Илона Ивашкевич - Легенда о Вейм. Драконья душа

– Богов гневить не следовало,– проговорила ведунья, закуривая трубку. – Руны сегодня бросала: пусто. Молчат боги.

– Просто они говорят, что все в наших руках и не стоит их зазря беспокоить глупыми вопросами.

– С тех пор как увидели эти земли, молчат руны,– покачала седой головой Ойра.

– Здесь свои боги, Ойра. Они могут не слышать тебя.

– Боги те же, у них лишь имена другие. Как бы причина не была в другом…

– Если ты о Стилмате, то он безобиден. Он всего лишь водяной дракон. Ты же знаешь: его собратья питаются рыбами и растениями. Единственное, сильный он: запросто может лодку перевернуть.

– Тут не дракон, а что–то другое. Илана говорила о каком– то древнем Зле.

– Спрошу у Стилмата при следующей встрече. Кстати он не объявлялся? И как Илана?

– Илана в порядке, только не помнит ничего, а Стилмата после Хили никто не видел. Как бы глупости не наделал наш дракон,– задумчиво ответила Ойра, пуская ровные колечки.

– Не только дракон у нас на глупости мастак, – заметил Ирсен. – Кое-кто сегодня дров тоже наломал. Кровь у тебя не та, чтобы с Древними общаться. Язык драконий любой дурак выучит, а вот разговаривать на нем не все могут. Вишь, еле ползаешь после беседы.

– Я быстро восстанавливаюсь…

– А если нет? С драконом говорить вздумала. Если бы силенок не хватило? Если бы ушла к мужу и сыну? Ты об остальных подумала?! На местном наречии разговариваем и читаем только мы с тобой. Остальные не знают ни языка, ни обычаев этих земель. Покровителей у них нет. Да, их учили воевать и выживать, но сейчас не война, и они никому не нужны. Эти люди пошли за тобой из Драгонхолла, и ты за них отвечаешь. Так будь же добра постарайся не умирать хотя бы до того как мы устроимся на этих землях.

– Они добровольно пошли за мной. Их никто насильно сюда не тянул.

– Да они пошли за тобой добровольно, но они избрали тебя командиром и не мне говорить тебе об ответственности. Понимаю, ты привыкла рисковать, но здесь не Драгонхолл, где на место одного упавшего могут встать двое, и в случае твоей смерти Маа что-нибудь придумает. У нас нет лишних людей, и каждый на счету.

– Ирсен прав, – проговорила Ойра, длинным ногтем приминая табак. – Для этих людей ты и Стальная Маа, и Королева Вейм в одном лице. Ты смелая и сильная, теперь нужно стать хитрой и изворотливой.

– Хорошо, я подумаю над этим вопросом, – поджала губы Вейм. – Ты с картами разобрался?

– С картами то все хорошо: вроде бы верные. Уже решила, что будешь делать, когда попадем в Таммивиль?

– Верну отцу приданое и попрошусь обратно в отчий дом, а там как повезет: если удача улыбнется, то выпрошу у него клочок земли и обоснуемся там, а если нет – будем думать.

– Только помягче с родственниками: скажут что неприятное, лучше промолчи, потом свое возьмешь. С мачехой своей полюбезней: не надо сразу ей говорить, что она, стерва-курва, занимает место твоей матери. Отцу не перечь: ты в этих землях не Вейм Тяжелая Рука, а Вейм Таммивильская, дочь старшая лорда Эрика Таммивильского.

– Вейм РедДреган, – поправила его девушка.

– РедДреган вы бы стали, ты если бы госпожа Маа разрешила вписать вас в древо рода в красной книге, – заметил Хаген.

– Я РедДреган не крови, но по духу. На моей могиле будет написано: «Здесь лежит прах Вейм РедДреган, жены Имриха Храброго и мать Ингера Несчастного».

Ойра укоризненно покачала головой.

–Иди-ка ты лучше спать,– проговорил Ирсен. – Завтра будет трудный день. Еще один трудный день.

– Радуйся Ирсен. У нас будет еще один день, – улыбнулась Ойра, обнажая желтые треугольные зубы. – И благодари богов, ибо многие, кого мы знали, этого лишены.

– Ты как всегда права, ведьма.

– Как твои глаза, Вейм? – Спросила Ойра.

– Вроде бы в порядке. Зрение вернулось.

– Ну, вот и славно. На, выпей,– ведунья протянула открытый прозрачный пузырек с мерцающей малиновой жидкостью. От зелья пахло чем-то притворно сладким.

– Что это? – Спросила Вейм, принюхавшись к бледно розовому дымку, исходящему от пузырька и мгновенно рухнула на скамью. Ирсен аккуратно положил спящую девушку, вытащил деревянную тарелку из ее рук и прикрыл шкурой.

– Ойра, у тебя не нашлось зелья послабже?

– Чем богаты, тем и рады,– усмехнулась женщина, закупоривая пузырек пробкой. – Кровь молодого василиска, смешанная с белладонной – лучшее средство для того чтобы заснуть. Принимать по капле за пять мгновений до сна.

– Ах ты, старая ведьма,– рассмеялся он.

– Ну не совсем и старая и совсем не ведьма, – подмигнула женщина.

– Может это… тогда тряхнем стариной, а?

– Смотри, чтобы старина не отвалилась, черт рыжий! – Рассмеялась женщина, вставая. – Да даруют тебе боги крепкий сон, – поклонилась она на прощание.

Ирсен усмехнулся. Впервые он встретил Ойру много лет назад, когда попал к Старому Якобу водившему корабли по Морю Чудовищ, что омывает западные берега драконовых земель. Пять месяцев команда пирата грабила суда купцов с юга, перевозившие дорогие пряности и благовония, изысканные шелка, тонкие словно облачко, оружие из темно-синего металла перерубающее стальные мечи, словно бумагу, и рабов всех цветов кожи. Когда трюмы были полны денег, а запасы воды и еды подошли к концу, они возвратились в Порт Бурь, один из пиратских портов западного побережья. Ирсена, служившего юнгой, отправили поблагодарить богиню судьбы за богатую добычу. Никогда ранее парень не видел столь великолепного храма. В северной рыбацкой деревушке, где родился рыжий Ирсен, был только сложенный из грубых булыжников алтарь, на котором местные шаманы жгли лесные ягоды, ветви омелы и можжевельника, да резали барашков на день Солнцеворота. Подойдя к храму, он как зачарованный почти час простоял на ступенях желтого мрамора, разглядывая высокие, в несколько человеческих ростов, колонны, коней колесницы богини судьбы венчавшей здание, медные скульптурки змея Уробороса, служившие ручками на массивных, обитых бронзой храмовых дверях, а вокруг текла пестрая река людей всех возрастов, национальностей и религий. Он мог простоять так до вечера, и, вернувшись ни с чем, получить взбучку от капитана, если бы его не окликнула девушка-послушница в старой, но чистой серой хламиде. Закончив омовение ног богини Удачи, она уже полчаса, не таясь, разглядывала ошалевшего от божественной красоты юнгу.

– Ей мальчик, – сказала она, бросив тряпку в жестяное ведро.– Если ты пришёл поблагодарить богов, ступай за мной.

Ирсен смутился. В его деревне женщина, даже жрица, не могла первой заговорить с мужчиной, даже если ему всего двенадцать лет.

– Что стоишь, отрок, словно язык проглотивши,– проговорила девушка, поправляя съехавший на глаза капюшон и, взяв покрасневшего о смущения Ирсена за руку, провела его в храм.