Ричард Кнаак - World of Warcraft. Ярость Бури

А потом природа стала увядать. Весь мир как будто корчился в агонии. Тура оказалась в извращенном, чудовищном кошмаре.

Ночной эльф засмеялся, из его рта вновь повалили насекомые…

И вдруг он исчез.

Тура снова позвала Броксигара по имени. Умирающий орк с трудом поднял голову и встретил ее взгляд. Он высвободил из гибких стеблей руку с волшебным топором и вытянул ее вперед.

Губы орка прошептали имя…

Тура резко проснулась.

Некоторое время она лежала, приходя в себя. Несмотря на то, что в лесу было вполне тепло, ее тело сотрясала дрожь. Броксигар занимал все мысли Туры, а его смерть раз за разом снилась ей в кошмарах.

Наконец орчиха не без труда встала на ноги. Небольшой костер, который она разожгла накануне, давно прогорел, оставив на память о себе лишь едва заметные струйки дыма. Отложив оружие, Тура забросала угли землей, огляделась по сторонам в поисках своих вещей. Схватив небольшой кожаный мешок, она снова подняла топор и отправилась в путь.

Все ее дни тянулись одинаково. Тура шла до тех пор, пока в ногах еще оставались силы, потом добывала себе ужин, ложилась спать, видела один и тот же кошмар, в ужасе вскакивала, понимая, что нужно торопиться, и снова брела вперед. Такая жизнь, несмотря ни на что, нравилась Туре. Хотя риск опоздать для того, кто почти не спит, минимален, он все же добавлял остроты. Кроме того, с каждым шагом она приближалась к своей цели – к отмщению за смерть кровного родича.

А еще Тура понимала, что куда сильнее ее подстегивает необходимость предотвратить катастрофу, которая затронет не только орков, но и весь мир !

Воин из сна приходился сводным братом отцу Туры. Юная орчиха помнила печальную историю о том, как Броксигар (или Брокс – так называли его близкие) сражался с демонами Пылающего Легиона. Тогда в живых остался только он. Даже в детстве Тура хорошо понимала, каким виноватым Броксигар чувствовал себя за то, что пережил своих боевых товарищей.

После этих событий великий вождь Тралл отправил ветерана на таинственное задание в компании еще одного орка. Никто из них не вернулся, но, по слухам, какой-то старый шаман нашел волшебный топор из сна и принес его Траллу. Этот же шаман рассказал, будто бы Брокс был настоящим героем и спас не только орков, но и всех остальных жителей Азерота. Иные болтали, что после шаман превратился то ли в огромную птицу, то ли в дракона, расправил крылья и улетел.

Тура понятия не имела, правда ли это, но, когда она выросла и доказала свою воинскую доблесть, сам Тралл вручил ей легендарный топор сородича. В конце концов, Тура была единственной родственницей Броксигара, если не считать ее дяди, Варока Саурфанга. Можно было ожидать, что топор достанется ему или его сыну. Вот только Дранош Саурфанг не так давно пал в битве, а шаман из ближнего окружения вождя видел в пророческом сне, что владеть оружием Броксигара должна именно Тура и никто другой. Никто не знал, почему, но Тралл решил прислушаться к этому совету.

Тура носила оружие сородича с честью и считала, что досталось оно ей по иронии судьбы, не иначе. Ведь еще относительно недавно орки, поддавшиеся влиянию крови демона Маннорота, вторглись под предводительством легендарного Громмаша Адского Крика в Ясеневый лес и убили Кенария. Прошло время, и Тралл научил свой народ уважать природу. Печальная история, но Тура не имела к ней никакого отношения, а потому с присущей оркам практичностью рассудила, что дух Кенария не возмутил бы новый владелец его подарка.

Когда она первый раз взяла топор в руки, то почувствовала, что это правильно . Однако волшебное оружие принесло с собой и кое-что другое. Проявилось это совсем не сразу. Страшная тайна открылась позже, да и то первое время Тура не придавала ей значения. В конце концов, это всего лишь сон.

Или же нет…

Чтобы узнать истину, Туре не нужна была помощь шаманов. И так ясно, что к ней обращался жаждавший мести дух погибшего родственника. Сон был правдив, в этом она уверена. Тура узнала, как именно умер Броксигар – преданный ночным эльфом, которого считал товарищем! Сама не зная, почему, юная орчиха была уверена, что этот эльф еще жив и что его можно отыскать. Нужно лишь правильно истолковать сон. После пробуждения Тура чувствовала, в каком направлении нужно идти, где именно скрывается предатель, оборвавший жизнь отважного Броксигара.

Во сне ей явилось имя, которое звенело в ушах, наполняло мысли, хоть Тура ни разу и не слышала, как Броксигар произносил его при жизни.

Малфурион Ярость Бури. Малфурион Ярость Бури…

Тура вскинула топор, некогда принадлежавший великому герою, и в очередной раз дала клятву своему погибшему дяде. Она найдет Малфуриона Ярость Бури, где бы он ни был и с чем бы не пришлось столкнуться в пути.

И когда это случится, топор Брокса станет орудием заслуженного возмездия, а сама Тура, возможно, сумеет спасти Азерот… пока не стало слишком поздно.

Е ще ни разу с момента падения Зин-Азшари блестящую верховную жрицу Элуны не посещало столь дурное предчувствие.

Потрясенная до глубины души, Тиранда Шелест Ветра попыталась найти успокоение в медитации. Город Дарнас, новая столица ночных эльфов, был построен, чтобы почтить подвиг народа, и не имел никакого отношения к его безумной королеве. Конечно, он был меньше Зин-Азшари, но по-своему не менее впечатляющ, и не в последнюю очередь из-за того, что располагался прямо в корнях Тельдрассила. Это Мировое Древо было столь огромным и могучим, что ночным эльфам не составило труда разместить внутри него поистине впечатляющие сооружения. Например, храм Луны, построенный из камня, который доставили с материка и перенесли внутрь ствола с помощью магии. В густой листве Тельдрассила скрывалось множество поселений. Дарнас был удивителен еще и тем, что значительно превосходил их своим масштабом.

За все это стоило поблагодарить друидов, которые терпеливо вырастили Мировое Древо.

Но думать о них Тиранда хотела меньше всего, ведь эти мысли едва ли подарят ей покой. Конечно, жрица безмерно уважала друидов, ведь природа всегда была неотъемлемой частью жизни ночных эльфов. Однако даже поверхностные размышления о них неизбежно пробуждали страхи и волнения, касающиеся ее друга детства и возлюбленного – Малфуриона Ярости Бури.

Мягкий свет богини луны, струившийся в просторный центральный зал храма, проходил сквозь круглый купол из витражного стекла, менял цвет с серебристого на нежно-фиолетовый, а затем, как по волшебству, снова возвращал первоначальный оттенок, омывая сверкающий пруд со статуей Эйден, первой верховной жрицы, которая, будучи ребенком, услышала божественный голос Элуны. Тиранда, по обыкновению, устроилась, скрестив ноги, на массивных каменных ступенях у пруда, прямо перед простертыми вверх руками Эйден. Она отчаянно молила и свою предшественницу, и богиню о покое и мудром наставлении, мечтая избавиться от нарастающей тревоги. Хотя жрицы и послушницы часто приходили в главный зал храма, чтобы обрести покой и помолиться, сегодня здесь никого не было.