Таня Нордсвей - Трон Снов и Кошмаров

Она рычала и кричала.

Всё, что было ей дорого уходило восвояси. Родное прежнее имя стёрлось окончательно, оставляя вместо себя пустоту. В тот момент девушка ненавидела весь мир. Вода была обжигающей, переплавляющей её душу и тело. Высвобождающей чудовище, запертое в её сознании долгие годы. Оставшиеся куски воспоминаний о прошлой жизни сгущались во рту, создавая подобие кляпа. Внутренности резали, шинковали, меняли. Затем она почувствовала вспышку яркого света, пронзившего её грудь. Свечение нарастало и становилось всё сильнее, разрывая изнутри. Но она не поддавалась судьбе и сопротивлялась, в то время как свет нёс её тело к поверхности, выбрасывая на землю.

Она сделала первый громкий вздох.

Прохладный воздух начал циркулировать в лёгких, а в груди гулко раздались первые удары нового сердца. Её мокрое тело распласталось на мраморном полу в лужице воды. Девушка раскрыла глаза, полные гнева и ненависти. Из них ушла практически вся голубизна, вытесненная сталью. Её взгляд упёрся в чёрные сапоги стоящего перед ней незнакомца. Она медленно запрокинула голову и криво ухмыльнулась. Мужчина, которому принадлежали начищенные до блеска сапоги, был очень хорошо одет. Он, чуть склонившись, смотрел на неё во все глаза, а его лицо искажала смесь удивления и презрения.

Незнакомец был высоким, с золотистой кожей, ярко выделяющей его белоснежные волосы. Ясные голубые глаза смотрели на неё оценивающе. Его можно было бы счесть довольно привлекательным, если бы не отвратительный шрам, тянущийся от скулы к губам, а затем выходящий на другую сторону лица к подбородку. Это создавало впечатление хищного оскала, искажая его внешность. За его спиной висел меч, рукоять которого оканчивалась серебряным навершием с крупным топазом. Он окинул её взглядом с головы до пят и сухо бросил кому-то:

– Последняя на этот раз. Тридцать третий уровень, – мужчина говорил вкрадчиво, с заметной хрипотцой.

– Ты уверен? – пробасил голос откуда-то сбоку.

– Я никогда не ошибаюсь, Гавайн, – воин со шрамом подошёл чуть ближе к девушке. – Открой, пожалуйста, рот.

Та собиралась плюнуть ему в лицо, но вдруг почувствовала во рту какой-то небольшой предмет.

Если во рту появится такая монетка – ни в коем случае не отдавай её им. Спрячь под язык.

Она уже хотела проделать этот трюк, но не успела: мужчина со шрамом больно пнул её коленом в живот, отчего её рот распахнулся в немом крике, а стальная монетка выпала прямо на его раскрытую ладонь. Согнутая и кашляющая, она с ненавистью и злобой смотрела на воина, прожигая его своими глазами. В тот момент Рэйна жалела, что взгляд не может убивать.

Затем её, брыкающуюся, лягяющуюся и кусающуюся, взяли под плечи и куда-то потащили двое крепких мужчин. Она кричала и бранила их, молотила в воздухе ногами и руками, плевалась им в лица, извивалась как змея. Ярость затопила её, застилая глаза мутной красной пеленой.

Рэйну тащили по белым коридорам, не давая ей вырваться из их хватки. Даже несмотря на то, что на телах мужчин от её ударов местами стали появляться синяки.

Она ненавидела их. Ненавидела его .

Тот, кто ударил её в живот и вынудил отдать то, что ей принадлежало, шёл позади, поэтому она не видела его лица. Но чувствовала спиной его взгляд. Рэйна рычала на него и на тех, кто посмел её схватить.

Глупцы. Придурки. Мерзавцы.

Она их всех уничтожит, разорвёт их всех на куски, заставит их страдать и молить о пощаде, заживо их испепелит.

