Фонда Ли - Нефритовая война

Шаэ поморщилась, но не отвернулась.

Хило потер глаза ладонью.

– Я не так глуп, Шаэ, – произнес он уже теплее, – я просматриваю все отчеты, которые ты кладешь мне на стол. Добыча нефрита остановлена, турпоток падает, наши расходы на войну велики, люди волнуются. Я все понял. Но ты хоть на секунду веришь, что Айт вдруг стала другим человеком и хочет жить с нами в мире?

Шаэ обхватила пальцами теплую чашку с бульоном. Нетрудно было вспомнить прошлогодние слова Колосса Горного клана, когда та пообещала уничтожить Равнинных.

– Нет, – ответила Шаэ. – Айт поставила все на попытку оставить у руля один клан.

– Значит, мир долго не продлится. Горные просто воспользуются возможностью собраться с силами, чтобы ударить нас еще серьезней.

Шаэ медленно кивнула.

– Но ведь это верно для обеих сторон, Хило. Нам тоже нужно собраться с силами и запланировать дальнейшие ходы. Мы можем вести переговоры и не забывать, что перед нами враги.

Хило откинулся на спинку стула и недовольно фыркнул.

– У людей куриные мозги. Год назад публика была на нашей стороне, винила Горных за то, что тайно запасали нефрит и развязали войну. А теперь все позабыто, все с готовностью отдадут Айт ключи от КНА и обрадуются, если мы будем сидеть сложа руки.

– Большинство людей – не Зеленые кости, – напомнила Шаэ. – Их не касается это напрямую. Их тревожит замедление экономического роста, преступность и контрабанда, в особенности, когда сепаратизм в Оортоко грозит перерасти в войну Эспении с Югутаном, прямо у нас под носом, на востоке Амарики. Наш маленький остров окажется зажатым между крупнейшими армиями планеты, а мы – единственный в мире источник нефрита. – Изучив мрачное выражение лица брата, Шаэ продолжила: – Вот почему людям плевать на печали клана. Они не просто хотят прекращения клановой войны, они хотят, чтобы мы совместно защищали государственные интересы. Потому что иначе, возможно, мы обречем на гибель и кланы, и страну. Вот почему мы должны согласиться на встречу с Горными. – И она добавила совсем тихо: – Ты ведь знаешь, Лан хотел бы, чтобы мы поступили именно так.

– Лан много чего хотел, но не сумел добиться.

Хило умолк и уставился куда-то в пространство. По утрам уже потеплело, весенний сад буйствовал розовыми и белыми пионами и азалиями. Шаэ ждала. В прошлом году они с Хило много раз сидели вот так – за яростными спорами или молча, и она научилась распознавать особенности его нефритовой ауры, когда ее слова наконец-то его убеждали. Если на Хило давить слишком сильно, он лишь с раздражением начнет защищаться, ему нужна подлинно личная причина, чтобы оправдать свои решения.

– Я обсужу это с Кеном, – произнес Хило. Он быстро проглотил остаток рогалика и вытер рот салфеткой. – Передай Ри, что мы поговорим. Назначь время после моего возвращения с островов Увива.

Коул Маик Вен вбежала в спальню, где ее муж собирал вещи в поездку.

– Хило, – выдохнула она.

Ей не хотелось выдавать тревогу, но он наверняка Почуял ее нервозность, потому что бросил бумажник и нож на кровать и обнял Вен.

– Что-то не так? У тебя все хорошо? – спросил он.

– Все прекрасно. – По правде говоря, она ужасно вымоталась, а сегодня утром с трудом запихнула в себя завтрак, но не потому бежала вверх по лестнице. Рука с квадратным конвертом задрожала, когда Вен протянула его Хило. – Я нашла это в бумагах из кабинета, которые ты просил упаковать.

Хило и Шаэ так долго не трогали спальню и кабинет Лана, что после переезда в главный особняк Вен пришлось взять дело в свои руки. Она любила Лана и горевала, что он так и не стал ее деверем, но мертвым не требуется помощь. Лучше позаботиться о живых. Вен убрала из спальни мебель и перекрасила ее, решив превратить в детскую. А чтобы сподвигнуть Хило изменить по своему вкусу и кабинет, сложила вещи и бумаги Лана в коробки и унесла их. Поначалу Хило сопротивлялся.

«Оставь их там, я все равно не собираюсь пользоваться этой комнатой», – сказал он.

Но все-таки он понимал, что пользоваться кабинетом придется, и с радостью предоставил заниматься этим жене, попросив ее хотя бы разобраться в коробках и вытащить важные бумаги, прежде чем убрать или избавиться от остального. Этим утром Вен как раз этим и занималась, когда обнаружила конверт.

Он был адресован Лану, на марке значилась дата за две недели до его гибели. Обратный адрес – абонентский ящик в Либоне, в Степенланде. Вен протянула мужу два сложенных листка с убористым почерком и фотографией шестимесячного младенца.

– Кто это? – спросил Хило.

– Твой племянник. Эйни была беременна, когда уехала с Кекона.

Вен ткнула пальцем в начало письма.

«Не знаю, как еще тебе в этом признаться. Это твой сын. Прости, что не сказала раньше, но я не была уверена в отцовстве. Оно стало очевидным после его рождения – у него твой нос, твои глаза, даже выражение лица… как у Коула. Ты знаешь, о чем я. Его зовут Николас, и он чудесный, здоровый малыш».

Вен наблюдала, как Хило в недоумении скользит глазами по остальному письму. Она уже прочитала его и знала, чем оно заканчивается.

«Понимаю, какое это потрясение. Я и сама не знаю, как поступить. И хотя у нас ничего не получилось, я все-таки хочу, чтобы Нико знал своего биологического отца. Может, мы могли бы обсудить мое возвращение на Кекон. Не стану тебя винить, если ты не захочешь иметь со мной ничего общего, но ты мне небезразличен. Пожалуйста, напиши».

Хило отложил письмо и изучил фотографию.

– Не вижу того сходства, о котором она говорит, – наконец сказал он.

Вен выхватила из его рук фото.

– Ты просто слеп, – воскликнула она. Это правда, малыш на фото выглядел как все младенцы – круглолицый, с большими глазами, милый и нежный, но настолько очевидно был сыном Коула Лана, что Вен хотелось с негодованием зашипеть на мужа. – Ты должен написать Эйни.

Хило скривился и сел на край кровати. После отъезда бывшей жены Лана никто в семье не поддерживал с ней отношения. Конечно же, она слышала о смерти Лана.

– Вряд ли она хочет получить ответ от меня. Мы с Эйни никогда не ладили. И что мне ей сказать?

Вен присела у ног мужа и с настойчивостью посмотрела ему в лицо. Она знала, что Хило никогда не любил жену своего брата, но какое это имеет значение? Его личные чувства к Эйни неважны, нужно поступить правильно в отношении ребенка. Как только Вен увидела фотографию Николаса, ее сердце растаяло.

– Скажи, что она может вернуться в Жанлун. Она хочет вернуться, но ждет одобрения Колосса.

– Она хочет привезти с собой этого иностранца, с которым наставила рога Лану, – ответил Хило с раздраженными нотками в голосе.

– Даже если и так, Лан наверняка поступился бы честью и позволил им вернуться, если привезут его сына на Кекон. – Вен снова протянула фото и письмо. – Напиши Эйни и объясни, что мы обнаружили ее письмо только сейчас. Скажи, что она прощена и может приехать, чтобы воспитать сына в Жанлуне, где он познакомится с семьей. Нико, наверное, сейчас уже года два. Неправильно, что он живет так далеко, растет вне культуры нефрита и в окружении иностранцев.