Иван Щукин - Боярская честь. Грани чести

– Что – почему?

– Почему идиот?

– А я откуда знаю? Родился таким, наверное.

– Это всё, что ты хотела мне сообщить?

– Нет! – гневно ответила девушка. Затем нахмурилась и продолжила уже абсолютно другим, серьёзным, тоном. – Меня сегодня вызвал дед Михаил. Сначала он сказал, что я теперь с ними совет держать буду, от Младшей ветви. Я, конечно, поупрямилась, попыталась тебя в совет выдвинуть. Но не вышло. Но оказалось, что дед Михаил это всё измыслил лишь для того, чтобы тебя из рода изгнать! Представляешь?

– И что? – напряженно спросил я. В принципе, чего-то подобного стоило ожидать. Но оказаться в данный момент на улице мне совершенно не улыбалось. Это не тот мир, где можно выжить одиночке. И, лишившись поддержки рода, я рисковал мигом оказаться у кого-нибудь в холопах. А если вспомнить недавние события, то и вовсе зарезать могут, и никому не будет до этого дела.

– Я возмутилась, но дед попытался авторитетом задавить. А дед Иван вообще сидел и помалкивал. В общем, я им сказала, что если тебя выгонят, то и я следом уйду.

Офигеть! Не знаю, смог бы осознать Маркус, что для него сделала эта девчонка. А вот я понимаю. Она безапелляционно поставила главу рода перед фактом, на корню зарубив его идею с изгнанием. Потому что поступи он по-своему, и она действительно уйдёт следом. Слово сказано, а бояре словами не разбрасываются. И то, что Василиса – девчонка сопливая, роли в данном случае не играет. Михаил Васильевич сам признал её равной, когда ввёл в совет.

– Спасибо, сестрёнка! – неожиданно для самого себя выдохнул я.

– Хм… – хмыкнула Василиса, и в её взгляд вернулась подозрительность. – Ты точно ещё страннее прежнего стал. Хотя кому я это вообще говорю? Ладно, побежала я. Дел много.

Она стремительно развернулась и быстро покинула комнату, даже не подумав прикрыть за собой дверь. Но я был не в обиде. После такого поступка девчонке можно многое простить.

Прикрыв дверь, я стянул сапоги, забрался с ногами на кровать и невидящим взглядом уставился в противоположенную стену. Надо хорошенько обдумать полученные новости. И попробовать просчитать, во что всё это может вылиться.

Но поразмышлять мне не дали. Стоило прилечь, как в коридоре снова раздались шаги, а затем в дверь негромко постучали, и в комнату заглянула Ирина.

– Боярич, там Иван Васильевич пришёл. Тебя зовёт. Только он это, – женщина замялась и фразу закончила неуверенно: – велел Василиске не говорить. В саду сидит, в беседке.

Ну вот, кажется, и приплыли! И никакой ультиматум от Васьки не помог.

Спускался я медленно. И не из-за боли, которая и не думала утихать, а из-за страха. Причём страха странного: липкого, с ватными ногами и подрагивающими руками.

Почему странного? Да потому, что такое чувство было для меня в новинку. Для меня прежнего. Нет, я не бесстрашный идиот, который способен игнорировать любую опасность просто потому, что не осознает последствий. И не великий смельчак, который может посмотреть смерти в глаза, сплюнуть и усмехнуться. Вот только раньше я не боялся просто так – чего-то гипотетического. У моего страха всегда было лицо или причина. То есть источник. А значит, этот источник можно было устранить. И понимание этого заставляло сконцентрироваться и бороться.

Но сейчас я разве что не дрожал из-за предстоящего разговора с Иваном Васильевичем. И это, чёрт подери, было странно. И очень, очень неприятно. Похоже, что влияние личности Маркуса на моё сознание намного сильнее, чем думалось. Чёрт!

Я замер перед дверью заднего входа, уткнулся в неё лбом и, до боли сжав кулаки, сосредоточился. Сейчас у страха тоже была причина. И ею являлся отнюдь не предстоящий разговор, а Маркус. Значит, нужно бороться именно с ним. Устранить, задавить и загнать в глубины мозга.

Постепенно в моём сознании стало зарождаться привычное и такое родное в данный момент бешенство. Оно, подобно снежной лавине, смело все прочие чувства и даже немного притушило ставшую уже привычной боль.

Ну, ё-моё! На смену одной хрени пришла другая! И это перед действительно, как мне кажется, важным разговором. И выбор-то какой богатый! Либо дрожать и бояться, либо тихо кипеть, сдерживаясь, чтобы не нахамить или, не дай Бог, не полезть в драку. Ага, в драку. Со Стихийником ранга Богатырь, шестого из семи возможных.

Последняя мысль, как ни странно, развеселила, и я, не сдержавшись, весело фыркнул. А спустя секунду понял, что практически успокоился. На смену страху и бешенству пришла весёлая злость. Тоже не самое полезное качество для важного разговора, но уж лучше так.

Беседка, в которой меня ждали, располагалась в саду, рядом с маленьким рукотворным прудиком, и со стороны походила на какой-то сказочный теремок.

Иван Васильевич сидел внутри, на лавочке, вальяжно откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. Он задумчиво глядел куда-то вдаль и на моё появление вроде как не обратил внимания. Но стоило мне сесть напротив, как глава Средней ветви рода резко перевёл взгляд и удивлённо вскинул брови. А я вдруг понял, что совершил совсем несвойственный Маркусу поступок, а именно – уселся без приглашения перед старшим членом рода. Настоящий владелец тела, скорее всего, остался бы стоять у входа в беседку, ожидая, когда его заметят и милостиво разрешат присесть. А то и оставят стоять. М-да…

– Живот болит, – буркнул я и постарался сделать вид, что смутился. Получилось, кажется, не очень, так как брови Ивана Васильевича поползли ещё выше.

– Сильно? – всё ещё удивлённо меня разглядывая, спросил он.

– Постоянно, – поморщился я. И, явно неожиданно для собеседника, добавил: – Кстати, хотел на эту тему с вами поговорить…

Как там в поговорке: удивить – значит победить? Ну, насчёт победить не знаю, а вот удивил я его стопроцентно. И, похоже, сломал шаблон. А следовательно, и разговор боярину придется строить по-другому.

– Я слушаю, – задумчиво протянул он.

– Добромила сказала, что мне нужна помощь целителя более высокого ранга. И посоветовала обратиться в княжескую клинику.

– И-и? – вопросительно протянул боярин.

– Так не самому же мне к княгине за разрешением идти? – пожал я плечами, и постарался придать лицу наивное выражение.

– Ага, – кивнул Иван Васильевич и зачем-то разгладил усы. – Мне, значит, идти предлагаешь.

– Вам. Или Михаилу Васильевичу. А, может быть, ещё кто-то есть, кого княгиня примет.

– Угу, – снова кивнул боярин и посмотрел на меня так, словно видел впервые. При этом в его взгляде появилась та безуминка, которая последние полтора года пугала и более крепких духом людей, чем Маркус Дёмин. – Чего ещё прикажешь у княгини попросить?