Денис Мамонов - Рунное наследие 2. Кровная месть

– Да! – крикнула она и, подбежав к брату, обняла его.

– А сейчас мне надо отлучиться, – Квэн посмотрел в окно, через которое уже проглядывала луна, то скрываясь, то вновь показываясь из-за тёмных облаков. – Вы же пока подумайте, какой конкретно амулет вам нужен. Или свойство.

– Ты куда? – тут же поинтересовалось Кэлла, опередив Дану.

– Зарабатывать деньги, – Квэн засунул руку в карман и сжал рукоять ножа через свёрток. – Сегодня договорился с одним купцом – ему надо помочь разгрузить телегу.

Ещё некоторое время он в тишине собирался в дорогу, и когда уже накинул балахон и собрался выйти из комнаты, его догнал вопрос:

– А что за книгу ты прячешь от меня?

Квэн развернулся и взглянул на Дану. Так он простоял пару мгновений, пока наконец не решился:

– Можешь взглянуть, – бросил он и скрылся за дверью.

Квэн отправился на жатву душ – артефакты, которые продавались в Амулетном клане, стоили не дёшево. Но он даже не подозревал, что за его голову уже назначена награда, и первые охотники на спасителя, очищающего город от грязи, вышли в ночь, пустившись в манящую погоню.

Оказавшись на главной улице, поблёскивавшей чистотой под светом фонарных огней, Квэн с наслаждением вдохнул прохладный воздух и отправился бродить по городу.

Поначалу дорога тянулась по освещённым местам: парочки прогуливались неспешным шагом, попадались фонарщики, выискивающие ещё не зажженные лампы, иногда проезжали кареты, запряжённые лошадьми. А встречались и такие пешеходы, кто спешил – если судить по их простой одежде, можно было предположить, что это обычные рабочие, желающие поскорее вернуться домой к любимой семье и тёплому очагу.

Стоило глазам встретить первые ямы на дорогах и мусор, валяющийся в темных канавах, как начались переулки, ведущие в другие районы – куда менее презентабельные и безопасные. И чем дальше в темноту – тем сильнее чувствовались неприятные запахи, свидетельствующие о нечистоплотности, как тел, так и нравов местных жителей. Но иногда попадались и островки чистоты – они образовывались вокруг клановых домов. И даже по этой особенности можно было судить о статусе родовых семей: чем дальше от богатых особняков уходят ухоженные дороги – тем сильнее и влиятельнее клан.

Квэн любил выбирать для своих вылазок южную часть города, в которой находился главный рынок. И на то имелся ряд причин: там встречались самые тёмные дороги и, соответственно, обитали отбросы общества. И пусть об этом неблагополучном районе знали все жители Амулетного города, но через него можно было разительно сократить путь из Золотого квартала в Деревянный. А значит, если кто-то из мастеровых опаздывал с заказом или торопился поскорее завершить изделие, труд над которым включал в себя работу как по дереву, так и по металлу, – он шёл через квартал Мечты. И такому названию имелось простое объяснение – в этой части города находилась большая часть увеселительных заведений, где люди отдыхали: гуляли, пили, плясали, играли в карты, дрались и делали на этом ставки. В общем, в этом квартале каждый мог найти именно тот способ расслабиться, который был ближе всего, о котором мечтал весь рабочий день.

Кроме того, из тёмных закоулков нередко доносились томные стоны, страстные вскрики и ритмичные звуки той любви, что дарили или продавали ночные девушки-мотыльки.

Подойдя к кабаку с красноречивым названием «Пьяная кобылка», Квэн остановился, чтобы понаблюдать за окрестностями и высмотреть для себя потенциальных жертв – тех, кто тоже охотится, только не за жизнями, а за звонкой монетой. Спустя некоторое время он заметил, что за ним следят, поэтому решил сделать вид, будто всё никак не решится зайти внутрь.

– А тут хорошая выпивка? – спросил он у тучного мордоворота, стоявшего у входа в кабак, сложив руки поверх своего пуза.

– Тебе чего, малец? – прогрохотал тот басом, зыркнув на парня. – Тут не подают молоко, или чем ты там мочишь глотку? Иди отседова, пока по шеи не дал. Ну! – он замахнулся рукой и вернул её на прежнее место.

Квэн был только рад такой реакции и, сделав вид обиженного юнца, которому мама не разрешила погулять с друзьями, не спеша пошёл в сторону бойцовского дома. Краем глаза он заметил, что за ним бесшумно последовали две тени, но, к его удивлению, по дороге к «Наваляй дураку» никто так и не показался.

Списав всё на мнительность, Квэн выбросил из головы подозрения, когда послышался шум и восторженные крики, доносившиеся со стороны бойцовского дома. Правда, трудно было назвать домом четыре столба и крышу, что они держали. Поэтому, стоило Квэну выйти из-за поворота, как перед ним открылась дикая картина: куча людей столпилась вокруг специально сооружённой деревянной площадки, обтянутой тканью, и с азартом глазели на бой двух человек, похожих друг на друга габаритами и окровавленными лицами.

Народ ликовал. Кто-то кричал: «Слева бей, слева», «Да уходи ты вправо», «Чего ты телишься? Вали его уже!». Атмосфера среди зрителей накалилась до такого градуса, что стоило бы кому-нибудь плюнуть в глаз, как толпа тут же выпустила бы пар.

Квэну тоже нравилось зрелище. Стоило подойти поближе, как он и сам почувствовал желание с кем-нибудь сразиться на импровизированной арене. Но он трезво оценивал свои шансы и знал, что не выстоит и десяти ударов сердца против даже самого слабого громилы, если вообще можно сочетать эти два понятия.

Квэн развернул свёрток в кармане и ухватился за рукоять уже без всяких преград. Чувства обострились. В нос тут же ударил дурманящий запах крови, а в ушах послышался пульсирующий шум, напоминавший по ритму барабаны. Обострившаяся реакция позволила замечать то, что в обычном состоянии было недоступно: Квэн удивился, почему тот человек, которого били на арене, не может разглядеть очевидных движений, которые начинаются от ноги, медленно переходят в плечо и лишь затем переходят в удар, наносимый соперником.

А потом в Квэне разыгралась жажда крови. Да так сильно, что казалось, ещё немного и он всадит нож ближайшему соседу прямо в бок.

И Квэн побежал. Он мчался так быстро, как мог, чтобы скорее оказаться как можно дальше от людей. Его вдруг осенило, что достаточно выпустить из руки нож, и его одержимость улетучится. Но когда он попытался избавиться от проклятого клинка, ничего не вышло. Остановившись в узком тёмном закутке, чтобы перевести дыхание, он взглянул на свой кулак – рукоять была так крепко зажата в руке, что костяшки побелели. А чёрная дымка ,словно сотканный из тьмы рукав, окутала руку до плеча. В голове Квэн услышал чужой голос, так похожий на звон металла:

– Убе-е-ей! Убе-е-ей! Кро-о-овь! Кро-о-овь!