Сергей Джевага - Когда оживают Тени

Северное пограничье Олдуотера

Наши дни

Боль накатывала густыми волнами и вместе с кровью стучалась в виски, обжигая и ослепляя. Мир плавал в багровой мгле, а в ушах стоял неразборчивый гул, шипение.

Бог мой… Я жив?

Беспомощная мысль словно оттянула невидимую пружину, в ответ незамедлительно ударил плотный ком вяжущей дурноты. Но когда волна прошла, восприятие слегка обострилось. Смутный шум разбился на отдельные тона: надсадный и прерывистый вой, жалобный стон металла, чьи-то голоса.

И только шипение осталось неизменным.

Он понял, что лежит в ледяной воде, на лоб капает, зубы ломит от холода, а веки щиплет. Через секунду ощутил соленую горечь во рту, невольно дернулся и застонал от болезненной вспышки, что резанула глаза.

Красноватый свет аварийного фонаря выхватил из мрака тесную каморку с низким металлическим потолком, растянутыми под ним жилами кабелей, труб и шлангов. У стены рядом с приоткрытым люком тускло поблескивали латунью и сталью вентили и кремальеры, бликовали стекла индикаторов, тревожно полыхали лампочки.

Промежуток темноты – и вновь вспышка. Блики на панелях, капли, ползущие вниз по лакированным стенкам. Из-под переплетений патрубков, из погнутых и распухших бронзовых рукавов били ручьи. Вода на полу смахивала на густую багрово-черную жижу. Танцевала, перекатывалась от переборки к переборке и гоняла размокшие карты, схемы, записные книжки, флягу.

– Мы умрем, Лоркан… мы умрем! Зря я тебя послушал. Сидел бы сейчас дома, считал барыши от перепроданного пойла.

Голос, визгливый и тонкий, с нотками паники раздался из проема люка, хотя мгновение назад казался далеким и незначительным.

– Заткнись, Томас! – Низкое гудение, почти рык, перекрыло захлебывающееся бормотание.

– Разве ты не понимаешь?! – будто не заметив угрожающего тона, продолжил причитать паникер. – Мы тонем! Тонем, Вестники тебя пожри! Зачем понадобилось воровать у Влада? Далось нам это древнее корыто! Надо было сразу сдаться. Проклятье!

Неизвестный громко всхлипнул, явно набирая воздуха для новой тирады. Но послышались возня, глухой удар и задушенное сипение.

– Напоминаю, никто тебя за ноги не тащил. Сам захотел долю.

– Я… я…

– Отказался б, нашли кого другого. И не наша вина, что охранникам захотелось сделать обход не по графику. Так сложилось. Но шансы есть. Нас потеряли, иначе б давно взяли на абордаж или добили.

– Вода…

– Течь небольшая. Но нужна помощь. Если не способен приносить пользу, ты – бесполезный кусок тухлятины. Перережу глотку и буду прав… Ну?!

– Я… я постараюсь.

– Хорошо. С Крогером что?

– Не знаю. Головой ударился, когда тряхнуло.

Секундное молчание прервал звук очередной оплеухи и яростный рык:

– Наверное?.. И ты не проверил пульс? Не убедился?

– Я испугался, хотел позвать тебя-а… у-у-у… ты мне нос сломал!

– Ублюдок! Тебе шею надо свернуть! Без штурмана мы точно подохнем. Кто курс проложит, а?

Аварийный фонарь загорелся ровно в тот момент, когда из люка, ведущего в хвост лодки, показался крупный мужчина в безрукавке из акульей кожи поверх толстой рубахи, в штанах из прорезиненной ткани. Кровавый свет озарил щекастое лицо с тяжелыми наплывами надбровий и узким ртом-щелью, массивные плечи и кулачища размером с голову ребенка.

– Крог? – Мужчина прищурился, но отыскал взглядом тело на палубе и, разбрызгивая воду, бросился вперед. Плюхнулся на колени, схватил потерявшего сознание напарника за горло, будто желая задушить, кончики больших пальцев нащупали бьющиеся жилки. – Очнись!

Здоровяк встряхнул штурмана, как куклу. Контуженый издал тихий стон, невнятно выругался.

– Жив, – выдохнул механик с явным облегчением.

– Угу, – кисло пробормотал Крогер, слабо пошевелился, отпихнул здоровяка и, привалившись к переборке, ощупал ссадину на затылке.

Мокрый с головы до ног, в отяжелевшем от влаги бушлате, с блуждающим взглядом и черными кругами под глазами, внешне он ничем не выделялся: среднего роста худощавый мужчина, давно перешагнувший черту, за которой взросление стало старением, с узким лицом, изрезанным шрамами и морщинами. И не скажешь, что когда-то являлся бравым офицером, гвардом Олдуотера.

В очередной раз хлюпнуло, вода на палубе колыхнулась. Кружка с жалобным звоном покатилась по столу и, подняв брызги, пошла ко дну.

Взгляды Лоркана и Крогера скрестились, в зрачках обоих сгустилось напряжение.

– Движемся, – кивнул штурман. – Вроде всплываем.

– Задело вскользь, – согласился здоровяк. – Побило, помяло, нырнули прилично. Я поздно сообразил сбросить балласт.

– Если не залатаем дыры, одинаково пойдем на дно.

– Угу.

– Рули заклинило?

– Да. Пытался выкрутить из кормового отсека, но без толку. Чтобы сказать точно, нужно починить гидравлику.

– Сможешь?

– Посмотрим. Но соваться наружу не хочется. Фоморы знают, на какой глубине сейчас. Ремонтный скаф тут один и довольно жиденький. Зато с воздухом пока проблем нет. Поднять давление, чтобы выжить на минусовом горизонте, не получится, но на нулевом точно не задохнемся.

– Моторы?

– Паршиво. Вал гребного винта погнут. Если запустить, быстро разобьет подшипники, редукторы. Но до ближайшего поселка дотянем.

– М-да, – выдавил Крогер.

Затея с самого начала смердела риском. Красть у Влада – равно что играть с заряженным револьвером. Глава теневой гильдии шахтерских поселений не стал бы главой, если б не являлся жестоким и мстительным ублюдком.

На что же надеялись? Для начала на то, что Владу будет не до того. Прибыла патрульная эскадра из Олдуотера, и часть дел пришлось свернуть, дабы не платить лишнюю мзду. Кроме того, наметилась война с другим криминальным кланом, молодой главарь коего жаждал откусить долю дел у старика. Перехватывал курьеров с наркотиками и редкостями, атаковал конвои и суда, перекупал судей и стражей, громил притоны и бордели. Иными словами, кровь лилась тихо, но щедро. Каждое утро в тоннелях шахтерских поселений Северного пограничья находили свежие трупы с перерезанными глотками, каждую ночь в тесных переходах случались перестрелки.

Шанс? Еще какой. И когда Крогер услышал о том, что в причальные доки Влада пригнали где-то захваченную субмарину сверхмалого класса и что бо́льшая часть охраны перебазировалась ближе к главному притону, бывший офицер поддался соблазну.

Давно грезил о лодке. Таскать контрабанду на себе по пассажирским кораблям опасно. Да и доход получался мизерный. Податься в пираты? Бывал и там, но после полугода, проведенных на разбойничьем корыте, ушел. Слишком много крови. К тому же зачастую приходилось месяцами жить в жестяной банке, наполненной смрадом человеческих тел, прежде чем гидроакустик докладывал о подходящей цели. Да и патрульные не дремали, нарваться на крейсер – вопрос времени.