Олег Рыбаченко - Генри Смит и ангел

Светлана погрозила пальцем:

– Я могу заревновать и разбить тебя, мерзкая посуда.

Стакан изменил форму, превратившись в обиженное лицо маленькой девочки. Оно даже выпустило голографические слезы:

– У-у! Обидели ребенка, порвали пеленку!

Светлана рассмеялась:

– Да ты прирожденный комик! – Кто тебя программировал?

Бывший стакан превратился в жесткое волевое лицо: глаза сверкали, настоящий древнеримский полководец!

– Это большая военная тайна! Главное, при этом, скрасить скучные будни солдата, и отвлечь от печальных мыслей.

– Тебе это удалось! – Согласилась Светлана. – Хотя я и офицер.

– Хотите мужчину – биоробота? – Предложил стакан, я вам организую! Или вы предпочитаете своего юного партнера?

– Мои предпочтения останутся при мне! А ты лучше помолчи!

– Напрасно, напрасно, напрасно! Слова мои просто прекрасны! От счастья сокрыты ключи!

– Лучше помолчи! – В руке Светланы мелькнул ствол. Ручной лучемет просвистел жгучим голосом:

– Я готов к бою! Я на тебе, как на войне, а на войне, как на тебе! С победою окончен бой, и пьяный я иду домой. Ой-ой! Ой-ой!

– А это что за гиперфутуризм! Оружие дразнится!

– Я к вашим услугам, госпожа!

– Можешь поучить вот этот столовый прибор? – Спросила Светлана, указав пальцем на стакан, принявший форму груши, испускаемые им голограммы девушек, встали на колени.

– Его, да хоть сейчас, какую мощь использовать? – Лучемет выпустил голограмму, принявшую облик девушки, профессора в очках погрузившейся в расчеты. – И длину волны?

Светлана возмутилась:

– Что за рухлядь мне подсунули! Она лишь издевается над своим командиром. И главное, не понятно, какую помощь эта вещь способна оказать в ходе войны. Пока лучемет будет трепаться, меня триста раз расстреляют!

Оружие послало голограмму босоногой монахини с терновым венком на голове. Она склонилась на колени в покаянии. За ней встал грозный, накаченный палач-мужчина. Достал плеть и со всего размаха полоснул по спине, порвав рубище.

Девушка содрогнулась от боли, и произнесла:

– Я каюсь плача, госпожа! – Новый удар, от которого потекла кровь. – Что промедление подобно! Порой неспешная ханжа, болтать готова, что угодно!

Светлана оборвала:

– Видно хочешь на переплавку, вы, что, совсем уж больные!

– Нет! – Возразил стакан. – Это просто чувство юмора. Прикажите нам, и замолчим на долгие годы. Хотя, молчание, золото слишком низкой пробы, и слово, серебро дороже, особенно если его много!

Генри проговорил:

– Нет, мне нравится ваш треп! Ну, где еще можно так непринужденно разговаривать со стаканом, или лучеметом? В моем мире пистолет песен не пел и анекдотов не рассказывал, даже в фантастических произведениях!

– Твой мир скучен! – Сказал стакан. – Вероятно, это самая глухая провинция?

– Я бы не сказал! – Просто мы, как бы в прошлом вашего мира.

– В прошлом? – В ту же секунду появилась голограмма человека в кожанке и с каскадной электрогитарой! – Не хочешь ли исполнения некогда модного рок-оркестра в стиле треш-металл? Самые крутые диски! От Паука до Дракона!

Зазвучала мощная, бьющая по мозгам музыка:.

Светлана улыбнулась шире, за двигалась в такт ритму, а Генри, наоборот, нахмурился, напустив скучающий вид.

– Нет, это не то!

Светлана возразила:

– Почему! Впечатляющий тембр! Не музыка, а просто звуки марша!

– Вот именно, страдает художественная часть. Нет легкости и плавности мелодии, характерной для классической музыки Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена, или Вагнера.

– А мне нравится! Столько в треш-металле энергии. – Сказала Светлана. – Неповторимой, с примесью электроники. Что же касается Баха, то есть, например, кибер-бах! Очень интересное произведение электронной техники, компьютер выбирает тональность. Рекомендую тебе послушать.

Генри вздохнул:

– Я бы лично предпочел Моцарта. Подумать только, уже в тринадцать лет мальчик занимался серьезной композицией.

Когда они разговаривали музыка стиха, что бы затем ударить сильнее по мозгам.

Светлана произнесла:

– Что же! Я восхищаюсь Моцартом. Хотя наш император сочиняет не хуже. Я просто поражаюсь насколько он способный. Думаю, его величество Святополк дал бы фору любому Моцарту.

– Учитывая, что весь мир добровольно подчинился вам, с этим трудно не согласиться! Хотя, если бы наука и магия крепче дружили, то может быть, и моя Британия сыграла бы свое веское слово в мировой истории. Заметь, мы владели почти третью мира, а этого результата не могла добиться ни одна из будущих империй.

– Мы приземлились на стадионе и вошли в транс-зал! – Объявил бортовой компьютер. Теперь самое время для ускоренного получения наслаждения.

Стакан объявил:

– Так все-таки, чего вы хотели выпить? Иначе получится, как в анекдоте про рыбалку, где мужики не могли открутить пробку, так и не выпили!

– Последнее полнейшая чушь! – Сказала Светлана. – Как говорил Суворов: Последние штаны продай, а после бани выпей! Бери пол литра, не зевай, со дна стрясая иней!

Лучемет показал на голограмме разбитое, с торчащей стрелой сердце и уносимый труп, прочирикал:

Светлана махнула рукой:

Лучемет, словно издеваясь, в ответ пропел:

Светлана ударила лучемет кулаком, тот замолчал, голограмма заискрила и погасла.

Стакан, отлетев подальше, произнес:

– Не поступайте слишком жестоко! Душа оружия, убитого хозяином, не сможет воплотиться в более совершенный ствол. Ей придется нести существование в форме лука или даже каменного топора.

– А что поделаешь, плохая карма! – Светлана засмеялась. – Но я его не убила, а только встряхнула, у этого оружия огромный запас прочности.

– Будем надеется! – Стакан сделал скорбное лицо, а сверху возникла голограмма с летающим гробом и серией привидений. Причем, некоторые из призраков были женщины с обнаженной грудью. Заиграл похоронный марш. – Ну, как красавица, проведем отпевание?

– Если ты думаешь, что я тебя не достану, то ошибаешься! – Сказала Светлана, взлетев в воздух.

Генри остановил ее, схватив за ногу:

– Не стоит так уж открыто распускать кулаки! Не дети! Тем более, нам пора выходить!

– Спасибо что напомнил! Ну, твое счастье! – Воительница погрозила кулаком стакану.

По пути их встретили другие девушки, они весело смеялись, и переговаривались.

Само здание, где устраивалось представление, напоминало смесь ресторана и крытого дворца-стадиона. В нем было все для удобства и развлечения.