Андрей Уланов - Однажды на Диком Западе: На всех не хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера (сборник)

Он отстегнул от седла флягу, поднес её к уху, встряхнул и, одобрительно кивнув, запрокинул голову.

– Вы что-то сказали, сержант? – с интересом осведомилась мисс Келлер, заставляя свою вороную приблизиться почти вплотную к лошади сержанта.

Ответом ей было долгое буль-буль-буль. Затем сержант, оторвавшись от горлышка, одобрительно крякнул, аккуратно завинтил флягу, прицепил её на прежнее место и лишь после этого с ухмылкой уставился на побледневшую от ярости агентессу.

– Простите, мисс?

– Я спросила, что вы только что сказали, сержант?!

– Ах, это… – протянул Флеминг. – Просто стишки. Забредает иногда, знаете ли, в голову нечто эдакое.

– Интересные стишки, – ядовито заметила Линда. – Сами сочинили?

– Ну что вы, – осклабился сержант. – Куда уж мне.

Прищурившись, он вгляделся в спины удаляющихся кавалеристов и с видимым удовольствием процитировал:

– Альфред Теннисон, мисс! Так что, – добавил он, приподнимаясь на стременах, – добро пожаловать в ряды Легкой бригады.

Хотя чувства, которые испытывали кавалеристы Мигера, продвигаясь вверх по склону, были, вне всякого сомнения, схожими с ощущениями подчиненных лорда Кардигана, но чем выше они поднимались, тем заметнее становилась одна деталь, разительно отличавшая их движение от знаменитого «Броска» – по роте никто не стрелял. Даже маячившая с утра на вершинах горстка конных гоблинов при виде атакующих кавалеристов исчезла, словно вспугнутые пташки.

В полусотне ярдов от вершины Мигер придержал коня. Продолжать атаку в прежнем виде было бы откровенным безумием – сто против одного, что на противоположном склоне их, злобно скалясь поверх наведенных стволов, поджидает, минимум, половина Союза Племен. Правда, ирландец не совсем понимал, что помешало зеленошкурым издырявить их жалкую горстку еще у подножия холма, но то Великое Неизвестное, что, за неимением лучшего, приходилось именовать логикой гоблинов, порой выделывало и куда более странные извивы.

– Фил, – скомандовал он, – оставь коня и сбегай-ка, посмотри, как нас готовятся встречать?

Затем он оглянулся. Шестьдесят девятый полк также успел покинуть лагерь – четко видимый на зеленом фоне темно-синий квадрат пехотного каре, окаймленный тонким блеском штыков, «гатлинги» на углах, обоз и ученые – в отсутствие Моргенау таковыми оставались полдюжины картографов – в середине, в полном соответствии с заветом «маленького корсиканца». Сверху все это выглядело чертовски здорово…

– Капитан! – посланный на разведку кавалерист, до этого перемещавшийся едва ли не ползком, стоял во весь рост и недоуменно вглядывался куда-то вдаль.

Получивший шенкеля в бок гнедой оказался рядом с ним в три скачка – как раз вовремя для того, чтобы его всадник успел разглядеть вдали россыпь черных точек с тянущимся за ними пыльным шлейфом.

– Проклятье, – пробормотал Мигер, вскидывая трубу. Удаляющиеся точки и впрямь были теми самыми гоблинами, которые совсем недавно гарцевали на вершине этого холма. И они мчались во весь опор, не жалея своих мустангов.

Капитан озадаченно покрутил головой. К его удивлению, поблизости не обнаружилось броненосной эскадры, чьи рассекающие траву тараны были, по мнению Мигера, тем немногим, что могло бы заставить почуявших запах крови гоблов столь самозабвенно улепетывать прочь. Затем он поднял голову вверх, но и пара пушистых белых облачков также ничуть не походила на стаю драконов, готовых сорваться в смертоносное пике.

Невероятно… произошедшее с ними было столь же невероятно… словно папское помилование еретику, к костру которого уже подносили факел, – вещь, возможная теоретически, но не записанная ни в одном из освещавших историю человечества письменных источников.

– Проклятье, – повторил Мигер. – Что ж их могло так напугать?

– Земля дрогнула, – неожиданно сказал разведчик.

– Что?

– Земля дрогнула, сэр, – повторил кавалерист. – Вы, на коне, этого, наверное, не чувствуете, но я-то… вот, опять! Слышите?

– Гул, как будто тролль сваю для моста забивает, – задумчиво сказал ирландец, складывая трубу. – Но какого… чтоб меня черти взяли!

За четыре года службы в Пограничье Мигеру часто доводилось видеть стада бизонов, насчитывающие десятки тысяч голов. Пару-тройку виденных им он даже был готов без особых натяжек посчитать стотысячными. Рассказы же о сбивающихся порой на бесконечной плоскости Великой Равнине миллионных стадах он – не без оснований! – считал досужими байками, авторы которых путали нули с донцами опрокинутых ими стаканчиков виски.

Сейчас он уже так не считал.

Появившаяся на противоположном конце долины серая масса походила на перекрасившееся море. Она стремительно стекла вниз по склонам – вниз, туда, где продолжало поблескивать щетиной штыков каре Шестьдесят девятого полка. Темно-синий квадрат дрогнул, расплываясь… грохнул залп, второй… захлебывающийся стук «гатлинга» на миг перекрыл слитный гул копыт… а потом серая волна захлестнула его.

– Ухо-о-одим!

Команда была лишней – оставшиеся кавалеристы уже поравнялись со своим командиром – стоявший на земле разведчик взлетел в седло, не придержав коня и не коснувшись стремян, на полном скаку. Мигер, стиснув зубы, дождался, пока на вершину взлетит вороная кобыла Линды, и лишь затем послал своего гнедого в галоп.

– Выдержишь?!

– Да! – выкрикнула девушка, пригибаясь к гриве. – Не думай обо мне! Присмотри за профессором!

Следовать этому приказу ирландец, разумеется, не собирался, но одного бегло брошенного взгляда он Моргенау все же удостоил. Тот держался на удивление неплохо – должно быть, жарко дыхнувшая в спину смерть порой способна научить большему, чем сотня высокооплачиваемых инструкторов верховой езды. Правда, профессор даже и не помышлял ни о каком управлении бешено мчащимся конем, но и нужды в этом не было – несущуюся следом Костлявую лошади чуяли ничуть не хуже своих седоков.

Оглянувшись, ирландец тоскливо отметил, что расстояние до серой массы увеличивается слишком медленно… а краев стада не видно, ни слева, ни справа… хотя…