Александр Забусов - Славянин

Небольшая, на два десятка дворов деревенька, среди царства светлого южного леса, выросла перед глазами как-то неожиданно. Только что кроме леса и не было ничего, глазом моргнул, люди живут. Живут ли? Натянул повод, прислушался к внутренним ощущениям. Что-то не так! Похоже на засаду. Тишина! Осмотрелся по сторонам, и все это в доли секунд.

–Стой! – старший над ростовчанами рявкнул так, что и хозяин вотчины без обиняков послушался. – Тишину слышите? Даже птицы не пищат. Что-то не видно, чтоб твои смерды боярин, нас добром приветить смогли!

–Не только птицы. Собаки не брешут, скотина глас свой не подает, и люд на улицу нос не кажет. – Задумчиво промолвил самый старший по возрасту из отряда чужаков. – Не к добру сё, боярич.

–Куда смерды подевались? – прорвало и Милада.

Нда! Атмосфера кладбищенская. Лихой спинным мозгом ощутил недобрый взгляд, брошенный в спину не понять и кем. Все это напоминает организацию точечной засады, обычно устраиваемой небольшим подразделением против малочисленной и компактно движущейся группы противника на ограниченно-малом участке. Если все так, то нужно рассредоточиться, не дать врагу возможность положить всех скопом. Предложил Миладу:

–Боярин, ты со своими людьми обходи деревню по левую руку, я справа пойду. В избах, сараях, а то и в погребах пусть посмотрят, может разыщут кого.

–Добро!

–Смеян, Лис, заводных коней при нас оставьте, мечи на голо, щиты на руку, марш в галоп на правую окраину. Богдан, Вторуша, за моей спиной держитесь, нам торопиться не с руки. Смотреть в оба. – Вжал каблуки в бока своей лошади, дернул поводья. – Н-но-о, родная.

Как ни странно в деревню вошли без приключений. Бойцы спешившись пошли по домам и хозяйственным постройкам. Тишина напрягала, нарушали ее лишь сами приезжие.

Лихой с мечом в руке направился к крайней избенке, стоявшей на отшибе от остальных и имевшей вид неухоженного строения. Тропинка к ней натоптана, хотя бурьян, наверное никогда и не косился. Рядом ни бани, ни сарая. Хозяин, верно только охотой и промышлял, скотину не держал. Дверь поддалась легко и с противным скрипом открылась, бухнув о стену, заставив отнестись к происходящему еще собраннее. Вошел в большую, но единственную комнату избы. Под потолком развешаны пучки трав, вместо печки – жаровня. Едой здесь не заморачивались. Запустением обстановку не назовешь, но внешний вид гнетет.

От маленького окна, с лавки послышался стон. Андрей пружиной развернулся на звук.

–О-хо-хо! Сподобили боги привести к порогу человека. – Просипел кто-то.

Лиходеев сторожась проскользнул поближе. Седой дед прикрывшись тряпьем лежал на кровати. Теперь ясно, почему все так запущено. Старость. Только, что это соседи помощь оказать не хотели?

–Ты как тут, дед?

–Воды подай, отрок.

–Что-то не вижу я ее у тебя в избе, сейчас принесу.

Дедок словно испугавшись остаться один, приподнялся на локтях. Откуда силы взялись?

–Да, ты лежи-лежи.

–С-сто-ой. Подойди ближе.

Отдышался. Егор чувствовал, как острый взгляд из-под кустистых бровей наблюдает за ним. Глаза выцветшие, пронизывающие, а лицо с клочковатой бородой на нем, доброе-доброе. Что за несоответствие? В прошлой жизни таким взглядом смотрели на федералов старухи в селах горных районов Чечни, в памяти отложилось. Бывало, кажется такая бабулька с добрым лицом предложит кружку молока испить, только останешься ли жив потом после такого угощения. Вот и сейчас… Лихой сунул меч в ножны, сложил руки на груди в замок. Ну-ну, что ж тебе надобно от меня, а, дед?

