Алексей Войтешик - Чабор

Откуда-то из глубины комнаты прибежал пес и стал к нему ластиться. «В конце концов, – гладя своего лохматого друга, дрожащим голосом тихо произнес парс, – с мальчонкой будет веселей. Не век же мне одному. И слава Богу, что так. Плевать я хотел на предсказания этих чертей».

Долго так и сидел он на ступеньке, рассуждая о том, что и как будет строиться в его новой жизни, пока не услышал во дворе топот копыт. Пес сорвался с места и глухо зарычал. Раздался тихий стук в дверь.

– Входи, кто там? – отозвался Атар, вставая и оттаскивая в сторону лохматого охранника. – Не заперто.

– Мир в твой дом, – осторожно просовывая голову в проем двери, поздоровался староста. Его штанам частенько доставалось от острых зубов этого пса, поэтому Иваш вошел только после того, когда убедился, что враг его штанин надежно удерживается хозяином. Староста закрыл за собой дверь и, шумно вздыхая от усталости, сел на скамью у входа.

Едва он собрался что-то сказать, как тут же осекся, с удивлением замечая, что Атар зачем-то зажимает пасть своему четвероногому другу.

– Случилось чего? – вкрадчиво спросил староста. – Ты не заболел, старый?

– Здоров, – тихо ответил тот, подтащил упирающегося пса к двери и, не церемонясь, вытолкал его на улицу. – Ну, как там, в селе?

– Да что там сделается? – тоже осторожно прошептал староста. – Орей передал, там, в телеге, тебе кой-чего. А так – дети, внуки, в общем, забот полон рот. А у тебя-то что случилось? Я гляжу, дым коромыслом?

– Внуки, говоришь? – деловито откашлялся парс, еще не зная, как преподнести старосте новость. – Внуки… – повторил он неопределенно, – я вот, Иваш, теперь тоже вроде как дедушка.

– Хы-гы! – вырвался смешок у гостя. – Это как же, без бабушки-то?

– Перестань, – недовольно отмахнулся старик, – мальчонка тут один прибился, сирота. Вот, решил приютить.

– Да где ж ты его нашел? – удивился Иваш, понимая, что на самом деле для шуток сейчас не время, – дети, чай, на дороге-то не валяются?

– Да уж не на дороге, – вздохнул парс, вспоминая вчерашнюю невеселую картину ночного погоста. – Скажу так, Иваш: тебе там искать никого не захочется.

– Мне-то зачем? И без того полна горница внуков! Покажешь?

– И смотреть там нечего, – всполошился Атар. – Парень как парень, светловолосый, сероглазый. К такому молодцу, ты знаешь, без серебряного в кармане не подходи, за чужака примет.

– Без серебряного, говоришь… – хитро прищурился староста. – У самого во всем доме монеты не сыщешь, а как же к мальчишке подкатился? Что ж, – наигранно обиделся староста, – значит, старому другу и не…?

– Покажу, – сдался целитель. – Только ты это… лишнего у него не спрашивай.

– А то я не понимаю.

Они тут же поднялись наверх. Мальчик спал.

– Намаялся он, – чуть слышно прошептал Атар. – Всю ночь как в огне метался. Пусть спит, идем.

Стараясь ступать беззвучно по скрипучей деревянной лестнице, они спустились обратно.

– А кто он? – стал допытываться староста, снова располагаясь на лавке у очага. – Ты с ним говорил аль нет?

– Говорил, – ответил звездочет. – Зовут Чабор. Вроде как жил с матерью на Сером болоте. Мать умерла.

– А-а-а, так это сын Чары? – многозначительно поднимая полное прозрения лицо к потолку, протянул Иваш. – Вот он где! А мы его обыскались. Пока хоронили мать, мальчонка где-то запропал. Все окрестности обходили, а он…

– А говоришь, что новостей в селе нет, – упрекнул Атар.

– Так второй день уж, – отмахнулся староста. – Что ж это за новости с такой-то бородой? М-да… Я уж думал, не найдем его, ведь лес кругом.

– Может, чего расскажешь о мальчике, раз знаешь? Про отца его, про мать. Ты ж староста, как сорока, все и про всех должен знать.

– Да немного расскажу-то, – улыбнулся Иваш. – Говорят, от ведьм ведется род его матери, еще от старых, а потому плохого про нее никто не скажет. Знахарство ведала, пошептать могла, травы целебные собирала. В селе-то ее, Чару, больше повитухой знали.

Муж ее погиб. Уж годков десять прошло, не меньше. Аккурат в то лето, как тебе Капище латали. Медведь задрал, – старосту невольно передернуло. – Об этом долго еще ходили пересуды. Не медведь, а черт какой-то. Его после и не видел никто больше, а кто видел, тот уж не расскажет. Лютый зверь. Наши медведи простые, бурые, а этот был черный, как ночь, и большущий – с гору.

– Так кто-то все это видел? – заинтересовался Атар.

Иваш откинулся назад и красноречиво махнул рукой:

– Да много кто… Мужики тогда лес валили, а Багор – муж Чары – из села на болото шел, домой. Стали с ними говорить, то да се, шутки-прибаутки. Наши и давай его подначивать, мол, жена роды у всех принимает, а у нее-то самой кто принимать будет? Сам? Как в старину? У них-то, у тех, кто старый Кон выше всего в чести держал, так издревле принято было. Отец потомка должен на руки принять, без всяких там повитух. Да и тех, кто на сносях, еще Святорусы завещали от глаз людских прятать. Завещать-то завещали, однако ж, выходит, что видел кто-то из наших Чару брюхатой, раз знали про то.

Посмеялись мужики меж собой да еще в шутку попросили Багора, если что, после рассказать, как и чего с роженицами делать. У нас-то, коли до этого дело доходит, их чаще вон из избы выгоняют. Ну, в общем, пошутили, поговорили – и все, до свидания. Только отошел Багор от лесорубов, как из-под земли вырос тот медведь. Мужики, понятно, испугались, бежать кто куда. А Багор охотник был знатный. С собой у него, правда, только и было, что нож засапожный. Изловчился он и медведю в бок – шшах! А тому хоть бы хны. Багор еще раз, и еще! А зверь на задние лапы встал и на него… Дело черное сделал – и обратно в чащу. Только его и видели. Вот и знай потом, что в лесу нашем водится!

Староста встал, потянулся и с опаской посмотрел в окно, где далеко за выпуклым горбом поля чернел край леса.

– Я, – продолжил он, – Багора-то редко встречал. Отца его, Бородика, знал куда лучше. Хороший был дед. Тоже врачевал. Село наше тогда поменьше было, да и я еще постреленышем совсем бегал, а тут как-то мор среди зимы пошел. Косила Худая всех направо и налево. Отец мой тогда помер. Так вот, Бородик – дед этого малого, что к тебе прибился – как прознал про то, пошел по усадьбам, и в тех хатах, куда звали, всех хворых выходил, а сам меж тем не заболел.

Он на хуторе жил, на окраине, с той стороны села. Там сейчас Еведов амбар стоит. Уж не помню кто, но кто-то подселил тогда Бородика к себе и помогал тому во врачевании.

М-да, кудесник, а не дед. И для нас, детишек, просто находка. Пока от дел на завалинке отдыхает, ножом что хочешь из дерева вырежет, да еще так ловко, что не отличишь вырезанные фигурки от живых. Раз-два, дудочку или свисток вставит – и готова игрушка на загляденье!

Говорят, и спину правил, и кости, даже заик лечил. Да уж годов пятнадцать, как и его нет на белом свете. Так внука и не увидел. Хороший был человек, и пожил долго…