Дмитрий Келлер - Добрый злодей

Воскресная ярмарка подходила к концу. Купцы и предприимчивые крестьяне заканчивали торговлю и снаряжали повозки для выезда из Бермеда. В лучах заката, окрашивающего городские стены тёплыми оттенками жёлтого цвета, из ворот потянулась длинная кавалькада. Проехав милю до первого распутья, телеги взяли курс кто прямо на юг, кто на восток, кто на запад, а одна повозка свернула на юго-восток.

Бродячий музыкант Лион, целый день игравший на флейте посреди ярмарки и заработавший всего десять серебряных, отдыхал в этой повозке, которую старый крестьянин гнал в деревню под Санбургом. Из десяти имеющихся монет две пришлось отдать погонщику. Оставшиеся восемь проедятся в харчевнях за пару дней. Но ничего, флейту Лиона ещё не слышали в Санбурге, а там, как рассказывали, много подают. С этой обнадёживающей мыслью юный музыкант заснул.

Прошёл час с тех пор, как погонщик взял курс на Санбург. Неторопливые волы прошли за это время лишь две мили. Повозка ехала через густой лес, и внезапно перед ней на дорогу упал молодой дуб. Из-за кустов, что росли вдоль дороги, выпрыгнули разбойники. Их было четверо крепких мужчин, облачённых в кольчугу поверх белой туники. Двое лучников натянули тетиву против погонщика, а двое других молодцев, вооружённые топориками, стали осматривать груз.

– Люди добрые! – воскликнул испуганный старик. – Пощадите меня! Я честный крестьянин и заработал свои крохи тяжёлым трудом.

Посмотрев в грустные глаза крестьянина, на его маленькую высохшую фигуру, одетую в грязные лохмотья, лучники проявили великодушие и опустили стрелы. Увидев в телеге спящего юношу, разбойники спросили:

– А ты кто такой?

– Я – Лион, бродячий музыкант, еду из Бермеда в Санбург. У меня почти нет денег, пощадите! – испуганно и сонно бормотал Лион, пятясь от нежданных гостей и пытаясь спрятаться в горстках сена.

– Коль ты музыкант, так сыграй нам что-нибудь! – спокойно, но в то же время властно попросил один из разбойников. – Не бойся, мы не обидим тебя.

Последние слова очень обрадовали Лиона, он с радостью достал флейту и заиграл. Волнение всё ещё сидело внутри, из-за чего мелодия выходила скверно. Однако бойцам в кольчугах и такое исполнение сгодилось. Они сдержали слово: ничего у путников не взяли и самих путников даже пальцем не тронули. Больше того: старому погонщику и юному музыканту жаловали по серебряной монете.

Когда при помощи верёвок с дороги подняли дерево, и волы продолжили свой тихий ход, разбойники спросили Лиона, много ли ему удалось заработать в Бермеде. Юноша честно ответил, что всего десять монет.

– А хочешь ли ты, братец, получать по сорок или даже по сто серебряных в день?

Раньше Лион думал, что на подобное жалование могут рассчитывать одни родовитые синьоры или епископы, но уж никак не простые смертные. Конечно, на этот вопрос он ответил утвердительно.

– Для этого тебе следует присоединиться к нам, лесным разбойникам, и подчиниться Хранителю.

– Разве вы разбойники? – усмехнулся Лион. – Вы же ничего не украли, а подарили нам деньги!

– Раньше мы были простыми крестьянами, но жадные господа лихо душили нас поборами, и мы разорились, – отвечал лучник. – Чтобы разбудить совесть в этих пухнущих обжорах и привлечь внимание короля, мы стали грабить проезжающую знать и мытарей. Часть награбленного оставляем себе, часть расходуем на амуницию и оставшееся жертвуем таким же простым людям, терпящим нужду.

– Вы – святые люди! – восторженно произнёс Лион и спрыгнул с повозки. – Прощай, старина! Моё место совсем не в Санбурге.

Крестьянин уехал в свою деревню, а лесные воины проводили новобранца к своему командиру – Хранителю Леса. Они прошли сотню шагов в сторону от дороги, и Лион заметил, что в этом лесу стоит целая боевая команда. На верхушке одного из деревьев у дороги сидел дозорный, который при виде богатого экипажа трубил в рожок. Возле подвешенного на верёвке дуба находились два молодца, готовых по команде перегородить или освободить проезд.

Чуть дальше, на широкой поляне, огороженной старыми телегами, расположились изготовленные на скорую руку постройки. Кузню выдавал дым из печи и постоянный стук кузнеца, чинившего кольчуги. Оружейное помещение отличалось наиболее добротными стенами и пафосным видом его смотрителя. Кухня тоже дымила, там что-то всё время резал повар и чем-то гремел его помощник. В казённой будке звенел монетами казначей. В огромном шалаше спали пока что двое – сменщик дозорного и ночной смотритель. Лекарь перебирал целебные растения, а Лион вместе с проводниками, наконец, достигли последнего строения, где размещался Хранитель Леса.

– Что привело тебя, отрок, в нашу общину? – спросил седой Хранитель с густой бородой. По его манерам было заметно, что это человек не от сохи. Лион хотел ответить прямо, что здесь он скорее из-за денег, но образ старца, возникший перед ним, заставлял говорить о духовной стороне предстоящей кампании.

– Славные люди, остановившие повозку, в которой я ехал в Санбург, поведали мне о своей тяжёлой доле, заставившей их поселиться в лесу, – ответил юноша, набравшийся красивых фраз от уличных певцов.

– Расскажи о себе, – продолжал беседу Хранитель.

– Я – Лион, сын крестьянина Петро из села Лауривер. Моя семья также страдает от неподъёмных повинностей, придуманных господином. Я часто бывал на ярмарках, и там добрые люди обучили меня игре на флейте. До сего дня я странствовал по городам в надежде заработать денег и помочь отцу с матерью.

– Сколько лет тебе?

– Восемнадцать.

– Я благодарен Богу за то, что в мой отряд пришёл молодой здоровый боец! – обрадованно воскликнул Хранитель. – Из пятнадцати воинов, находящихся в моём подчинении лишь пятеро искусно владеют луком. Мне самому приходится стрелять, хотя силы уже покидают…

– Прости, Хранитель, но я ни разу не брал в руки лук.

– Тебя обучит оружейник. Мы вместе с ним прежде служили королю, но, когда вспыхнули крестьянские мятежи, пришло понимание, что любить и защищать надо лишь честных работяг, а не тучных самодуров.

– Скажи, Хранитель, а в других лесах тоже разбиты лагеря?

– Да, ещё у трёх дорог вокруг Бермеда. Там отряды побольше, а наш свежий и пока не шибко воинственный.

Солнце стояло низко над горизонтом, и темнота быстро опутывала лес. Тем не менее, бравый оружейник по имени Кристиан спешил обучить новобранца, не дожидаясь утра. Он вывел Лиона на другую поляну, приспособленную под учения. Юноше были выданы лук с колчаном, а также рассказаны правила обращения с оружием. Побеседовав с учеником четверть часа, Кристиан замолчал и, разложив на большом пне в ряд десять яблок, затем спрятавшись в стороне, дал отмашку на самостоятельную работу. Лион, пусть и не сразу, начал сбивать мишени. После каждых десяти выстрелов наставник вылезал из укрытия и объяснял ошибки. Нередко, чтобы добиться правильной осанки и верного положения лука, он больно ударял Лиона. Когда уже по-настоящему стемнело, Кристиан зажёг факел.