Яков Табаков - Зеркала. Осколок первый

Зачерпнув половником воду в бочке, из невесть откуда взявшейся можжевеловой древесины, путник, с ужаснейшим акцентом прошипел: «Выпей воды» – коротко сказал он, не удивившись тому, что звероящер вырвал из его рук половник и стал жадно пить, не проливая ни капли.

Путник, имя которого было Натаниэль, не выглядел стариком. На фоне красивых золотистых волос до плеч и небесно голубых глаз у него был неприятный цепкий взгляд и густые, постоянно нахмуренные брови. Монашескую рясу он не снимал, но под ней виднелся чёрный камзол. На шее висел амулет в виде головы вороны, а на руках красовались перстни с разноцветными камнями.

«Ишь как пьёт. Видно давно не находил ручья» – говорила Октавия, нежно поглаживая звероящера по голове. Лариан отдал половник в руки Натаниэля и вытер рот ладонью.

«Скажи уж, что не предлагали. Чернь совсем оборзела, рабов водить с моей земли. Совсем страх потеряли!» – воскликнул Натаниэль, переворачивая мясо попавшимся в руки тесаком.

Октавия сдвинула брови: «Рабо чего? Ты чего там говоришь?» – спросила она, сжимая пальцы в кулаки. Она прижала Лариана к себе. Ему показалось, что она подёрнулась от отвращения.

Повернувшись боком к девушке, Натаниэль, махнул рукой: «У входа лежит, в грязи, там ему самое место» – безразлично сказал он, продолжая переворачивать мясо, иногда протыкая его остриём, вдыхая ароматный запах и закатывая глаза, от очередных паров.

Взяв звероящера под руку, Октавия, не обращая внимания на причитания Натаниэля о хлипкой молодёжи и дурных нравах, двинулась к выходу, издавая громкий звон железными пластинками. Она поднялась по земляной лестнице и двинулась к лежащему работорговцу, который хрипло кашлял и, упираясь руками, собирался встать. Увидев краснокожую девушку, тот издал звериный вопль и стал резво отползать. Страх не позволил ему встать, не позволил высунуть меч из ножен, не позволил, и сказать что-то важное, кроме: «Изыди, нечисть!»

Настигнув работорговца за считанные секунды, Октавия поставила ногу ему на грудь и прижала его к земле. Зрачки мужчины расширились, а руки бессильно упали. Страх овладел им всецело. Он обречённо смотрел, как девушка села на колени рядом и притронулась к нему тёплой ладонью. Звероящер стоял позади неё и неотрывно наблюдал за происходящим, не показывая эмоций.

«Ты такой горячий» – сказала она с придыханием, не замечая оскорблений. А затем, добавляя жести в голос, сказала – «Не хватает лишь хрустящей корочки». Девушка ухватилась за плечо содрогающегося от боли мужчины и крепко сжала. На шее появились красноватые пятна, превратившиеся через несколько секунд в пузырящуюся кожу.

«Пойдём, нам здесь делать нечего!» – сказала Октавия, поворачиваясь в сторону кипарисов. Но не смогла сдвинуть звероящера с места. Он во все глаза наблюдал над тем, как заживо сгорал работорговец. Его глаза недобро загорелись красноватым светом, а пасть расплылась в довольной улыбке.

Когда человек перестал корчиться от боли, Октавия покачнулась. Лариан ухватил её за руку и повёл обратно, туда, где она могла бы прилечь. Сжигая человека, та потратила последние магические силы и чуть не потеряла сознание, что вызвало уважение. Прижимаясь к девушке, звероящер почувствовал себя в безопасности.

Картинка, та, что видел император и его приближённые, поплыла, понеслась быстрее. Шесть лет своего детства Лариан провёл, не покидая кипарисового леса. Эти года были на редкость спокойные и тихие. Здесь не было неожиданных знакомств или необдуманных действий. Именно поэтому они не заинтересовали императора.

Образы детства проносились перед глазами Лариана, оставляя горький осадок. Он жалел о напрасно прожитых годах. Вместо того, чтобы подготавливать себя к будущей жизни, молодой Лариан пытался начать жить заново, представляя в роли нового отца Дайсона Натаниэля. Ворчливый старик использовал его, а он этого или не замечал или не обращал внимания.

Набрать воды из ручья, протекающего за несколько километров от дома. Наколоть дрова, затопить печь. Поймать рыбу, заколоть кабана, набрать ягод, приготовить еду. Найти, опознать, нарвать, принести и засушить всевозможные травы. Подготовить колбы и баночки к алхимической работе, а затем скрупулезно отмывать их от налипшей гари, слизи и песочка. Оторвать чешую, которая начинала слезать с рук, после работы с неизвестными ингредиентами. Нанести целебную мазь и обмотать тряпками, что почище. А после, как солнце сядет, устало заваливаться на кучу мягкой травы у печи и мгновенно засыпать от усталости.

От соприкосновения с опасными алхимическими осадками, руки Лариана чернели, зеленели, синели и желтели. Покрывались язвами, опухолями, струпьями, наростами различной природы. Там, где человек бы умер на третий день, звероящер лишь получал увечья, исцеляясь, благодаря врождённому иммунитету звероящеров к болезням и ядам в любых их проявлениях.

Нельзя сказать, что шесть лет проведённые с Дайсоном Натаниэлем прошли бесцельно. Старик многому научил звероящера. Вернее, Лариан учился сам, пристально наблюдая за своим «учителем». Новые знания – вот, что заставляло звероящера вставать ранним утром и бессильно проваливаться в сон ночью. Каждое дерево, его кора, сок, ветви и листья были изучены Ларианом вдоль и поперёк. Он знал, из какой травы приготовить мази, крема, настойки и яды, знал, как и где их найти. Но самое главное, он мог их приготовить.

Величайшим достижением Лариана стало осознание того, насколько он необычен, уникален. Его зелёная чешуя преломляла солнечный свет, набирая энергию, подобной которой в мире не существовало. Энергия равномерно распределялась по всему телу звероящера, питая его. В момент выброса адреналина, чешуя Лариана начинала взаимодействовать с окружающим пространством, сливаясь с ним. Это была не невидимость, но что-то вроде. Кроме того, тело звероящера в момент «хамелеона» становилось лёгким и быстрым.

Энергию звероящера можно было использовать в другом ключе. Дайсон Натаниэль провёл несколько опытов и создал зелье, способное, при взаимодействии, изменять облик самого звероящера. Разумеется, не только визуально, но и на ощупь, и только в момент бодрствования. Тогда Лариан не знал, насколько это зелье изменит его жизнь и сколько ему придётся заплатить за него.

Что касается старика Дайсона. Лариан чувствовал, что Натаниэль не тот, за кого себя выдаёт. Тот слишком старался казаться назойливым, ворчливым и дряхлым стариком. Он хотел казаться слабым, но может ли слабый старик размахнуться посохом так, чтобы вырубить мужчину в расцвете сил, да так резво, чтобы тот не успел ничего сделать в ответ? Может ли худая, покачивающаяся от ветра фигура быть настолько сильной, чтобы ломать человеческие кости? Звероящер готов был поклясться, что его «учитель» совсем не дышит воздухом. Но больше всего Лариана интересовал вопрос о том, кто такой Дайсон Оруво Натаниэль? Это незнание раздражало и пугало одновременно.