Анна Сешт - Берег Живых. Буря на горизонте

От его слов точно стало светлее.

– Учитель говорил так же – не за грехи, но ради иных задач.

– Тэра… – её поразила тщательно скрываемая боль в его голосе, и… нежность. – Крылья смерти уже распростёрты над тобой. Я знаю настоящую цену своего спасения теперь. Я потеряю тебя, не успев даже узнать так, как хотел бы.

Девушка не отшатнулась, когда он протянул к ней руку… но так и не коснулся. Курильница и дымившиеся благовония были совсем хрупкой преградой, но они напоминали о реальности, обо всём том, что разделяло их.

– Прими Посвящение, Тэра, – попросил царевич. – Я так хочу знать, что впереди у тебя много долгих лет, что я хожу с тобой по одной земле, что пусть и далеко от меня, но ты живёшь … что ты исполняешь свои мечты, больше ни от кого не скрываясь… что, может быть, хотя бы иногда я сумею видеть тебя. А после – кто знает – быть может, мы снова воплотимся в одной эпохе… и я смогу быть ближе к тебе.

От этих его слов Тэра ощутила сладкую дрожь, и последние сомнения растворились в ночи вокруг, утекли вместе с пряным сладковатым дымом благовоний.

– Принадлежать к твоему народу – великая честь для меня, – чуть слышно, всё ещё боясь нарушить момент, ответила девушка. – Что бы ни случилось там, Посвящение просто вернёт меня домой. И я смогу надеяться на встречу у Вод Перерождения… чтобы впредь воплощаться с тобой под одним небом…

Не в силах противиться радости и облегчению, которыми засиял его взгляд, она всё же позволила себе вложить руку в его открытую ладонь.

– Но пока встреча дарована нам здесь и сейчас… – его голос стал вкрадчивым.

Тэра даже охнуть не успела, когда Хэфер вдруг поднялся и притянул её к себе, отступая от курильницы. Все их разговоры, все сокровенные мысли, которые они разделяли, все запретные чувства слились в единую картину теперь, когда она оказалась в его объятиях. А восхищение в его глазах ярче любых слов отвечало на вопрос, желал ли он видеть её рядом с собой.

– Ты говорила, что наследник может получить любую женщину в пределах Таур-Дуат, – сказал Хэфер, глядя на неё со смесью нежности и огня, который и пугал, и завораживал одновременно. – Но не любая нужна…

Её сердце запело новым незнакомым ритмом. Она чувствовала себя прекрасной, как сама Золотая Хэру-Хаэйат, и вместе с тем открытой и уязвимой.

– И я говорила, что почти любая почтёт это за честь, – чуть слышно ответила Тэра, любуясь им, купаясь в его взгляде.

– Почти… Вот потому не только царевич, но даже сам Владыка обязан прежде испросить согласия, если он действительно чтит Закон.

Его взгляд стал ещё более пристальным, вопросительным, почти требовательным. Он ждал ответа, и этот ответ был ему необходим так же, как ей – его объятие. То, о чём он говорил, восходило к древнейшей истории их народа, смутному времени, когда управителям земель было позволено всё.

Но разве могли найтись слова для ответа, который она жаждала дать? Тэра просто теснее прижалась к нему, чтобы быть как можно ближе к его внутренней Силе, к его душе, которая так манила её. Сама её суть мечтала обнять его, переплестись с ним, вознестись над всеми разделявшими их запретами. Что оставалось телу, кроме как отражать и воплощать это невероятное, глубокое, всеобъемлющее стремление?

Тотчас же она почувствовала, что объятие Хэфера стало крепче. Он вздохнул, обвивая её ногу хвостом в ещё более личном для рэмеи жесте близости. Девушка невольно сама пожалела, что у неё пока не было такого облика, и она не могла обнять его столь же полно – только лишь обвить его шею руками. Жалела она и о том, что не владела искусством брачных покоев, потому что, в отличие от благородных рэмейских дев, не проходила обучение в храме Золотой. Ей недоставало понимания, как показать всю глубину и силу своих чувств тому, к кому она настолько стремилась. Мысль о том, насколько она уступала женщинам-рэмеи – прекрасным, огненным, в полной мере осознающим свою женскую Силу – вспыхнула было… и тотчас угасла под взглядом Хэфера. Он как будто почувствовал тень её сомнений.

– Ты нужна мне, моё воплощение Золотой… твои прикосновения, твой огонь, твоё сердце…

С этими словами царевич поцеловал её.

Тело Тэры тотчас же отозвалось, точно хорошо настроенная лира в руках храмового музыканта. Она ответила на его поцелуй, исполненный невероятной упоительной нежности, чувствуя, как эхо его касаний прокатывается по всем пределам её восприятия. Она желала большего, намного большего – вобрать его Силу до последней капли и раствориться в ней, преподнести ему в дар всю себя, все те удивительные сверкающие сокровища чувств, которые он пробуждал в ней одним своим существованием.

Ей было жаль, когда поцелуй завершился. Губами она чувствовала его дыхание, смешивавшееся с её собственным. Тэра распахнула глаза, встречая его взгляд, а потом неуверенно запустила пальцы в его волосы, которые так любила гладить, пока исцеляла его. Нежно она коснулась чувствительного основания рогов Хэфера, снова восхитившись их изысканным изгибом, характерным только для рода Эмхет. Такого рода касания у рэмеи считались ещё более личными, чем объятие хвостом. Взгляд царевича чуть затуманился от удовольствия, но он по-прежнему старался держать себя в руках.

– Я люблю тебя, единственный мой Владыка, – просто сказала девушка, но постаралась вложить в эти слова свои чувства.

Он обнял её так, что ей стало больно дышать, и зарылся лицом в её волосы. Она даже не думала, что в его руках осталось столько силы.

– Боги… и я люблю тебя, Тэра, моя прекрасная Владычица…

Спохватившись, он чуть ослабил объятие, но явно не намеревался отпускать её. Тэра и не хотела отстраняться. Она желала остаться в кольце его рук, упиваться вкусом его поцелуев. «Пусть бы эта ночь никогда не кончалась…» – счастливо подумала девушка… и запоздало поняла, что произнесла это вслух.

– Для нас она только начинается, радость сердца моего, – нежно сказал он, а потом вдруг подхватил её на руки и добавил серьёзно: – Но ночи в пустыне бывают холодными. Да и покой мёртвых тревожить не стоит.

Тэра ахнула – не столько от неожиданности, сколько от испуга за него. Пусть весила она немного, но его исцеление не было завершено, и…

Она не посмела напомнить ему о слабости тела, обо всём, что ему довелось пережить – не теперь, когда он желал быть для неё сильным настолько же, насколько сама она хотела быть для него прекрасной. Огонь в его золотых глазах пока ещё не выплёскивался через край, удерживался в границах, испрашивая её согласия…

Тэра опустила голову на плечо царевича, вверяя себя ему. Стремление к нему было намного сильнее любых сомнений, да и тех у неё уже не осталось.