Павел Криков - По велению рока. Сборник рассказов

– В кого верит твой народ, Ярен?

Зажав руль подмышкой, длинноволосый воин завязал две пряди волос на затылке, собрав в хвост шевелюру, и начал сказ, зайдя издалека, с того, как зародились земля и небо.

– Гинунгагап – пустота была всегда. На её окраине возник Нифльхейм – мир льда и холода, а на другом конце чёрной бесконечности появился Муспелльсхейм – пылающий, огненный мир…

Часть III

Как и говорил северянин, ровно на десятый день тихого и спокойного путешествия по водам Дуная мы вышли к каменистому побережью. Над водной гладью стелился туман, а у берега нас поджидали жители Хигэне.

Перекинув канаты, корабль подтягивали к деревянному пирсу. Команда спешила сойти на сушу, где их радостно встречали родные и близкие. Глубоко в душе я надеялся, что меня забудут. Хоть это и было глупо прятаться за бочками, но я на всякий случай опустил голову ниже борта. Люди постепенно покидали корабль, и я почти поверил в чудо, затаившись в своём убежище, и даже не дышал. Через несколько минут на судне наступила полная тишина, я выдохнул и попытался прыгнуть за борт, но, не успев подняться, услышал смех, нет, скорее, гогот толпы нордов, поджидавших пока я вылезу из укрытия.

Утирая слезы, Ярен подошел и хлопнул меня по плечу:

– Пойдем! Бородатый лис.

Проходя по каменистому берегу, поросшему мхом, я понимал отчего северяне носят штаны и сапоги. Здесь было сыро и промозгло, хотя лето только подошло к концу.

– Скоро согреешься, сейчас будем пировать! – будто услышав мои мысли, всё так же радушно заявил Ярен. Остановившись, он взглянул мне в глаза и добавил, – Тебя будут спрашивать – отвечай честно.

Я коротко кивнул, хотя ещё не очень понимал, о чём он говорил.

На вершине холма, обнесенный хлипким, деревянным частоколом стоял Хигэне. Полсотни жилых домов с низкими стенами и высоченными соломенными крышами, три больших амбара, а в самом центре селения красовался дом конунга Энхеля. Там и должны быть накрыты столы.

У входа в дом стояла стража, требующая оставить оружие всякого входящего. Я с готовностью отдал кинжал – свой последний шанс на обретение свободы, добровольно передав его в руки пленителей. Рыжий снял с пояса и отдал оба узеньких, почти тупых топора на длинных, изогнутых рукоятях. Будь они из халибского железа – пробили бы любой доспех. Быть может, если останусь жив, я подскажу Ярену, как сделать оружие лучше.

В центре помещения в небольшом углублении горел очаг, у дальней стены на красивом, резном кресле рядом с супругой восседал властитель, с суровым видом наблюдавший за происходящим. «Не иначе о нашем прибытии знали с ночи», – подумал я, наблюдая за женщинами, суетливо бегающими взад и вперед, заполняя столы яствами. И как они успели всё так быстро приготовить?!

Ярен усадил меня рядом с собой и сразу же принялся за еду. Первой пострадала тушка какой-то птицы. Здоровая ручища оторвала сразу половину, частью он поделился со мной. Северянин с удовольствием набивал рот, бросая остальное рядом прямо на стол. Схватив пучок зелени, он опять-таки разделил его между нами и, отправив зелёные стебли в большой рот, удовлетворенно захрустел ими.

Женщины в платьях с низким подолом и длинными рукавами разливали желтый напиток по кружкам.

Как только все расселись, Энхель поднял человеческий череп-кубок и заговорил:

– Судя по тому, что вас вернулась шестнадцать человек, на другом конце моря есть берег, и там живут люди. Тогда давайте выпьем за ваш удачный поход!

Я поднял кружку и выпил со всеми.

Пир длился до позднего вечера. Гантараф в красках расписывал путешествие, именно его судно привезло нас сюда, и именно ему я обязан тем, что не умер при первой же встрече с северянами.

Столы ломились от яств, звучали грубые песни и конечно не могло все обойтись без задорных игр. Норды пили наперегонки, кто выпивал первым – бил в лицо соперника, или, укрываясь за большими, деревянными, яркими щитами, соперники метали друг в друга малые топоры. Слава богам, тут не было проигравших.

Застолье подходило к завершению. Постепенно, неспешно переговариваясь, все разошлись. Все, кроме меня, конунга и ещё нескольких, вполне трезвых, воинов. Двери зала закрылись и Энхель, пристально уставившись на меня, спросил:

– За время пути ты научился понимать наш язык, это так?

– Да, – коротко ответил я.

– Где живет и как зовется твой народ?

Я немного замялся с ответом, Энхель тут же отдал молчаливый приказ. Повинуясь его жесту, ко мне подошли двое нордов. Воины в клепаных, кожаных куртках и шлемах-полумасках, бросив чёрно-рыжие щиты, схватили меня, несколько раз ударили головой о стол и, скинув на пол, волоком подтянули к трону вождя, поставив на колени. Я, наконец, осознал, где и в качестве кого здесь нахожусь, хотя долго не замечал этого.

Конунг задавал еще много вопросов, а, выяснив, что я кузнец приказал:

– Ты будешь ковать для мня оружие.

Широко улыбнувшись, я смерился с участью, с тем, что умру здесь и сейчас. Гордо воздев кверху голову, я ответил:

– Я лучше умру!

– Ты уверен? – Энхель скривил лицо и с сожалением потребовал, – Приведите псов.

Один из воинов подошёл ко входу и передал кому-то приказ. Через минуту послышался собачий вой и рык, и в зале показалось двое воинов, удерживающих свирепых животных на короткой привязи. Конунг кивнул, и держатели псов отдали команду: «Взять».

Ужас овладел мной целиком, пожалуй, такого страха раньше я никогда не испытывал. Поддавшись оцепенению, тело сразу же стало холодным и липким, зато сразу почувствовалось, как обострились слух и зрение, отчего легче не становилось.

Псы рвались с поводков, душа себя, они зависли в нескольких дюймах от моих плеч и бешено лаяли, брызжа на меня слюной. Ощущая их теплое, веющее смертью дыхание, я невольно начал дрожать, горло сдавил спазм, и воздух отказывался идти в легкие. К такой смерти нельзя быть готовым, и я был к ней не готов.

Конунг, отвернувшись, потребовал:

– Проучите его.

В этот же миг, ощутив резкую боль, я осознал, как только что одним движением мне срезали левое ухо и скормили собаке. Пес радостно захрустел человеческой плотью, а по моей щеке, стекая на серую хламиду, бурым пятном лилась горячая кровь.

Повинуясь воле властителя, животных увели, но в моей голове по-прежнему звучал непрерывный, хищный лай, заставляя то и дело невольно вздрагивать. После, меня отвели в какой-то дом, уложили и строго наказали хозяйке за мной присматривать. Женщина отмыла запекшуюся кровь, напоила меня и начала чем-то смазывать то место, где ещё совсем недавно было ухо. Почти не чувствуя боли, лишь сильную усталость, я быстро уснул…

Предо мной храм – высокие, белые колонны и густая тень под сводом крыши. За спиной обрыв и, медленно проплывающие, облака. Я сделал шаг, как вдруг мощным, ветряным порывом меня сбрасывает с кручи, и я лечу вниз, набирая скорость, всё больше и больше, пока не засиял, подобно звезде. Не успел я насладиться полётом, как обрушился на землю, повалил, поджёг деревья, разворотил землю.