Ирина Кожина - Гримуар. Сокол во тьме

Бой длился долго, казалось, целую вечность. В суматохе кто-то отчаянно крикнул: «Убьём этих тварей!». В тот момент меня одолела свирепая ярость. Я ненавидела мир, презирала сервусов и того, кому они служили – богу Уну. Перед глазами стояла картина последнего вздоха Ольги, которая погибла несколько часов до этих событий.

Я чувствовала, что не могу себя контролировать. Я перебегала с места на место, убивая врагов. Только коснувшись кончиком ножа их кожи, они хлопались, словно мыльные пузыри, оставляя лишь небольшую горстку пепла. Когда я опомнилась, была одна разруха. Я склонялась над пустотой, кто-то успел от меня оторвать сервуса-девушку.

– Что ты наделала, Ника?! – крикнул Самаэль. Голос его прокатился по всему полю.

Богиня что-то ответила, но сквозь призму затуманенного разума я не смогла ничего разобрать. Затем я, наконец-то, поняла: мой выбор – тьма. Самаэль призвал воинов.

Я сомневалась каждой клеточкой тела, в последний раз взглянув на мою подругу. Ту, которая избрала другой путь. Ту, которую я предала. Я рвалась обнять её на прощание, но нужно себя сдерживать. Мы на разных баррикадах войны, этим всё сказано. Ника стояла среди руин и разрушений, пристально смотрела на меня: непобедимая, красивая, самый настоящий эталон для подражания. Я хотела крикнуть ей всё объясняющее слово «прости», ведь я уверена, что оно всё бы для неё прояснило. Но нет! Я была слишком огорчена, слишком горда. Я видела, она пыталась что-то мне сказать, не решаясь, переступала с ноги на ноги. И я отвернулась, чтобы больше не видеть укор в её глазах. Я знаю, она не могла смириться с тем, что я убивала её соратников и друзей. У меня стучало в висках. Пыль была повсюду, в сплетении с кровью я чувствовала этот привкус даже во рту.

– Олеся! – кто-то окликнул меня, я растерянно покрутила головой в поисках звавшего.

Я затерялась в толпе тенебрисов. Они собирали оружие и уходили.

– Олеся! – теперь узнала я голос Самаэля.

Я не заметила, как он оказался близко, на расстоянии вытянутой руки. Самаэль взял меня за руку, и мы ушли, наша армия ушла, проиграв битву. Но ведь это не конец! Это только начало.

Небо затягивалось багряной пеленой, оттеняя солнце. Вода колыхалась над моим телом. Я расслаблена и абсолютно спокойна, ничто и никто не мог оторвать меня от багряной эйфории. Мне нравится этот цвет, но когда я буду готова совершать «большие» дела под знаком тьмы, он изменится… на чёрный. Может, я и чёрный полюблю?

Тёплый поток убаюкивает обмякшее сознание. Жутко хочется спать. Кажется, я в утробе матери, где сыро, но так уютно.

– Олеся, сеанс окончен! – сказал голос Альберта, нашего военного.

Я не хотела открывать глаза, не хотела возвращаться в реальность, но так требовали нынешние правила.

Приподнявшись в бассейне, я осмотрелась вокруг. Здесь были только мы с Альбертом.

– Он не пришёл? – спросила я у мужчины с седой бородой и внешностью узбека.

– Нет, но ты не волнуйся, он никогда не пропустит твоё вознесение, – спокойно ответил Альберт и протянул руку, чтобы помочь выбраться из круглого бассейна. Всё вокруг приобрело естественный вид. Небо стало голубым, трава зелёной, вода прозрачной. Но платье окрасилось в багряный цвет, прилипая к телу. Альберт накинул тёплый плед на плечи, хотя я не замёрзла.

– Ещё чуть-чуть и ты созреешь для вознесения, – сказал он.

– Как это будет? – спросила я, укутываясь в плед, чтобы спрятать наготу через полупрозрачное платье.

– Ты почувствуешь! – ласковым тоном отозвался Альберт и повёл меня в замок.

Спустя полчаса, я бродила по самаэлевскому дворцу. Обошла белоснежный замок вдоль и поперёк, спокойно, не торопясь. Каждая его деталь была белее снега, и даже я имела белесые волосы. Мой повелитель ни в чём мне не отказывал, поэтому прожив все восемнадцать лет в бедности, я решила, что заслуживаю немного роскоши. Об этом говорило моё вычурное красное платье, словно пятно в этом замке. Его подол тянулся, расплываясь шёлковым шлейфом по залу. Я шла и, остановившись, увидела своё отражение на стене. Золотая корона с рубинами на лбу красовалась в ослепительном великолепии, я чувствовала себя повелительницей тьмы и была уверена, что буду повелительницей всего мира. Мой час придёт.

Я хотела этого.

– Моя любимая ведьма! – услышала я и, развернувшись, увидела того, кем сейчас были поглощены мои мысли – истинного повелителя тьмы, самого князя тенебрисов.

Я расплылась в улыбке. И, поправив причёску, дерзко к нему направилась.

– Да, мой господин! – ответила я, подставив губы.

Поцелуй не заставил себя ждать… страстный, всепоглощающий. Когда находилась рядом с Самаэлем, во мне всегда разжигался внутри костёр, и тенебрис знал об этом.

Самаэль притягателен и необычайно красив. Меня манила его белизна образа: кожа, волосы, одежда и только ярко-жёлтые глаза выделялись на этом фоне. Его харизма привлекала многих, особенно женщин.

– Как успехи на войне? – спросила я, когда он оторвался от моих губ.

– Эта проклятая Юлия постоянно находит способы вставлять палки в колёса, – с досадой ответил Самаэль.

– Покажи мне её, и она будет мертва! – самонадеянно ответила я и, отойдя от господина, сжала пальцы, мысленно пытаясь убить ту, о которой мы говорили.

– Нет, ещё рано. Ты не набралась сил, – возразил он, поцеловав запястья моих рук.

– Но, мой господин, – взмолилась я, – ты же знаешь, что я могу! Позволь мне! Ни один сервус не в состоянии устоять перед силой ведьмы Олеси.

– Нет, моя дорогая, – сказал спокойно Самаэль. – Не забывай, что есть Уна, который может тебе так навалять, – Самаэль сжал кулак. Я расхохоталась.

– Нет, он беспомощен без своей Ники, – вдруг серьёзно ответила я, вспоминая нашу последнюю с ней встречу.

Самаэль поправил прядь длинных прямых волос. На миг показалось, что он стал бледнее, чем был до этого.

– Не говори об этой предательнице! – вдруг воскликнул он. – Она даже не достойна, чтобы упоминали её имя!

– Прости меня, господин! – взмолилась я. – Я не хотела причинять тебе боль.

Его глаза сузились. Он поцеловал мою руку и быстро ушёл. Я осталась опять в пустынном зале и чувствовала себя неловко. Да, Ника была моей подругой, а Самаэлю родственницей. Она избрала быть на стороне сервусов и Уны. Это убило моего повелителя, ведь он возлагал на неё большие надежды – Ника богиня победы. С тех пор, как мы разошлись по разным сторонам, я больше о ней ничего не слышала. Не покидало ощущение, что её стёрли с лица земли, а, может, она давно мертва. Так или иначе, прошло несколько лет, а о Нике – ни слуху ни духу, точно сервусы прятали её, как козырь в рукаве.