Юлия Маркова - Батыева погибель

Другая, северная группировка, которой командует непосредственно Бату-хан, вкупе с престарелым военным гением Субэдеем, составляет от пятидесяти пяти тысяч до семидесяти тысяч воинов. Кратковременно это монгольское войско может увеличиваться почти вдвое – в основном за счет мобилизованных пленных, что составляют главную рабочую силу при обустройстве осадных лагерей, они также составляют обслугу метательных машин и идут впереди татарского авангарда под град камней и ливень кипятка и смолы со стен.

Тактика монголов в этом походе обычно такова. Ворвавшись в какое-то русское княжество, они сперва стремятся дать полевое сражение княжеским дружинам (редко превышающим пару тысяч бойцов), для того чтобы с помощью своего подавляющего численного превосходства полностью их разгромить и по возможности уничтожить. Потом центр войска быстро продвигается к столице, разоряет ее округу и берет хорошо укрепленный город в полевую осаду, а правое и левое крылья охватывают государство с обеих сторон, стремясь полностью его разграбить и набрать как можно больше полона. Тех, кто в полон не годится – то есть детей младше десяти, взрослых старше тридцати лет, беременных женщин, священников, монахов, а также всех, кто склонен к оказанию сопротивления – монголы убивают на месте 9 . Собранный со всей земли полон гонят к столице, после чего используют при ее штурме уже изложенным способом, ибо сами татары работать не любят и не хотят, даже на войне. После того как столица государства захвачена, в ней воцаряется грабеж и резня – точно такая же, как это было при разграблении сельской местности и мелких городов.

Люди, творящие такое, просто не должны продолжать жить. Ни в каком качестве. Как сказал Константин Симонов: «Там, где ты его увидел, там его ты и убей». В своем зверстве Батый и его подручные переплюнули даже германских нацистов, или скажем так – Гитлер и его подручные не сумели переплюнуть монгольскую орду Батыя. Первая наша задача в этом мире – не допустить разорения русской земли кровожадными иноплеменными хищниками.

Вторая задача – пусть даже путем капитального прореживания княжеских родов, но создать предпосылки к превращению древней раздробленной Киевской Руси в единую Россию на двести лет раньше, чем это произошло в нашей истории. Желательно, чтобы у истоков династии стоял шестнадцатилетний на данный момент князь Александр Ярославич, будущий Невский.

Третья задача – раз и навсегда вбить в тупые головы, что так делать нельзя, а для того совершить рейд возмездия по Батыевым кочевьям, раскинувшимся на нижнем Дону, и изъять из этого мира семьи тех, кто ушел в великий поход к последнему морю и решил, что им можно творить любое зло. Возможно, если приплюсовать всех этих чад и домочадцев, рабов, женщин, младенцев и стариков к боеспособным мужчинам обеих – северной и южной – армий, то и получится полная численность Батыевой орды в полмиллиона человек, как о том писал маэстро Карпини. Эта цифра может выйти только так и не иначе.

Нет, мы не собираемся устраивать резни и геноцида, как это по факту в мире Славян произошло с аварами. Но и жизни в этом мире семьям тех, кто пошел грабить и жечь Русь и другие страны, тоже быть не должно. Куда мы их заберем отсюда – в мир Славян или в мир Содома, а может, даже в мир Подвалов – не важно. Важно то, что мы не оставим женщин и детей воинов Батыевой орды на произвол тех, кто захочет прийти и отомстить им за все содеянное их мужьями, братьями и сыновьями. Такого нам не надо, мы все же не Понтий Пилат, умывающий руки каждый раз, когда где-то льется кровь.

Доказательством тому является маленькая Асаль – двенадцатилетняя аварская принцесса, одна из младших дочерей кагана Баяна, выжившая при разгроме орды и подобранная нашими людьми. Через некоторое время пребывания в нашем лагере девочка подружилась с нашим Зайчонком, после чего ее удочерила наша Анна Сергеевна. Но даже если бы она не была дочерью кагана, а была просто выжившей маленькой аварской девочкой, то мы бы все равно подобрали бы ее и обогрели. Мы не так свирепы и безжалостны, как это кажется со стороны, и с женщинами и детьми не воюем; это мир вокруг нас жесток и беспощаден, и требует не оставлять за спиной живого врага, ибо тот, кто поступает иначе, долго не живет.

А теперь по делу. Возможность отразить вторжение Батыевой орды лобовым ударом была отвергнута сразу. Сил у Бату-хана вдвое больше, чем было у Баяна, воины его победоносно с боями прошли всю Евразию, а не бежали от безжалостного врага, и к тому же, в отличие от аварских каганов, монгольские ханы имеют на службе довольно сведущих китайских и среднеазиатских инженеров, которые помогают им брать штурмом хорошо укрепленные города. Китайцам к настоящему моменту уже известен порох, а это вообще отдельная песня.

К тому же, когда порталы стали окончательно проницаемыми и мы смогли от наблюдения перейти к прямому проникновению в этот мир, то выяснилось, что приграничная битва на реке Воронеж уже произошла, дружины рязанских князей разгромлены, а татарская орда густо, как саранча в период жора, расползается по русской земле. Первой нашей задачей было по возможности затормозить продвижение людоедов, и с этим героически сумела справиться Анастасия, трое суток простоявшая в трансе в маленькой охотничьей избушке на курьих ножках 10 , поддерживая свирепый затяжной циклон, прижавший татар к земле и за три дня наваливший на землю трехмесячную норму осадков. Все это время с ней была Птица и ее гаврики, выпаивающие медитирующую Анастасию горячим сладким чаем с травами и медом, тем самым поддерживая в ней силы для продолжения заклинания управления погодой.

Пакость удалась на славу. Когда Анастасия позволила погоде вести себя как ей вздумается, прорваться через заносы и сугробы можно было только на снегоходах или при помощи мощной снегоуборочной техники. К тому же в тот момент, когда метель уже закончилась, а снегопад все еще продолжался, нам удалось организовать налеты на монгольские полевые лагеря, и, сняв часовых, втихую изъять весь полон, который татары успели нахватать в приграничной полосе. Тихая и одновременно кровавая операция была блестяще исполнена разведчиками капитана Коломийцева и его хладнокровными как удавы прирученными амазонками, для которых воняющие козлом кипчакские и туркменские раскосые нукеры, в своих засаленных пропотевших шкурах, были худшим воплощением всего дикого и варварского. Напротив, молодые деревенские рязанцы и рязанки 11 , которых требовалось вызволять, выглядели на их фоне эталонно «своими», тем более что о том же говорил Серегин, а его слова принявшими Призыв воспринимались как истина в последней инстанции.