Но все её крики не находили отклика – похоже, этим мерзким животным было всё равно на её угрозы. Мужчины дотащили её до странной белой комнаты, где бросили на пол как мешок с костями. На секунду Рэйна потеряла контроль над своим телом – оно просто приросло к полу, не давая ей шевельнуть даже кончиками пальцев. Рот тоже не издавал ни звука, хотя внутри она продолжала свою гневную тираду. Но ей оставалось лишь молча смотреть, как те, кто принёс её сюда, покидают эту комнату. Как только они исчезли, испарились и невидимые путы на её теле. Она тут же вскочила и стала молотить дверь руками и ногами, сбивая их в кровь. Из её рта шла пена.

“Как дикий зверь”, – мелькнуло в её голове, но тут же растворилось в океане злобе и ненависти.

Она прощупала каждую стену, каждый уголок своей камеры в поиске хоть малейшей трещинки. Без толку. Всё было без единой выбоины: гладкое, отшлифованное, отполированное.

Рэйна очнулась от наваждения ярости только спустя час – хотя это было сугубо её ощущение времени, ведь в камере, больше напоминающей коробку, не было ничего, кроме неё самой. Ничего, что могло бы подсказать ей время или способ выбраться отсюда.

Девушка сидела на полу, прислонившись к прохладной стене. Белая комната плыла перед её взором. Матовые стены сменились отполированными до блеска стальными листами. В них она видела своё отражение. Дверь исчезла, замуровав её изнутри. Она шумно вздохнула, взглянув на своё отражение.

Грязная, лохматая, с диким взглядом. Сталь глаз гармонировала с побледневшей кожей и светлыми волосами. Где-то в глубине радужки ещё пряталась голубизна, в страхе сжимающаяся перед зверем, бушующим у неё внутри. С её губ и щёк сошла вся краска, некогда делающая её румяной и привлекательной. Теперь на девушку взирал одержимый призрак, скрививший губы в усмешке. Она не была напугана, лишь сбита с толку. И она не собиралась сдаваться, пока не выцарапает дыру в этих стенах и не сбежит отсюда.

Девушка прикрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях. Она почувствовала своё тело, позвала силу, которая недавно в ней бушевала. Отозвался лишь крошечный отголосок, прильнув к ней, как к хозяйке. С его помощью миллиметр за миллиметром, она прощупала комнату в поисках каких-либо сбоев. Но и тут претерпела неудачу: комната, казалось, была единым целым, без каких-либо отдельных частей. Она была заперта здесь без возможности выбраться. Шумно выдохнув, она приняла единственное верное решение – ждать. Рано или поздно её похитители должны явиться за ней.

Пока же она предалась расслаблению, подготавливая тело к схватке. Её мысли проносились в голове, а она пыталась вспомнить хоть что-то, за что можно было бы уцепиться. Тщетно. Она не помнила, кто она. Ненавистная пустота. И непробиваемая стена внутри её мозга, скрывающая это знание.

Девушка готова была взвыть, но не сделала этого. Она чувствовала, что этот заслон скрывает информацию о ней, а не знания о мире, в котором она жила. Именно это она попыталась выманить, как голодного котёнка, из своего разума. И знания откликнулись на её зов.

Она помнила запахи трав, ощущения от бега, сказки, которыми пугали детей перед сном. А потом она вспомнила то, что вряд ли можно было увидеть в её мире: огромные костяные врата. Воспоминание затянуло её, и девушка снова увидела их как наяву: ворота были неестественно громадными и утопали в белом тумане, липком и пахнущим гнилью. Там, где землю не укрывал туман, в небеса смотрели пустыми глазницами черепа. Чем дальше она шла, тем ближе становились ворота и тем всё дальше, к виднеющимся вдали тёмным деревьям, отступал туман. Вся земля вокруг была усеяна белыми гладкими костями и черепами: человеческими и звериными. Под её ногами хрустели ломающиеся кости. Костяные ворота внезапно оказались прямо перед ней, давя своим присутствием. За ними была лишь пустота.