Иван Вологдин - На Краю Бытия. Переплетение миров

Суть поведения странных растений по-прежнему оставалась для человека загадкой, как и то что являлось истиной из того каскада теорий, что путник построил за все время пребывания здесь, постоянно размышляя о том как он здесь оказался и что за чувство привело его сюда.

Отдышавшись и ощущая ледяные пальцы холода, проникающие под разгоряченную кожу, автоматически присмотревшись к проржавевшей детали какого-то неизвестного устройства, усталый человек, с мрачным удовлетворением подумал, что он придерживается верного курса.

На обнажившейся поверхности, рядом с ржавым обломком, четко виднелись, вдавленные чудовищным весом в камень, следы босых, человеческих ног.

Он искал эти следы. Он верно и настырно шел по ним уже множество дней в своих снах, лишь время от времени прерываясь на реальную жизнь, и его первостепенной, наиважнейшей задачей было обнаружить, найти исчезнувшего обладателя данного следа.

Зачем и для чего это необходимо, человек не знал, лишь верил, что когда он дойдет что-то великое и фундаментальное измениться в окружающем его мироздании в лучшую сторону и ледяной ад, приходящий во снах, останется лишь липким, неприятным воспоминанием в глубинах подсознания.

Это чувство смысла, необходимости затянувшегося поиска было похоже на ярую, всепоглощающую веру ребенка в светлое будущее, где наивные грезы нашли бы свое реальное воплощение в тканях реальности, например в виде желаемого подарка, под елкой.

Только чтобы получить блестящий сверток нужно еще чуть-чуть подождать, не расстраивая родителей плохим поведением…

Невероятное чутье, словно компас не позволявшее сбиться с пути, чувствовалось внутри его души как беспокойный, щекотящий зуд в районе солнечного сплетения. Стоило остановиться, либо немного свернуть в сторону, зуд становился невыносимым, вызывая приступы безумного похихикивания, так неуместно звучащего в данной ситуации.

Если бы другой, случайно оказавшийся здесь встречный странник, посмотрел на приступы смеха со стороны, он мог бы с уверенностью прийти к умозаключению, что раскачивающийся на карачках человек, совершенно определенно спятил, не выдержав испытанных перегрузок.

«Ничего, ничего! Где наша не пропадала! Найду я тебя, чудо заморское…» – мысль в голове у Путника так и осталась незаконченной, зависнув в голове бесформенным облаком туманных образов. Дальнейшего плана действий у него не было.

«Неопределенность, помноженная на легкую амнезию, что может быть лучше?» – размышлял он, стараясь не двигаться и тем самым хоть немного контролировать нарастающий зуд, гонящий его далее.

Не смотря на неподвижность щекотание, внутри нарастало, становясь нестерпимым, к тому же человек окончательно утратил тепло в кончиках пальцев, безрезультатно согревая их порывистым дыханием.

Путник тяжело сел на корточки, оторвав руки от земли и почесывая солнечное сплетение теряющей чувствительность ладонью протяжно, глухо захихикал.

Отзываясь на хихиканье, песок вокруг куска скальника задрожал. Над светящимся барханом песчинки, не смотря на дующий в противоположную сторону ветер тихо шелестя, собрались в уродливое подобие лица, которое постоянно меняло свои очертания, то собираясь воедино, то осыпаясь вновь и вновь.

Тихий, шелестящий голос протосущества, невероятно ясный и четкий в свисте нескончаемого ветра, прозвучал, перекрывая хохот человека:

– Сдавайся человек, – голос не выражал, каких бы то ни было эмоций, лишь легкое шипение и неторопливость могли хоть как то персонализировать его.

Можно было подумать, что разговаривала электронная, бездушная машина:

– Твои попытки тщетны. Ты не найдешь, ты не дойдёшь, ты сам превратишься в песок, как и тысячи шедших здесь живых до тебя.

Человек, окончательно прекратив хихикать и отодвинув в сторону повязку, закрывающую лицо, мрачно сплюнул вязкой, пыльной слюной прямо перед собой.

Не удостоив и беглого взгляда лицо из песка, он медленно, заново привыкая к речи после долгого уединения и молчания, скороговоркой забурчал себе под нос:

– Опять ты. Все не угомонишься. Можно сказать, я уже заскучал без твоего назойливого присутствия. Чертов хранитель этой чертовой планеты! Ты мне стал почти как брат, ненавистный и ненавидимый, но брат, в этих беспросветных поисках Бога, – человек хихикнул и ладонью размазал слюну, ставшей черной к этому моменту от попавших в нее гранул местной пыли, – тысячи человек, тысячи животных, шедших здесь, говоришь? О, их должно быть намного больше. Этот песок, покрывающий все, как ты уже говорил ранее, прах павших путников, прах животных и существ их сопровождавших, ржавчина техники, принадлежавшей им, – оторвав взгляд от слюны, человек решительно взглянул в сторону Хранителя Планеты, – Я помню все твои мрачные рассказы за это затянувшееся путешествие. Ты сам говорил, что изначально этот мир был абсолютно пустым, куском камня, парящим среди бескрайних пространств космоса. И только вечная борьба прибывающих сюда живых против мира смерти, собирающего свой урожай со всей Вселенной, скрасила его серые скалы в черный цвет роящегося праха. Я четко помню все, что творилось со мной с момента появления здесь, но практически не помню, что было до этого. Твои рассказы, это единственное, что забавляет меня в мире шелеста и белых ночей.

Черное лицо ухмыльнулось и осыпалось, но возникло вновь, собравшись из кучи праха по соседству. Механический голос хранителя прозвучал все с той же кристальной ясностью:

– Меня многие пытались уничтожить… Порождения инженерной мысли: присланные огромные механические системы защиты от моего влияния, мощнейшие импульсы энергии и разряды, армии и флоты, великие маги пытались раскроить этот мир на части, в тщетной попытки спастись от моего визита в их миры. И это слепое сопротивление не минуемому уничтожению давно не забавляет меня, утомляя своей ненужной суетой на пути к моей цели. Их сопротивление всегда отталкивалось от банального желания жить. И это было ошибкой миллиардов существ. Телесное желание жизни никогда не сможет пересилить великую идею, захватившую душу. И эта идея тысячи лет принуждает меня обращать мир за миром в пепел и прах, отсылая споры смерти к поверхностям далеких планет. Я знаю, зачем и для чего. Но знаешь ли зачем и для чего здесь ты?

Лицо Черного Хранителя вновь осыпалось в пыль. Бесконечный ветер немного ослабил свою работу, а песок, словно подчиняясь чьему-то безмолвному приказу, расступился в стороны величавыми волнами.

Мгновенно обнажившееся пространство скальника, насколько хватает глаз, завопило, заголосило комариным писком и пришло в движение.

Целые поля мха, лишенные привычного укрытия, метались в обозримом пространстве в поисках привычного прибежища. Его было так много, что Путник практически кожей ощутил многомиллионную волну ужаса исходящее от этих недосуществ.