станут.

– Интересно, это как?

– Я толком не помню, как Инквизитор это доказать хотел, только одно знаю. Тут в округе мертвяки как собачки дрессированные: на забор не кидаются, ночью не воют. Как он этого добился, непонятно. Да, в принципе, всем до лампочки, как. Город им не интересуется, там только довольны, что на точке после того, как он комендантом стал, ни одной смерти не было. А нам тоже по фиг. Все спокойно, да и ладно.

– А зачем тогда смена на экраны пялится, – недоумевал Данил, – если тут мертвяки ученые.

– Не знаю, – старшина расслабленно потянулся, – пунктик у Инквизитора по этому поводу есть. Ты завтра, когда сменишься, сходи к нему, расспроси. Он новых слушателей любит, знает, что из стариков к нему никто на пушечный выстрел не подходит. Он, когда в институте над ним посмеялись, нас пытался на путь истинный наставить, да только напрасно. Мы к нему хорошо относимся, но байки его инквизиторские слушать и среди своих желающих не нашлось. Одна надежда у коменданта осталась на молодое поколение. – Старшина ехидно рассмеялся. – Рекордное время – два с половиной дня было, пока новичок от него опрометью не убежал. Так Инквизитор достать его успел своей заумью. Кстати, на тебя ставки уже принимают. Ты у нас парень серьезный, многие думают, что ты три дня выдержать сможешь. – Рот старшины расплылся в широкой ухмылке.

Данил ухмыльнулся в ответ.

– Ты, Вадик, на что поставил?

– Я в тебя верю. – Старшина произносил слова со значением. – Поставил на то, что выдержишь, так что не подведи. – Не сдержавшись, Вадик заржал в полный голос.

– Не подведу, – серьезно ответил Данил.

Вадик от неожиданности поперхнулся. Старшина не мог представить, каких усилий стоило Данилу выдержать этот тон.

Данил не подвел. На четвертый день старшина, сияющий, как юбилейный рубль, и пьяный как сапожник, обнял попавшегося на его пути Данила.

– Молодец, – икнув, выдавил он из себя. И мешком осел на пол. Данилу пришлось потратить пятнадцать минут на устроение дальнейшей судьбы старшины. Он с трудом дотащил его до комнаты отдыха и водрузил на кровать. Спускаясь во двор, Данил с удивлением ловил на себе недовольные взгляды некоторых бойцов.

Как выяснилось позднее, пари заключалось на трехсуточную норму алкоголя. Пятеро бойцов поставили против старшины и проиграли. Чем и объяснялись их косые взгляды и невменяемое состояние последнего.