Вера Огнева - Дети вечного марта

Так бы и сидел в воде. Ни вони, ни пыли, чисто, прохладно. Случись ему когда-нибудь разбогатеть, заведет себе бассейн и будет в нем плавать все лето. А зимой – в горячей ванне.

Размечтался! Вылазь давай, да поторапливайся. Тебя в сарае заждались: один с клыками, другой с копытами.

Но ни злости, ни страха уже не осталось – один интерес. Мало ли что про арлекинов болтают. Про котов тоже всякое врут: и вредные они, и ленивые, и похотливые.

А он, Саня, и добрый, и ласковый, и от работы не бегает. А что бродяга, так то его, свободного кота, дело.

Одежды на кустах не оказалось. Саня метнулся к захоронке, куда сложил содержимое карманов – все на месте. Вор, стало быть, пришел, когда кот уже плескался в заводи, как он прятал свое добро, не видел; похватал одежонку и был таков.

Да что же это такое! Что за день сегодня?! Не иначе, все звезды, будь они не ладны, встали парадом и скосили лучи на одного единственного несчастного кота. Ему артели представляться, а у него из одежды – один кожаный кошель, куда самое время сложить свои мужские причиндалы, завязать бантиком и в таком виде явиться пред очи Шака и собаки: вам клоун не нужен?

Саня опустился на корточки и обхватил голову руками. Надо успокоиться. Глядишь, здравая мысль придет.

– Ко-о-тик! – позвал из кустов нежный-пренежный женский голосок. – Ко-о-тик! Иди к нам. Мы тебе что-то дадим.

Он взмыл с места, легко разворачиваясь в прыжке. Над кустами, на тонких вытянутых вверх ручках, полоскалась его рубаха. Но стоило ломануться в ту сторону, одежда и руки исчезли. Остались легкий треск веток, да, удаляющийся в сторону сарая смех.

Ах, вот как! Шутники тут собрались. И он пошутит. Как умет, так и пошутит. Пусть посмотрят. Пусть посмеются, если кому охота придет.

Саня выбрался из кустов и неспешно двинулся в сторону каменной домины. Короткие кудрявые волосы на голове высохли, только несколько прядей прилипло сзади к шее. Под чистой белой кожей перекатывались мышцы. Сухая отава щекотала привычные ступни.

А вокруг – свет, воздух и тепло. И он – часть всего этого – чистый, сильный, невысокий, ладный. Круглые карие глаза сощурились, короткий немного вздернутый нос наморщился, губы разошлись в улыбке. Смешно. От колдуна ушел, с собакой и лошадью обошлось без драки – и они целы, и он тоже – жив, здоров. Девчонки одежду утащили? Это не беда. Это – просто шутка.

За дверью сарая вместе с тусклой прохладой встретил скандал. Шак гонялся вокруг стола за невысокой девчонкой в белом сарафане. Козявка, набегу, как знаменем размахивала Саниной одеждой.

– Отдай, Солька, поймаю, уши оторву! – ревел Апостол.

– Поймай сначала.

– Стой! Парень и так чуть с ума не рехнулся.

– А пусть выкупит свое добро. У него кошель есть. Я видела.

– Мало ли что ты видела. Он дальше с нами поедет. Не стыдно, товарища грабить?

– Ой!!! – Девушка увидела вошедшего в сарай Саню.

– Ой! – Донеслось из другого угла. Там на ворохе травы сидела еще одна девчонка. Лицо она прикрыла ладошками. Кот пуще развеселился. Скромница-то, как пить дать, между пальцами подсматривала.

Шак, пользуясь замешательством воровки, перегнулся через стол и, наконец, завладел, злополучными тряпками.

– Ты не Фасолька. Ты – свинюшка. Смотри, до чего парня довела.

– Смотрю. И чем дальше, тем больше смотреть хочется, – девушка показала Шаку язык.

Тот через весь сарай кинул штаны и рубашку владельцу. Саня их, не торопясь, развернул, встряхнул и, только убедившись в целости и сохранности, начал одеваться.

– Ну, давай знакомиться по новой, – предложил Щак, усаживаясь на свое место у стола. С торца – собака. Девчонки хихикали в углу. К разговору их особо не приглашали, но и не гнали. Такой тут порядок, понял Саня.

– Мое имя ты знаешь. Что я лошадь и так видно. Собаку зовут Эд.

– Как?

– Эдвард.

– А Жук?

– Это… что-то вроде сценического псевдонима. Он у нас выдумщик. В каждом княжестве придумывает себе новое имя.

– Тогда почему именно Жук?

– Тут, на северо-западе, о южанах знают только понаслышке. А собака любит тумана напустить. Шутник он у нас.

Ага, шутник, как иначе? Мало ли что он тут нашутит, а по другим княжествам будут искать жука с внешностью столь неприметной, что увидел, чихнул и забыл. Однако занОзиться Саня не стал. Ему оно надо? Нет. Ему как раз стало хорошо и спокойно. Шак с ним разговаривал не как хозяин-наниматель, как старший товарищ. А это очень большая разница. Собака, конечно, шутник, кто спорит. Так замаскироваться! Не только стражу и законного колдуна, Саню, природного кота, который аллари с полуслова, с полувзгляда, с одной понюшки чуял, провел. И девчонки нормальные. Та, которая в светлом сарафане – вообще красавица. Лицо кругленькое, румянец во всю щеку, зубы белые – цветочек. Вторую Саня, как следует, пока не рассмотрел, но тоже молодая.

– Эй, парень! – окликнул Шак. – С девушками потом познакомишься. Давай представляйся по всем правилам.

– Александр.

– Ты нас за дураков держишь? – устало спросил Апостол.

– Нет. Правда. Меня приемные родители в реке выловили. Я в корзине плыл. Корзина по сей день, наверное, жива. Мамка в ней репу хранит. – Саня остановился, поняв, что от волнения понес лишнее. Какое арлекинам дело до его корзины? Но, опять же, кроме нее да записки, подсунутой под спящего на дне ребенка, ничего от прежней Саниной жизни не осталось. То есть вообще ничего. Он не помнил, кто он и откуда. Хотя, мамка говорила, подобрали его отнюдь не младенцем, лет пяти был пацан.

А теперь пойди и докажи чужакам, что ты не врешь. Ладони опять взмокли. Самое время спрятать между коленями, да постараться унять когти.

– Шак, – подала голос вторая девушка. – Он правду говорит.

– Смотри, не ошибись, Цыпа.

– Он действительно не знает, кто его настоящие родители.

– Ну, а имя-то, откуда взялось?

– Ко мне записка прилагалась, – поторопился разъяснить Саня. – Прочитали, много позже, когда проезжий грамотей в деревне случился.

– А батистовые пеленки и золотой медальон в той корзине не находили? – издевательски спросил собака?

– Я уже большой был. В штанах и куртке…

– И так вот, просто, люди кота усыновили? – в свою очередь усомнился Шак.

– Я из Камишера.

– А-а. Тогда, понятно. Слышал, что в твоем Камишере творится?

– Да. Я туда как раз шел, своих хотел проведать.

– Стоп! – Вскинул руку Эд. – С этого места поподробнее.

– Что?

– Прошение на визу подавал?

– На подорожную?

– На нее, на нее.

– Подавал.

– Заплатил?

– Те деньги сначала надо было заработать.

– Что указал в прошении?

– Иду, мол, навестить родной дом.

– Доложился по всем правилам? Котом себя отрекомендовал или человеком?

– Человеком, – потупился Саня.