Андрей Респов - Эскул. Небытие: Варрагон

– Этот? – я указал на висевший у меня на шее подарок Спера.

– Хватит придуриваться, у тебя что, десять амулетов на шее болтается? – вскипела мамаша Хейген, – выкладывай всё! Это в твоих же интересах…

Вот ведь любопытная толстуха! А что, собственно, я теряю? Первой встречной всё выложил. Ну, скорее всего, я об этом ещё пожалею. Но это будет потом. Всё равно, всю правду рассказывать не буду.

– Я в лесу здесь недалеко ночевал, в темноте в подземелье провалился, там оказалась пещера со скульптурами. В ней увидел статуи трёх женщин: молодой девушки, беременной и старухи. Там амулет и взял, он на подставке у беременной лежал.

– Хм, заброшенный Храм Трёх Сестёр. Повезло, что выбрался, обычно случайные люди там и остаются. Навечно. Сёстры не любят воров. Видно, глянулся ты им.

– Повезло… – искренне согласился я, – а вы мамаша, чем промышляете? – кивнул я на кибитку за спиной и заметил две любопытные вихрастые головки, такого же огненно-рыжего оттенка, как у Хейген.

– Да всем понемногу. Там куплю, здесь – продам. Маркитантка я. Готовить могу, хоть на роту. Раны лечу, какие солдаты на поле боя получают. Те, что победнее, конечно, у кого на врача денег нет. Порчу отвожу, на любовь привораживаю. Тебе, кстати, не надо? А, я забыла, у тебя же ни гроша в кармане. Эх! – вздохнула мамаша Хейген, пошарила под лавкой и вытащила старый кожаный бурдюк. Вытащила зубами пробку и сделала богатырский глоток, ещё больше раскрасневшись. Протянула его мне, – пей, Холиен, попробуй местный эль, ничего так. Папашка мой, конечно, не в пример лучше варил, пусть ему за Гранью тепло будет.

Я осторожно понюхал горловину. Густой солодовый дух давно забытого напитка снова напомнил о деде. Приложился и с удивлением понял, что никогда не пил пива вкуснее. В голове сразу зашумело.

– Крепок, зараза, но хорош! Спасибо, мамаша! – протянул я бурдюк обратно.

– Ну вот, и выпили за знакомство, – удовлетворённо заткнула пробкой горловину маркитантка, – что думаешь дальше делать, Холиен?

– Ну, прежде всего, осмотреться надо, в город хочу добраться. Ремесло у меня есть, может, заработаю немного. Обживаться надо.

– А что за ремесло?

– В своём родном мире я лечил людей, как мои отец и дед.

– И хорошо лечил?

– Да, вроде, не жаловались.

– Хм, вот что, сынок, не знаю уж кто тебе ворожит, но скажу так. Не просто так ты попал сюда. Ой, не просто так! Боги ведут твою душу. Три Сестры приветили. Но самое важное, знаешь куда ведёт дорога, по которой мы едем?

– В город? – не понимая к чему клонит толстуха, пробормотал я.

– В город, да не простой. Варрагон – столица Запада. А в ней – Университет с факультетами Магии, Теологии, Юриспруденции и Медицины. И ты – Эскул Холиен совершенно «случайно» попадаешь сюда, как раз за месяц до вступительных испытаний!

– Хм, но я уже учился много лет врачеванию в своём мире. Зачем мне снова учиться?

– Послушай мудрую мамашу Хейген, – толстуха достала вересковую трубку и, ловко забив ее одной рукой, начала неторопливо раскуривать, поминутно сплёвывая на обочину, – ты в этом мире никто, даже если ты умеешь лечить, ты должен получить на это разрешение. Хотя бы диплом третьей степени, иначе угодишь в тюрьму или на суд инквизиции.

– А как же вы, мамаша, сами же сказали, что лечили солдат. Но маркитант – это торговец, или у вас то же есть диплом?

– Ха, повеселил, Холиен! – толстуха широко улыбнулась, зубы у неё были крупные, прокуренные напрочь, но целые, ни одной щербинки, – во время войны или битвы всякие руки пригодятся, никто на диплом смотреть не будет, вот и пришлось… нахвататься всякого. Война – она ведь одного дома и родителей лишит или жизни, а другого – накормит, обогатит и в люди выведет, – маркитантка вновь сделалась мрачной.

Мы помолчали каждый о своём.

– Скажи, Хейген, ты прости, что я не в своё дело лезу, но почему ты детей с собой везде таскаешь, да ещё таких маленьких? – указал я на чумазые любопытные рожицы, которые с нескрываемым интересом следили за нашей беседой из фургона, насторожив свои оттопыренные уши, словно локаторы.

– Удивляешь ты меня, Эскул. Из какого далёкого и благополучного места ты прибыл? Нигде на свете нет безопаснее места для детей, чем возле их родной матери. А я, как отца схоронила, так и шатаюсь по свету. Война отняла у меня всё, но она же и дала мне пропитание, дом и, не удивляйся, всех моих сорванцов. А кибитка для них дом, дорога их жизнь. Растут, помогают, ума-разума набираются. Я, знаешь, в молодости какая была? – пихнула меня локтем маркитантка, – огонь! Не остановить. Дура, конечно. Богатств не нажила. Всё моё богатство – три сыночка и лапочка-дочка, – и Хейген вновь начала набивать трубку, хрипло кашляя.

– И сколько им? – я постарался поддерживать беседу, маркитантка была единственным источником информации о мире. Я поймал себя на мысли, что постоянно ищу ник и уровень над головой этой женщины, и не нахожу. И что удивительно! Меня это уже нисколько не напрягает…

– Этим, которые таращатся на нас, – по семь лет зимой исполнится, Тим и Том, дьяволята маленькие, – голос толстухи потеплел, – старший, Бруно, уже пятнадцатую весну отметил, скоро и отломится. Уж не терпится ему. Водится со всякой шантрапой в городе, совсем от рук отбился, – проворчала женщина, нахмурив брови, – валяется вон в фургоне, три дня назад остановились в прибрежном посёлке переночевать. Он с местными набрался сивухи и заснул на голой земле, ну а к вечеру у него на заднице огромный чирей и вскочил. Поделом! Теперь вот всю дорогу на животе в лихорадке мается. Я ему капустным листом припарки ставлю. Да что-то второй день никак не вскроется. Как бы лихорадкой не сгорел, опасаюсь. Видно в Варрагоне придётся к цирюльникам на поклон идти. А это полновесное серебро! Ох уж мне этот Бруно!

– А девочку как звать, матушка? – попытался я отвлечь от неприятных мыслей маркитантку.

– Отраду и помощницу мою ненаглядную? Марго. Мы её все ласково Тошей зовём. Вот ведь спасибо, наградил Подгорный доченькой меня грешную… Пусть огонь в его печи никогда не потухнет!

– А что, мамаша, далеко до города ещё?

– К ночи будем. Скоро на привал встанем. Там, за холмом, дорога поворот у родника делает. Я повязку Бруно поменяю, похлёбки поедим, отваром травяным угощу.

– А разрешишь сына посмотреть, мамаша, может чем и помогу? – забросил я удочку.

– А и смотри, Эскул, на здоровье. От сглаза он у меня ещё в детстве заговорён. Старая Герда толк в этом знает. Ну а мне любопытно глянуть на то, что ты можешь.

– Лады, Хейген, я бы ещё узнать хотел, как у вас всё устроено, кто с кем воюет, какие страны рядом, что в ходу… Даже и не знаю. Всё, что не расскажешь, мамаша, всё полезно будет. А я добра не забуду. Найду, как отблагодарить. Клянусь.