Гарет Ханрахан - Сломленный бог

© Н. Иванов, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

И снова тот же сон.

И снова тот же день.

Во сне Артоло, уроженец Гхирданы, вальяжно прохаживался по улицам Нового города, кварталам древнего Гвердона. Весенний воздух освежал, и упругая походка Артоло бодро пружинила. Он глядел вдаль на невероятную панораму Нового города, на средоточие мостов и шпилей, походившее на пенную волну, что застыла и обратилась в мрамор. Глядел ввысь на башни, сотворенные за одно мгновение ошибкой в расчетах алхимиков – по крайней мере, так утверждала молва. Гвердон был известен всему миру в основном диковинным алхимическим промыслом. Боевые орудия из его котлов и плавильных печей утекали потоком за море – на Божью войну, а золото с серебром струилось обратно.

На взгляд Артоло, этот Новый город был ситом, подставленным под Гвердон, чтобы его семья снимала себе золотую и серебряную накипь. Город был порождением смуты и бедствий, а смута всегда предоставляет большие возможности тем, кто хладнокровно выжидает своего часа. Поэтому из всей семьи Прадедушка и выбрал надзирать за деятельностью в Гвердоне именно Артоло. Его крепкие руки никогда не дрожали.

И за месяцы пребывания здесь он подтвердил удачность этого выбора. Сломил местное преступное сообщество, Братство, которое вело дела сидя в Мойке – самом загаженном районе города. Теперь он над ними хозяин.

Конечно же, разобрался со всеми, кто пытался выступить против.

Потому как, наехав на Артоло, ты наезжал на Гхирдану, а на Гхирдану не наезжает никто.

Никто не смеет идти против дракона.

Пока это только начало. Новый город по-настоящему пока что ничей. Половина этих зачарованных высоток пусты или заняты местной голытьбой, а то и вообще беженцами, за которых некому заступиться, – их легко будет отсюда прогнать. Гвердон до сих пор залечивал раны, приходил в себя после Кризиса. Восковые големы городского дозора, сальники, сгинули с улиц. Алхимики перестраивали разрушенные фабрики; Братства больше нет; парламент пришиблен, им заправляет состряпанный наскоро комитет. Даже здешние боги в полном упадке.

Повсюду раздолье. Повсюду поспели плоды, только рви. Артоло провел здоровенной лапищей по мраморной окантовке балкона, наслаждаясь приятным чувством. Пристукнул по перилам кольцом Самары, и показалось, будто весь город задрожал, затрепетал от его касания, словно в испуге.

Словно лошадь, которую пора объездить. Женщина, которую пора взять.

Приятное чувство. Правильное. Прямо как в первый раз, когда Прадедушка взял его в полет. Новый город расстилался перед ним облаком на сияющем небе, и Артоло парил навстречу своей славной судьбе.

Во сне он спускался по лестнице. Его люди склоняли головы перед ним, полушепотом произносили почтительные слова. Скоро перед ним склонится весь город. Перед боссом Артоло, Прадедушкиным фаворитом. Прадедушкиным Избранником.

Он сошел вниз. В подвале ждали двое его парней: кузен Воллио и Тиск. Верные люди, хотя Тиск всего лишь Эшдана, отмеченный пеплом, а не потомок драконьего рода. Они держали пленного.

Пленную. Молодая темноволосая женщина вырывалась из рук, как уличная кошка. И орала не хуже.

– Тихо, – прикрикнул он. Взял девушку за подбородок, повернул к себе лицом. У нее на коже темные крапинки, как точечные следы ожогов. На шее висит некрасивый кулон из какого-то черного металла. – Мне сказали, что ты шныряешь за мной. Крадешь у меня. Зарезала троих моих людей.

– Это вы только троих нашли, – зло буркнула она.

– Знаешь, кто я? – Он сдавил ей рот.

– Толо, – промычала она.

– Нет! – гаркнул он.

Он разжал руку. Достал свой кинжал. Золотая рукоятка инкрустирована самоцветами. Клинок – полученный от Прадедушки драконий зуб. Это более чем оружие – это знак доверия Прадедушки, знак власти гхирданского князя. Ему нравился вес, нравилось, как нож лежит в руке. Рукоять изготовили специально по его мерке.

Артоло саданул девушку кинжалом, эфесом в лицо. Поднес оружие к ее глазам:

– Видишь? Знаешь, что это такое? Я босс Гхирданы. Я Избранник дракона.

Он приставил кинжал к ее горлу, надавил, вминая в кожу.

Еще немного сильнее, и кожу прорвет бодрый красный ручей.

Еще чуток протянуть, пропилить хрящ, и получится разрыв, дыхательное горло уступит стали, испустив горячие брызги.

– Пойти против меня – значит пойти против Гхирданы! – Здесь, в подвале, свидетелей нет. Только Воллио с Тиском. Только мерцание камня неправдоподобного Нового города. Но Артоло все равно нравилось произносить эти слова. Он много раз проговаривал их прежде. И сейчас произнес скорее ради себя самого. Напомнить себе о суровости. Напомнить о недопустимости неудач.

Он посмотрел девушке прямо в глаза. Никакого страха. С чего-то она взяла, что босс не станет доводить дело до конца. От этого он рассердился еще сильнее.

– Обокрасть меня, – прорычал он, – значит обокрасть дракона! – И чиркнул кинжалом поперек ее горла.

Послышался скрипучий, визгливый скрежет, как будто он прочертил лезвием по твердому камню. Там, где нож обтерся о мягкое девичье горло, сыпанули искры. Кинжал – его драконозубый кинжал – не смог причинить ей вреда.

Однако каким-то образом клинок повредил подвалу, где они находились. Дюжина ран открылась в белых, светящихся стенах, глубокие влажные расселины надсекли камень, подражая росчерку ножа по ее глотке. На которой – ни единой царапины.

Чудо. Ублюдское, нахрен, чудо.

Но Прадедушка говорил ему, что в Гвердоне не осталось святых.

Каменный пол содрогнулся, отшвыривая от девушки Тиска и Воллио. Подручные грохнулись в противоположных углах подвала. Потолок растаял, длинные пальцы блестящего камня отслоились с него, как сталактиты, переплетающиеся стебли и бутоны из прочной кладки. Воллио и Тиск оказались мигом замурованы, заключены в камень. Артоло слышал их крики паники, заглушенные толщей стен.

Девушка медленно встала со зловещей ухмылкой. Раскрасневшаяся от восторга, опьяненная силой.

Подвальная дверь позади нее задрожала, а затем сплавилась с подтаявшей притолокой. Единственный выход отсюда наглухо закупорен. Помощь звать бесполезно.

Нож не берет эту бабу. Он врезал ей по носу оголовьем рукоятки. Стены комнаты – нет, нижние боги, весь Новый город принял удар на себя. А она невредима. Артоло тут же вмазал ей в рожу – как вмазал по стене. На одернутом кулаке закровоточили костяшки, а для нее это было всего лишь игрой.

Он не способен ее поранить. Не способен убить. Ни пистолета, ни чего-то более разрушительного при нем нет. Почему, проклятье, он не взял пистолет? За морем ему доводилось убивать святых, только не голыми руками. Тем более без Прадедушки.