Старик протянул ладонь с длинными неостриженными ногтями перед собой. Добрая улыбка озарила морщинистое лицо. Дедушка «работает» без затей, расчитывая на «местный менталитет» по отношению к старости.

–Помру я скоро. На тебе на добрую память!

Рука Егора потянулась навстречу, но сразу отдернулась назад. Вспомнился совет славянского божества, не брать не своего, чужого не касаться. «Вернул» улыбку деду, с подчеркнутым добродушием ответствовал:

–Поживешь еще, дедушка! А поминок отдай тому, у кого взял.

Старикан на глазах поменялся, застонал, заскрипел зубами, сам посинел, глаза аж кровью налились, злобой плеснули.

–Умный, да? Умный?

–Ну не дурак.

–Я скоро кончусь. Пусть в мучениях, пусть душа моя не попадет в светлый Ирий, но я буду знать, кончаясь, что и вас всех не минет горькая чаша Мары. Сдохните все здесь, как остальные, которых под корень извел… Никто не спасется, уж Верлиока постарается.

–Колдун, что-ли?..

Во! Что с людьми делается! Непонятно только почему и куда они в очередной раз встряли? Ясно лишь, что обещанного вотчинником угощения в этой деревушке не быть. Дедок в усмешке кривил рот.

–…Ладно-ладно, я понял, дальше можешь не грозить. Лучше скажи, куда людей всех дел?

–Ночью увидишь!

–Значит, всех порешил!

–Не я, Верлиока. Я лишь…

–Боярич! – послышался с улицы голос Вторуши.

–Прощай колдун. Жил как шакал-одиночка и помрешь одиноким шакалом.

Вышел за порог, услыхав за спиной вытье лишенной души сволочи в человечьем обличье. Вторуша обрадовался, увидев его живым, бросился к старшему над отрядом.

–Пуста деревенька, ушли смерды.

–Не ушли. Все они мертвы. Покличь всех сюда.

–Ага, понял.

Вскоре, ведя лошадей в поводу, к Лихому ожидавшему у самой кромки леса, потянулся народ. Милад с Богданом подъехали разом, по всей видимости успев найти общий язык.

–Что-то нашел, Лихой? – спросил Богдан.

–Нашел.

Все навострили уши. Егор в раздумье похлопал плетью себя же по бедру, явно чего-то не понимая.

–Значит так, в этой избе сейчас помирает колдун. Все жители деревни мертвы, я не знаю как их порешили, но самое деятельное участие в сих деяниях принимал тот, кто сейчас в мучениях пытается покинуть этот свет. Боярин Милад, мы на твоей земле, смерды погибли твои, тебе и решение принимать по поводу урода занимающегося волшбой. Мыслю из Лесной нам нужно уходить и чем быстрее, тем лучше.

Услыхав про колдуна, видавшие виды воины потянулись руками к оберегам, лица и без того серьезные, запасмурнели. Кивок Милада и к его стремени подбежали двое воев.

–Опрышко, Дрон, запаливайте избу!

–Ага! Боярин, – бледный Дрон, ранее слыхавший про колдунов только в быличках, спросил прежде чем выполнять приказ, – колдун-то живой! Может, хай Опрышко зайдет, да зарежет его сперва?

–Нет! Живым жгите!

Старая изба занялась огнем. Сухое дерево сначала с неохотой загорелось, потом набрав обороты, со всех сторон закрылось языками пламени и едкого дыма. Люди отошли подальше, отвели за собой лошадей, стояли и смотрели на факел пожарища, потянувшегося от земли к небу. Послышался вой. Из отворившейся вдруг двери, стали выскакивать мелкие существа, по виду похожие на людей. Не обращая внимания на воев, забегали у разгоравшегося пожара по кругу, казалось пытались вытащить из огня что-то нужное им, голося и причитая по-своему.