Яков Табаков - Зеркала. Осколок первый

Борисий положил тяжелую руку на плечо Лариана: «Моё племя в долгу перед твоим отцом! Твоя семья приняла первый удар на себя, позволив моему народу выжить. Повторюсь. Моё племя в долгу перед твоим отцом, а значит и перед тобой!» – сказал он хриплым голосом, всматриваясь в звероящера, который опустил глаза.

Собравшись с мыслями, Лариан посмотрел человекобыку прямо в глаза и, с горечью в голосе ответил: «Я слышал, что все ваши дети умерли тогда. Все мы кого-то потеряли. Это война» – тихо сказал он, стараясь задержать слезу, которая вот-вот была готова скользнуть по щеке.

Небольшая неловкая пауза затянулась. Роксана, не вставая с колена, обняла звероящера и предложила отправиться с ними в Серадрию. Она уже начала рассказывать о том, как им будет хорошо вместе, но её перебил Борисий: «Боец вырос, Рокси. Он о ком-то заботится, кому-то нужен. Рад, что ты не пал духом земноводный» – отмахнувшись от женщины, человекобык объяснил, как добраться до серадрийской столицы, до города Страда. Взяв обещание, чтобы тот непременно заглянул в гости.

Не желая рассказывать о своём теперешнем положении, Лариан ограничивался односложными ответами на лавину вопросов Роксаны. Особенно, он молчал о своих новых знакомых. Вскользь, звероящер упомянул, что живёт и учится у старика в лесной избушке. Стараясь свернуть с этой скользкой темы, он старался сам задавать вопросы, но не сильно в этом преуспел.

За время, проведённое с Дайсоном Натаниэлем, звероящер изменился. Он стал скрытным. И дело было не в том, что он не доверял знакомым своей семьи или человекобыкам. К их разговору прислушивался весь местный люд, ни к чему направо и налево рассказывать о том, где он обитает, тем более с кем.

Борисий в расспросах не участвовал. Он, как и подавляющее большинство мужчин, оставил разговоры женщине, за что Лариан ему был благодарен. По прошествии десяти минут, тот цыкнул на Роксану и протянул волосатую ладонь: «Беги боец, пока она тебя до смерти не заговорила».

Пожав сильную ладонь человекобыка, звероящер обнял Роксану. Походя, схватив сумку, Лариан припустил вдоль рыбных прилавков. Позади послышались громкие восклицания: «Тюю» и «Да ладно». Перед тем, как скрыться за поворотом, он расслышал начало гневной тирады: «Так тебе мои разговоры не нравятся…».

Неосознанно улыбнувшись, Лариан почувствовал тепло у себя на душе. Он, несомненно, был рад встрече. А в будущем, он с превеликим удовольствием заглянет на огонек к друзьям своей семьи. Терять близких, хоть и не родных, ему не хотелось.

Рынок встретил Лариана деловито и размеренно. Покупатели, сперва накинувшиеся на товары, утолили свой первоначальный голод и разбрелись. Изредка, каждый из них поглядывал в сторону пристани. Вероятно, они были с того корабля, чья мачта была видна со всех концов деревни. Паруса цвета безоблачного неба были спущены, но герб в виде зелёных деревьев нельзя было спутать ни с чем. Корабль принадлежал Борисию.

Сомнение, словно древесный жучок, впилось в Лариана. Лёгкая прыгающая походка сменилась тяжёлой поступью. Он хотел вернуться, вернуться и всё рассказать, поделиться болью, которая каменным грузом лежала у него на плечах. Один раз он даже остановился, постоял, подумал, но не повернул назад.

Добравшись до крайней избы, звероящер почувствовал неладное. Тряхнув головой, прогоняя мысли, роящиеся в его голове, он понял, что его обокрали. Сумка была вдвое легче той, которую он оставил на пристани. Впрочем, и сумка была другой, более новой, лишь похожей расцветкой.

Возвращаться назад, сверкая зелёной чешуёй, не хотелось. Зелье, помогающее принять человеческий облик, было в единственном числе. Чтобы приготовить новое, ему требовались редкие ингредиенты, которые имелись у травницы.

Найти деревенского стражника не составило труда. Он клевал носом на скамье неподалёку, положив копьё на колени. Сферический шлем сполз набок, но не падал из-за кожаных ремешков. Широкий пояс еле сдерживал натиск оплывшего жиром живота. Короткая синяя рубаха оголяла округлую область. Короткие серые штаны до колен были заляпаны какими-то жирными пятнами.

Ожидая увидеть на запылённой обуви стражника кусочки неопределённой еды, Лариан не разочаровался. Прогнав из головы мысли о разгильдяях и их недалёких нанимателях, он, громко топая, подошел ближе. Несколько раз кашлянув, звероящер, плюнув на приличия, дотронулся до стражника.

Резко вскочив и встав по стойке смирно, мужчина смахнул копьё на землю: «А? Чегой? А я что, я ненадолго присел!» – начал оправдываться тот. Увидев перед собой звероящера, он скривился и смачно сплюнул: «Чегой тебе надо, страхолюдина? Шёл бы ты подобру-поздорову!» – последнее он сказал, подбирая копьё. Затем, не обращая внимания на протесты Лариана, оттолкнул его и пошёл вдоль домов в сторону рынка.

Свалившись на землю от лёгкого толчка человека, звероящер резко поднялся на ноги, но тут же был отправлен обратно. Кашляя от поднятой пыли, Лариан приподнял голову и увидел…

Лариан очнулся от своего рассказа и посмотрел на императора, который частично вылез на свет свечи, опёршись на правый подлокотник. Его лицо было серого цвета, с чёрными родинками и проступающими венами на лице, что говорило о проблемах с кровообращением. Глаза были тёмно зелёными, пронзительными и грустными. Голова была склонена направо, на губах не было улыбки, но ящер его узнал.

«Это был ты! Я тебя хорошо запомнил!» – сказал Лариан и дёрнулся, попытавшись встать. Подлокотник, словно живой, сдавил левую руку так, что тот не мог даже шипеть. Тихо корчась от боли, он начал, безрезультатно, дырявить подлокотник стеклянным кинжалом. Чем сильнее он бил, тем больше понимал, что его потуги тщетны, но остановиться не мог из-за обострённого чувства самосохранения. Бросив гневный взгляд на Анастасию, звероящер ожидал от неё если не помощи, то едких замечаний, но никак не молчания.

Словно верная борзая, Анастасия сидела у ног правителя и ожидала развязки спектакля. Выравнивая кинжалом ноготок, девушка исподлобья поглядывала на Лариана, ожидая, что тот поделится подробностями. Но тот, к её разочарованию, не был расположен к откровенностям. Опираясь на трон, она медленно встала и притронулась к руке императора. Нежно поглаживая ладонь правителя, она что-то прошептала ему.

Император будто не заметил сказанное, неизменно сидел и смотрел в никуда. За всё время, когда звероящер показывал историю своей жизни, тот не пошевелился ни разу. Если бы не открытые глаза, горевшие изумрудным пламенем, то можно было подумать, что он мёртв. Однако после стараний девушки боль звероящера отступила.

Довольная, как кошка, после того как её накормили, Анастасия расцвела. Она что-то сказала императору в полголоса и повернулась у Лариану: «Я знаю, насколько ты упёртый» – сказала она и показала пальцем в сторону императора – «Но, на этот раз, тебе придётся уступить, или боль вернётся. Тогда руку ты точно потеряешь, а может даже и голову».