Igazerith - Раскол

На небе так много звёзд, и не видно той, что согревает родную планету. Теперь-то понятно, почему некоторые уравнивают на весах ночь и смерть. Среди этого множества неизведанных далей всё-таки есть что-то родное. Старина Биерус и его младший брат Жаринок как всегда висят на чёрном полотне среди просыпанной соли. Светят они слабо, по сравнению с Ястриксом, но и на этом спасибо. Кто-то из Красного Ордена утверждает, что эти ночные звёзды способны повелевать водой. Красной мантии сир Вульфгар Пиаммо не носил, но это высказывание считал бессмыслицей. Никто не в силах управлять чем-то на расстоянии. Тем более такой могучей силой, как вода. Даже Дорраз не способен на такое, а они говорят о жёлтых бляшках в небе.

Резкий шум разбитого стекла вернул Вульфгара с небес на землю. Глухой шлепок выбитой двери о пол, с другой стороны здания, послужил вторым сигналом. Третьей должна быть группа Пиаммо. Таранные ботинки с тяжестью упали на дерево. Петли с лязгом вылетели из косяка и звякнули в момент падающего грохота двери. Справа, где заходила группа сира Мерсера Харкеса, послышались первые крики и звон металла. Увидеть, что там происходит, не давали складские ряды, упёршиеся в потолок. Сир Салли Вагнер уже вёл своих парней вперёд, разрезав середину здания. Левая сторона оставалась за Вульфгаром, остальные два хода стерегли группы Сира Альтера Гакса и Сира Вениамина Перо.

Увесистая сталь упала с левого плеча в широкую ладонь, воссоединяясь со второй лапищей. Вульфгар шёл впереди своих людей, под звуки, разлетающихся по складу, воплей, хруста костей, песни металла и оглушающих выстрелов. Поворот налево встретил его, уже понявшими, что происходит, стрелками. Два ряда вооружённых пистолями, еретиков, одновременно открыли огонь. Яркая вспышка сменилась резкой болью. Тяжёлый удар отбросил Вульфгара назад. Лёгкие упали в живот, украв последний воздух. Левая рука горела болью. По лбу потекла теплота, надавив на мозг со всем усердием. В ушах звенели колокола, а глаза разбежались в разные стороны. Меч исчез и даже не хотел оказаться где-то в районе правой руки, тщетно исследующей пол. Поднять голову оказалось сложнее, чем наковальню. Рядом лежали брат Серго Галл и, подающий высокие надежды, послушник Фаргильц Паурелью. Оба купались в собственной крови. Дальше лежала тропинка из тел братьев. Понять кто ещё жив, а кто нет, было сложно. Узнать отсюда удалось только Вецгеля. Только он носит с собой ножны, да ещё и на спине.

Горячо-нежная жидкость разлилась по виску и щеке, намереваясь распространиться и на шею. Левая часть лица перевесила голову и прижала, склеенные потом и кровью, чёрные, как ночь, волосы к полу. Мир перевернулся набок и открыл Вульфгару иной взгляд на происходящее. Колокола не переставали тянуть уши. Солёная влага затекала в глаза, щипая нервы. Неприятные ощущения куда-то ушли, даже воль в левой руке больше не шипела. Глаза упали на ножны Вецгеля и больше не двигались. Красивые ножны Вецгеля. Деревянные вкладки скрываются за белой дублёной кожей с узором, изображающим Дорраза, извергающим огонь в пустоту. На серебряном устье ножен выгравированы ветвистые клубы огня, идущие друг за другом. Прекрасная работа.

Что-то внутри резко толкнуло Вульфгара, и язык колокола тут же застыл на месте. Давящие пол, шаги становились всё ближе. Правая рука сама нащупала рукоять, внезапно полегчавшего, меча. Через скрип в зубах, Пиаммо вывернул кисть в невероятном повороте, впившись холодной сталью в мягкую шею еретика. Закат стёк по лезвию на латную перчатку под хрипы захлёбывающегося горла. Истерично дёргающиеся руки выпустили пистоль, глухо ударившийся о деревянный пол. В следующее мгновение омертвелая туша рухнула рядом с Вульфгаром тяжёлым мешком. Жидкий багрянец всё лился из расщелины, увлажняя дерево. Изо рта доносилось лишь немое бульканье.

Все мышцы налились свинцом, не давая даже разогнуть пальцы на рукояти оружия. Собственная кровь уже начала затекать под белые одежды, прикрытые металлом. Волосы непослушно лезли в глаза и рот. В левой руке вновь разожгли костёр, обжигающий плоть. Спешные шаги прошлись по ушам Вульфгара, заставив, со скрипом, поднять глаза на еретика. Дуло пистоля смотрело прямо в душу. Тяжёлое дыхание мешало даже пошевелить языком.

Оглушающий сознание, выстрел разошёлся в голове Пиаммо высоким гулким эхом. Во время кратковременного полёта вниз, к деревянной могиле, еретик небрежно надавил на спусковой крючок, толкнув Вульфгара обратно в лежачее положение. Удар тараном в грудь разошёлся по телу немой болью. Во рту собралась сухая слюна и скатилась по горлу, застряв где-то посередине. Веки потяжелели и закрылись, опрокинув на разум Вульфгара полотно из чёрного железа.

– Предел возможностей человека пока не найден, и, скорее всего, не будет найден и в следующем столетии, мой добрый друг, – глухой, закашляный, голос двоился в ушах.

– Магистр Ахельдер, это же простая удача, не поддающиеся точным вычислениям, стечения обстоятельств, – более живой голос привёл слух в порядок.

– Возможно, это так, а, возможно, наш дорогой сир Вульфгар халтурил в учёбе меньше остальных и, по итогу, обладал достаточными, для выживания в такой сложной ситуации, знаниями и умениями, – шаткий голос плавно лился по ушам, пробуждая разум.

Глаза открылись сами, желая узнать, что скрывается за темнотой. Яркий жёлтый свет утренней звезды нагло врезался в зрачки через полуоткрытое окно. Вульфгар не повёл даже бровью. Кажется, он даже, с любопытством, изучал Ястрикс, заново открывая для себя красоту и нежность лучей этой звезды, постоянно висевшей в небе до наступления темноты.

– Гельс, дружище, проверьте состояние нашего гостя, кажется, он пришёл в себя, – шёпот сухого голоса был слышен только неофиту Гельсу Эммету.

Робкие шаги быстро приблизились. Перед глазами появилось гладкое, на первый взгляд, лицо. Лучше изучив учёного Красного Ордена, Вульфгар заметил наскоро бритую серость, худощавые щёки, точёный короткий нос под неглубокими янтарными ямками. Что-то вроде затянувшегося ожога разлилось от подбородка до кадыка.

– Сир Вульфгар? – холодное мокрое касание разошлось дрожью по телу, – нам необходимо убедиться, что ваш мозг не повреждён, – леденящая рука забрала всё тепло кровати.

– Если не уберёшь свою руку, мой мозг вконец замёрзнет, – выронил Пиаммо, принимая сидячее положение на ложе.

Гельс неловко отдёрнул пальцы от правого плеча рыцаря, буркнув что-то неясное себе под нос.

Когда ноги коснулись пола, левую руку потянуло вниз, ломя зубы стальным молотом. Боль в груди разрослась пышной кроной дуба, выдавив скупое кряхтение из слегка согнувшегося Вульфгара. Мягкие шаги поднесли кубок с мутной бурой жидкостью.