Карина Демина - Дикарь

Чисто.

Просто-таки отлично. Магистр вскинул руку и провел перед лицом создания. Отлично. Взгляд дернулся было, следовательно, иннервация зрительных нервов не нарушена.

Очень уж тонкие структуры.

Постояв еще несколько минут рядом, проверив и другие показатели, Магистр окончательно успокоился. В конце концов, он всегда сможет вернуться.

Именно.

Ульграхи не правы, полагая, что он не найдет себе покровителя. Он уже нашел. Только Ульграхам о том знать не следует.

Опустевшую лабораторию Магистр покинул в преотличнейшем настроении.

Миха, сидя на корточках, грыз кость. Почему-то помимо кости, на которой оставалось еще изрядно сырого мяса, его несколько беспокоило то, что он вообще жрет сырое мясо, не испытывая притом отвращения. И поза эта нелепая. И отсутствие одежды. И то, что переломы – а переломами жизнь радовала – срастаются как-то слишком уж быстро.

Ну и вообще то, что он так и не вспомнил, кто он есть.

То есть не сказать, чтобы данный факт слишком уж его занимал. Наверное, будь у него свободное время, беспокойство появилось бы, вот как сейчас. Зубы скользнули по кости, снимая тонкую стружку, а рот наполнился вязкой слюной.

Мясо Миха любил.

Причем именно сырое, желательно, чтобы с кровью. Запах её вызывал в душе небывалый подъем, за который в то же время становилось стыдно. Почему?

Потому что он не дикарь.

Или дикарь?

А если нет, то кто?

Наверное, кости стали срастаться быстрее или ломались меньше, если Миху вдруг взволновал этот вот, к нынешнему его существованию не имеющий отношения, вопрос. Он даже приоткрыл рот, и кость выронил, которая упала на солому. И прежде сие обстоятельство Миху не тронуло бы. А ныне он поднял кость, посмотрел, смахнул рукой слишком уж длинные соломинки.

И отложил в сторону.

А и вправду, кто он?

Миха.

Это имя. Причем те, кто дрессировал его, называли его иначе. Похоже, но иначе. И Миха не спорил. Где-то глубоко внутри жило понимание, что имя надо беречь. Раз уж больше ничего не осталось.

Но кто он все-таки?

Человек? Уже нет. Миха поднял руку и выпустил когти, которым сугубо теоретически было некуда прятаться в тонких пальцах. А они прятались. И выходили, исключительно когда Миха хотел.

Или нужда случалась.

У людей когтей нет. И сращивание переломов занимает несколько недель. А потом еще восстановление. Физиотерапия.

Миха нахмурился, пытаясь понять, что это. И откуда вообще странное слово в голове всплыло. Не получилось. Голова начала гудеть. И Миха сунул палец в ухо, пытаясь избавиться от гудения.

Значит, перелом, который срастается за сутки, – это не нормально.

Как и рваные раны, что затягиваются на глазах. И, главное, заживают быстро, хотя в нынешних условиях им бы загноится. Иммунитет должен был бы быть ни к черту.

Что такое иммунитет?

И черт?

Миха потряс головой.

Да кто он, мать его, такой?!

– Эй ты, – тихий голос отвлек от размышлений. И тело само развернулось, готовое наброситься на человека, что благоразумно держался за чертой. Миха как-то пробовал дотянуться до черты, но понял, что даже если просунет сквозь прутья плечо, то все одно не получится. – Ты меня понимаешь?

Маг.

Миха уже научился отличать магов от иных людей. Хотя тех было немного. Существо, которое приходило убираться в Михином загоне, не являлось ни магом, ни человеком. Ублюдочный ниггер человеком являлся, но не был магом. А вот этот, в странных одежках, был.

Почему странных?

Миха опять же не знал. Просто странных и все. Нормальные люди не носят штаны, больше похожие на чулки бабские, да еще и пидорского розового цвета. Этот же носил. И чулки, и штаны. На штанах имелись банты, камушками блестящими украшенные. Камушками сиял и камзол с узкими рукавами. Из рукавов выбивались пышные кружева. Такие же украшали воротник белоснежной рубахи. Поверх воротника лежала толстенная, с два пальца, золотая цепь, а на ней висел медальон. Круглый. И вновь же с камушками.

Память смутно подсказывала, что камушки что-то да значат, особенно большой, который в центре, но что именно, Миха то ли не знал, то ли опять же забыл, как и все остальное.

– Хотелось бы думать, что понимаешь, – маг был молод и, наверное, хорош собой. Светлые волосы его, заплетенные в две косы, спускались на воротник. И банты в этих волосах почти даже не удивляли. Как и рисунок, выбитый на щеке.

Татуха на роже – это даже круто.

Так думала одна часть Михи, а другая не думала, но боялась. Татухи. Почему?

– Иначе участь твоя будет незавидной, – продолжил маг. – Мой наставник гордится своей работой и небезосновательно. Ему удалось вывести существо выносливое, почти не поддающееся воздействию, быстрое, смертоносное. Но при этом на диво тупое. Почему-то он не считает это проблемой, полагая, что упорная дрессура позволит скрыть сей маленький недостаток.

Сам он тупой! У Михи, между прочим, неплохие баллы по ЕГЭ были. И в мед он почти прошел на бюджетку. Малости не хватило.

Он наморщил лоб, пытаясь вцепиться в странную эту мысль.

– Однако я понимаю, что тот ты, которым ты ныне являешься, годен для арены, но никак не для службы. И отсюда возникает вопрос, насколько реально тебя обучить?

Миха заворчал.

– Если будешь и дальше прикидываться животным, то я решу, что так оно и есть. И уйду. Завтра наставник гордо продемонстрирует тебя заказчику, но вряд ли тот останется доволен. А стало быть, аванс придется вернуть, а тебя… тебя, друг мой, ждет незавидная участь неудачного эксперимента.

Экспериментаторы хреновы!

– В лучшем случае тебя продадут на бои, где ты проживешь довольно долго, но не слишком хорошо. В худшем Мастер пожелает понять, где совершил ошибку. А значит, ты вернешься на стол.

Из глотки вырвалось рычание.

– Значит, понимаешь. И помнишь. Уже хорошо. Тебя препарируют, особенно твой несчастный мозг, и это будет печально.

Самое мерзостное, маг не лгал. Это Миха чуял. Он и прежде-то ложь определял слету, такой вот сомнительного свойства дар, а тут способность обострилась.

– Ч-ш-то ты п-пр-гаешь? – язык слушался плохо, горло еще хуже.

– Значит, все-таки не тупой, – с изрядной долей насмешки ответил маг. – Я бы даже сказал, наоборот. Отлично. Я предлагаю помощь.

С какой это радости?

Вот не верилось Михе в этакое счастье.

– Поверь, у меня есть на то причины, – сказал маг очень тихо. – Друзьями мы точно не станем, а вот союзниками – вполне. Если, конечно, ты не попытаешься меня убить.

Это будет сложно.

Но Миха постарается.

Следовало признать, что богопротивные зелья работали. Верховный вытянул руки, отмечая, что исчезла ставшая уже привычной дрожь в пальцах. И спину отпустило.

Сердце билось ровно, спокойно.