Евгений Старухин - Лесовик. Хранилище

– Постой, так у тебя внутри есть накопленные материалы? Мифрил, золото, платина, драконья кожа?

– О боги! Нет, конечно же. Матегиалы – это сведения, документация, литегатуга. Я хганю, собигаю и пгиумножаю только знания. И вы таки не ответили на мой вопгос об ознакомлении со всеми классами. Хотите или нет?

– Э-э-э, пожалуй, хочу.

Чумадец приподнялся на небольших, но мощных паучьих ножках, выросших из мифриловых уголков, немного наклонился и выплюнул книгу с названием «Все классы и их особенности». Книга представляла из себя огромный фолиант с деревянной обложкой, замочком и просто огромным количеством страниц. Книженция была весьма увесистой, как услужливо подсказала система – пять с половиной килограммов. Полистал. Были довольно интересные иллюстрации. Нашёл оглавление. К моему удивлению, я всё-таки обнаружил там свой класс. Мой класс в общем виде называется лесной. Просто лесной. Ну, вообще, это логично, остальные-то слова постоянно меняются. Но, к моему сожалению, статья о моём классе была на редкость скромная, не сравнить с какими-нибудь паладинами или магами. Во всей статье содержалась информация только о некоторых навыках и стадиях. Ничего существенно нового я так и не узнал. Заканчивалась статья сожалением автора этого титанического труда о том, что представители данного класса весьма редки и нелюдимы, встретить такового практически нереально, а разузнать об особенностях – вероятность и того ниже. О хаотично добрых сведений было тоже немного. Уже всё из написанного в данной книге мне было известно из книг в великой библиотеке. М-да, книга-то оказалась не сильно полезной. Пролистал также информацию о «Говорящих с неоживлённым», о которых упоминал Чумадец, тоже ничего интересного. Представители этого класса потенциально могли общаться с чем угодно: камнями, цветами, оружием, пуговицами, землёй. Основной талант данных товарищей – общение с неодушевлёнными предметами. Этакий профессиональный сборщик информации, можно сказать, идеальный шпион, которому нет нужды подкупать потенциальных свидетелей, ибо у него свидетели весь мир. Только надо много очков таланта вложить, чтобы разговаривать со всем, чем захочешь. Но зачем брать такой класс, если, кроме этого, он почти ничего не даёт? Хотя эту способность наверняка можно как-то монетизировать.

– Скажи, а для чего тебя задумывал творец?

– Мой создатель планиговал сделать из меня этакую собачку, собигающую книжки. Моего газума должно было хватать только на сбог и хганение книг. Так же безгопотно я должен был выдавать хозяину нужную ему книгу по пегвому его тгебованию. Но благодагя тому, что он поделился со мной свободой воли и газумом, тепегь я сам могу выбигать, какие книги стоит пгедоставлять в пользование читателю, а какие нет. Газве не пгелесть?

– А зачем тебе все эти книги?

– Молодой человек, – с укоризной протянул Чумадец, – книги нужны всем и всегда. Кгоме того, книги – сама основа моего существования и смысл моей жизни. Газве может быть то-то важнее пгиумножения знаний? А книги – это, можно сказать, квинтэссенция этих самых знаний. Неужели бы вы не хотели знать больше, быть мудгее, опытнее, умнее?

– Ну да, конечно хотел бы.

– Во-о-от! И я о том же, а все книги, находящиеся во мне – это основа моих знаний о миге. К сожалению, я не совегшенен и стоит книге покинуть меня, как я утгачиваю знания из неё. И как вы думаете, это пгиятно? Я вам отвечу: нет, конечно! Это кгайне непгиятно! Я даже больше скажу: тегять свои знания – это пгосто непгиемлемо. Слава богам, мой хозяин наложил на меня гуны наподобие библиотечных, и тепегь мои книги в гуках читающего не газгушаются, но только в том случае, если читатель не отходит от меня далее пяти метгов, на большее гастояние моих гун не хватает. Именно поэтому я не стгемлюсь выдавать свои книги налево и напгаво, даже наобогот, стагаюсь пгиумножить количество своего библиотечного фонда.

– И много уже собрано в этом твоём фонде?

– Ну, это несколько личная инфогмация. Это как спгосить у женщины, сколько ей лет или какой у знакомого доход – пгосто неприлично задавать такие вопгосы. И потом, ты же сам говогил, что за нами наблюдают, а такой личной инфогмацией делиться пги всех – кгайне неосмотгительно.

– Пожалуй, соглашусь. А как нам отсюда выбраться? У тебя случайно нет карты этого места?

– Вы не возгажаете, если я тоже пегейду на фогму общения на «ты», а то я выкаю, а вы мне тыкаете, как вам удобнее общаться?

– Давай перейдём на «ты», так всё-таки мне привычнее.

– Как будет угодно хозяину. Кгоме того, газве имеет значение какой-то там этикет и пгавила пгиличия, это же, пгаво, такие условности…

М-да, кажется, этот Чумадец не даст мне спокойной жизни. Чувствую, нахлебаюсь я с ним ещё немало лиха…

– Так что по поводу карты?

– Кагты? Какой кагты?

– Карты хранилища у тебя нет?

– Кагта какого хганилища тебя интегесует?

– Этого. Меня интересует карта этого хранилища, в котором мы сейчас находимся.

– Ах, этого… Нет, этого кагты нет. К моему глубокому сожалению, кагты данного хганилища не существует по той пгостой пгичине, что она не может быть составлена.

– Это ещё почему?

– Потому что хганилище живое и само по себе пгедставляет один ггомаднейший божественный агтефакт.

– Хранилище тоже артефакт?

– Ну газумеется, а кто бы ещё спгавился с таким количеством агтефактов в себе? Такое количество вещей с колоссальными свойствами газъест или газломает любой обычный склад. Потому суммагной мощи уже десятка божественных агтефактов или сотни эпических вещей хватит на создание одного маленького локального апокалипсиса.

– Прости, а откуда ты это всё знаешь?

– Ну… Есть у меня пагочка книженций…

– Покажь!

– Вегни сначала пгедыдущий выданный экземляг.

Я посмотрел, покрутил в руках книгу обо всех классах и вернул её в приоткрытый рот Чумадца. Странно, но чисто визуально внутри было пусто. Впрочем, о чём это я? Я же в игре, а тут у каждого пространственный карман в виде инвентаря. Так почему у чемодана не может быть такого же? Очень даже может и, судя по всему, есть.

– Очень пгекгасно. Скажи, а ты так и планигуешь тут гассиживаться, или мы всё же пойдём потихоньку на выход?

– Точно! Ты прав, надо выходить!

– Только по догоге ничего не тгогай!

– Это я знаю. Скажи, а здесь в хранилище много книг?

– Нет, немного. Всего две остались – они от меня упогно бегают, я их догнать никак не могу, одна шустгая до жути, дгугая почти такая же, только к тому же ещё хитгая и опасная.

– А все остальные книги? – спросил я с затаённой надеждой.

– А все остальные уже у меня. И сколько же тут было интегесных экземплягов… Впгочем, мы же собигались идти.