Кае де Клиари - Бесёнок по имени Ларни

– Здесь кто-то помародёрствовал. – сказала Маранта через пару минут после того, как за ними закрылись стеклянные двери.

– Может, это ещё тогда было сделано? Может это кто-то из выживших жителей? – предположил Михал.

– Нет, здесь никто не выжил, они все сразу умерли. И никто не приходил в этот город в течении многих лет. но вот эта пыль стёрта дня два назад, не более, значит кто-то здесь был непосредственно перед нами.

По-видимому, Маранта была специалистом в области пыли, но всё равно осторожный Михал высказал сомнение:

– Ты думаешь, это они?

– Почти уверена в этом. Но если хочешь, посмотрим, что отсюда забрали?

По большей части магазин стоял не тронутым. Не тронутыми были куски мыла и ткани – огромная ценность в городах знакомых Маранте. Остались неприкосновенными бутылки со спиртным. Никто не покусился на золотые и серебряные украшения, тускло поблёскивающие за пыльными стёклами.

Зато место, где помещались столярные, слесарные и прочие инструменты, подверглось частичному разграблению, и теперь оттуда были слышны радостные возгласы Михала, продолжившего это достойное дело. Швейные принадлежности тоже не были обойдены вниманием. Несмотря на то, что Ларни была бесёнком, по сути она всё же оставалась девочкой и любила шить.

– Да, это были они! – сказала Маранта с уверенностью.

Маранта и сама с удовольствием прихватила бы что-нибудь из швейных сокровищ. Она вожделенно поглядела на нитки и вязальные крючки, а также горы пуговиц, но потом решила, что не стоит обременять себя лишним грузом посреди похода и взяла только маленькие изящные ножницы в чехольчике из неполного набора.

Оглянувшись на Михала, она поняла, что видит перед собой навьюченного верблюда, который едва мог двигаться. Она хотела было ему об этом сказать, но в это время карман мужниной куртки лопнул, и оттуда с грохотом посыпались гвозди. Они прибавились к тем, что уже валялись в этом месте, как свидетельство того, что история повторяется. Михал всё понял без лишних слов.

– Мы заберём это на обратном пути, – сказал он, выгружая свои трофеи на стол, где уже лежало немало разных инструментов.

Немного подумав, он всё же оставил себе большой складной нож, который засунул за голенище сапога. Теперь им ничего не оставалось, как отправляться дальше, куда глаза глядят.

Прежде всего, ему надо было удержаться на ногах. Земля всё время грозила уйти из-под них, то проваливаясь, то вспучиваясь неожиданными буграми. К тому же сверху постоянно что-то падало – куски штукатурки, обломки оконных рам, отдельные кирпичи и целые блоки.

Благо всё это продолжалось недолго. Взрывов больше не было, и наконец-то мёртвый город, оказавшийся на удивление хрупким, перестал разваливаться вокруг не слишком удачливых посетителей.

Ларни оправилась от боли в ушибленной руке и попросила поставить её на землю. Её лицо всё ещё было бледным, а в глазах стояли злые слёзы, но девушка уже могла держаться на ногах, хоть всё ещё морщилась и не переставала ощупывать повреждённую руку. Слава Инци – кости у обоих приключенцев были целы, хотя, как это выяснилось впоследствии, оба были все в синяках от попаданий снарядов, выпущенных сморкачами.

Оглянувшись, Ларни и Стефан поняли, что вместо того, чтобы приблизиться к окраине города, они углубились в лабиринт его улиц, петляющих между домов, не таких высоких, зато плотно стоящих друг к другу.

Итак, они снова остались без припасов, хотя по сравнению с прошлым разом потери были не так велики – оба были одеты и вооружены, с карманами полными патронов. Теперь они шли по городу не так беззаботно, как вначале, винтовки держали в руках, прислушивались к каждому шороху, присматривались к каждой тени.

Монстры больше не показывались, но они могли быть где угодно. Судя по тому, что эти твари не только с лёгкостью находили людей, но и ухитрялись напасть неожиданно, за путешественниками следили, не упуская из вида ни на миг.

Это было, наверное, хуже, чем видеть врага воочию, а потому нет ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент нервы Стефана не выдержали, и он дважды выстрелил в подозрительно шевельнувшийся куст. Оттуда выскочила перепуганная, но совершенно невредимая крыса, которая тут же скрылась в подвале ближайшего дома.

Ларни ничего ему на это не сказала, только усмехнулась, но сама чуть не проделала то же самое, когда увидела в витрине небольшого магазинчика облезлый манекен.

Город теперь не манил своими чудесами и загадочностью. Он пугал, отвращал, отказывался быть приветливым с чужаками. Сейчас им больше всего хотелось выбраться из этого молчаливого, смертоносного каменного лабиринта, пусть не в родной лес, но хотя бы в поле, где всё было гораздо ближе и понятнее.

Возможно, по всему, поэтому они не поверили своим глазам, когда встретили здесь человека. Его появление оказалось более неожиданным, чем появление, какого-нибудь нового монстра.

Пара собиралась перейти через небольшую площадь на которой почему-то не было столкнувшихся машин, зато она по краям была обсажена кустами, частично засохшими, а частично разросшимися до бесформенного состояния. Всё внимание Ларни и Стефана было приковано к этим кустам, а также к окнам и крышам домов. Из-за этого они не сразу заметили высокую фигуру, идущую навстречу.

Незнакомец тоже, казалось, не видел их. Его глаза были полуприкрыты, он ни единым жестом не показал, что видит тех по направлению к кому он идёт. Он шёл, будто во сне, может быть, даже так оно и было, но при этом он ни разу не споткнулся и не налетел ни на одно препятствие.

От неожиданности Стефан вскинул ружьё, хоть до этого ни разу не направлял оружие в сторону человека, но ладонь Ларни легла на ствол винтовки сверху и заставила опустить оружие к земле.

– Инци?! – вдруг спросила Ларни, глядя во все глаза на незнакомца. – Инци, это ты? Ведь ты же Инци!

Незнакомец вздрогнул и остановился. Он с удивлением заморгал глазами и поглядел на Ларни, как человек, внезапно пробудившийся ото сна. Вдруг колени его подогнулись, и он упал бы, если б Ларни не подскочила к нему и не помогла устоять, перекинув его руку себе через голову. Стефан тут же бросился ей помогать и вместе они подтащили этого человека к одной из уцелевших скамеек на краю площади.

Здесь они, наконец, смогли разглядеть незнакомца получше. Это был мужчина лет тридцати – тридцати-пяти, одного роста со Стефаном, но гораздо более худой, можно сказать измождённый. Из-за своего болезненного вида он казался старше чем, по-видимому, был на самом деле. Это впечатление усиливали длинные с проседью волосы, спускавшиеся ниже плеч и такая же с проседью борода не слишком длинная, но всё же доходившая до середины груди.