Алексей Кудесин - Возвращение полуночи. Арка 2. Твари в ночи

– А куда делись эти? – Сойка поглядела на крышу крайней избы – воронёный богатырь и урядник пропали.

– Странно это все, – проговорил Наум. – Они вели себя так, будто желали Любиму…

Он запнулся.

– Смерти, – закончила за него Сойка.

Наум поглядел на неё расширившимися глазами и кивнул. Она хотела ещё что-то добавить, но за их спинами грохнуло, все обернулись. К огромной туше бера метнулся мальчуган. Увидав Любимку, он расплылся в широкой улыбке и едва не упал. Рядом прыгал маленький мохнатый комок.

– Прутик! Тишка! – обрадовался Любимка. – Ёшки-матрёшки! Отколь вы такие?!

Воздух рвался из горла мальчика с сипами, парень держался за бок и никак не мог отдышаться.

– Уф! Успел!.. Все… Хорошо! – отдуваясь, пропыхтел он.

– Конечно хорошо, – рассмеялся Любимка, – мы побили бера.

Сойка переглянулась с Наумом и Настенькой. Любим уже забыл, что справился один.

– А ты откуда тут? – спросил отрок.

Прутик почти отдышался.

– Я… – начал он и запнулся. Как такое рассказать? Поле, которое никто не видит, сияние посреди пасмурного дня и великан. Лучше промолчать – сочтут ещё за юродивого. – Тревожно было, неспокойно, недобро…

Он смутился.

– Зря беспокоился, Прутик! Мы справились! Справились! – Любимка счастливо расхохотался. Прутик выдохнул. К чему тогда была печаль в глазах великана? Может и правда привиделось?

– Нам пора, – сказала Сойка. – Тут мы управились. Лучше вернуться в лагерь до возвращения наставника. К тому же… – Синеволосая девица обвела взглядом развалившиеся избы и снесённые ворота. Туша медведя все ещё лежала посреди площади. – Как бы нас не попросили убирать за собой. Пусть Прут расскажет деревенским о наших подвигах.

– Да! – вскричал Любимка и вскинул кулак. – Вперёд! В Запредельный лес!

– Спорим, он видит там очередного чудовищного бера? – шепнула Сойка Науму и скорчила страшную рожу. – Ар-р!

Наум побледнел, а Настенька хихикнула. Синеволосая хлопнула толстоватого паренька:

– Умник, не боись ты так. Ты же мужик. Должон быть суровым и неприступным.

Травница прикрыла рот ладошкой. Наум поглядел на неё, потом на Сойку, у которой улыбка касалась ушей. Даже Любимка уже меньше косил на лес и больше присматривался к нему.

– Чего вы смеётесь? – удивлённо спросил он, глядя на девчонок. – Наум – не трус. Он теперь суровый побиватель медведей. Невозмутимый лесной воин. Вернёмся – я так Остапу и скажу.

Девчонки покатились от хохота. Наум вспыхнул и вдруг закричал:

– Если я должен быть, как настоящий мужик, тогда вы будьте, как настоящие девчонки – кокошники нацепите и сидите на крыльце, женихов ждите.

Сойка поперхнулась, щеки её покраснели, а Настенька перестала улыбаться. Наум разошёлся не на шутку и не мог уже остановиться. Парень подпёр щеку пальчиком, изобразил дурацкую улыбку и проговорил тоненьким голоском:

– Я милая пташечка – Соечка, жду своего жениха – настоящего мужика.

Выкрикнул и отскочил – показалось, что синеволосая сейчас врежет, да так, что ухи отпадут и покатятся.

Любимка захохотал. «Своего жениха… ха-ха… настоящего мужика…» Наська ткнулась плечом Науму в бок, отчего тот едва не упал. Сойка поглядела на умника, потом на остальных и тоже как захохочет.

– Тук-тук! – Любимка изобразил, как открывает ставни. – Девицы-красавицы, вы мужика настоящего ждёте? Есть у меня таков.

– Ступай прочь, холоп, – воскликнула Сойка. – Ишь, к нам девицам в кокошниках ластится. Мы только бла-агородных ждём.

Любимка замер на месте.

– Ага! Во-от с такими носами, – Наум показал пальцами шнобель, Любимка тут же вспомнил выдающийся нос Ярополка – рухнул на землю и задрыгал ногами.

Тягатели хохотали и дурачились, а Прутик глядел на них и хмурился. Что за ребячье поведение? Герои, так смело сражавшиеся с чудовищем, вдруг оказались один в один похожи на простых парней и девчонок из города Муром, куда большак как-то брал его на ярмарку. Прутику они тогда очень не по нраву пришлись. Бесшабашные дураки какие-то.

Правда, эти дураки только что побили здоровенного бера. А один из них обещал сделать его богатырём. «Может, так и надо? – подумалось пареньку. – Так враг не догадается с кем связался».

Все ещё улыбаясь, Любимка показал большой палец:

– Ёшки-матрёшки! Тыщу лет так не смеялся. Утешили, ребята. Вперёд, в Запредельный лес! Покажем всем, чего мы стоим!

Прутик приуныл. Так хотел расспросить героев об их делах: кто и где жил, как попал в тягатели…

– Ка-ар!

Наум вздрогнул от неожиданности, оглянулся испуганно – не видит ли кто. На ближайшем покосившемся плетне сидел ворон. Толстоватый тягатель рассмеялся: «У, ирод. Напужал!» Тут же подумалось, что ещё утром покраснел бы и начал оправдываться: «Я, де, не трушу. Просто неожиданно вышло!» Сейчас просто хохотнул вместе с остальными, словно шутке, и тут же забыл. Он поглядел на непривычно приветливую Сойку, совершенно непохожую на себя оживлённую Настеньку и Любима…

Один Любим с самого начала оставался собой, а они либо прятались от мира в скорлупки, либо корчили из себя невесть что. Это Любим сделал их самими собой. Только благодаря ему мы…

– Кар! Кар-р!

Ворон не унимался. Он сидел на краю покосившейся стены и, казалось, внимательно разглядывал их. Сойка побледнела и отступила назад, мотая головой.

– Нет. Только не это! – словно увидела давно забытый ужас, который чаяла навсегда оставить в прошлом.

– Тс-с-с! Слышите? – поднял руку Наум.

Настенька кивнула.

– Что? – Любимка тоже перешёл на шёпот.

– Вот, – толстоватый тягатель вскинул палец. – Слышишь? Играет кто-то…

Любимка прислушался. Шумит листва, поскрипывает дерево на ветру. Где-то капает вода, скорей всего, их битва с бером обернула бадью, вот и течёт. И… что-то ещё. Далеко-далеко, на грани слуха…

– Будто дудочка играет, – сказала Настя и улыбнулась. – Тихо так, печально…

Теперь отрок и сам слышал. Далёкий тоскливый звук пронзил сердце, нахлынула небывалая грусть. Вздохнул порывисто, в носу захлюпало, в глазах защипало – Любимка резко потёр их, не хватало ещё при девчонках расплакаться. Их глаза, кстати, тоже подозрительно блестели. Так и есть. Вон, у Наськи в уголках набухают большие прозрачные капли. Сойка мотала головой, словно не веря своим ушам.

– Пожалуйста. Только не снова.

– Может быть, пастушок? – предположила Настенька. – Наверное, его даже не предупредили, что в деревне опасность.

– Не, Госька так не умеет играть, – отозвался Прутик. – Он у нас простой.

А потом все разом изменилось. От печали не осталось и следа. Мелодия стала другой.

– Что это?! Гляди! – вскричал Наум.– Туча?

Любим всмотрелся в небо, пытаясь понять…