Михаил Радуга - Тайна Элизабет

– Почему у тебя правая рука такая мозолистая и мускулистая? – каким-то поразительно знакомым мужским голосом заговорила Ирэн и снова дернула его за руку.

На этот раз все резко пропало, пространство восстановило свои привычные свойства, и Томас нашел себя сидящим у стога сена. Перед ним в комичных доспехах стоял Ален Оспе и рассматривал своего старшего товарища с лукавой улыбкой на губах. Поскольку он только приступил к рыцарской мутации, его тело еще мало чем отличалось от обычных людей, и потому даже самый маленький курсантский панцирь болтался на нем, как кастрюли на плетеной изгороди за спиной.

– Как насчет закона не трогать спящих людей? – обозленно и одновременно радостно спросил Томас, вставая, чтобы обнять своего приятеля.

– Мы ж не в Парфагоне, а ты простой смертный деревенщина, – как всегда легко парировал Ален. – Я еле тебя отыскал в этой дыре. Мне уже давным-давно пора возвращаться.

– Осторожней со словами. Я тут родился.

– Ха, тогда понятно, почему ты всегда был таким дуралеем!

– Так, могущественный рыцарь, – с сарказмом осмотрел своего собеседника Томас, – что Вас сюда занесло?

– Считай меня психом, но я больше не могу слушать сопливые причитания Марии и кое-что придумал.

– Ты придумал? Уже настораживает.

– Помнишь про ежегодный турнир?

– Это теперь не ко мне, – разочарованно ответил Томас. – Это все? За этим ты сюда приехал?

– Ты не понимаешь! Я изучил все правила и законы, посоветовался с Нильсом…

– Нашел, с кем советоваться.

– Не перебивай! – Ален больно ткнул друга в плечо и продолжил: – Так вот, это открытый турнир! В нем может участвовать, кто угодно. Помнишь, как каждый год всякие деревенщины вроде тебя выбывают в первом же туре?

– Предлагаешь сразиться с лучшими рыцарями, а потом в фазе еще новую руку или ногу отращивать? Молодец. Спасибо за идею. Как бы мы жили без таких заботливых друзей?!

– Это не все. Какой приз за победу?

– Сто золотых, как всегда.

– Или?

– Что «или»?

– Или любая личная просьба к королю.

– Это точно возможно? Всегда думал, что это слухи.

– Именно поэтому я тут, глупец. Не это ли твой шанс?

Нахмурившийся Томас уставился в пустоту и задумался. Этот авантюрный план хоть и выглядел отчасти логичным, с точки зрения фактического выполнения его было трудно не назвать сумасшедшим. Как можно победить лучших из лучших рыцарей, которые десятилетиями оттачивают своим боевые навыки? Каковы шансы, что Альберт Третий согласится на его нестандартную просьбу, даже если он каким-то невероятным образом выиграет турнир? С другой стороны, что терял Томас ради возможности иметь шанс продолжить свой путь среди легендарных воинов и преследовать главную цель своей жизни?

– Что сказал Нильс?

– План не реалистичен, прости. Но, если ты будешь пробовать, он поддержит и поможет. Решаешь ты.

– Я подумаю.

– Думай, – звонко бренча доспехами, новоиспеченный курсант Рыцарской академии оседлал своего молодого коня. – Смотрю, плохо без Марии. Слезы на глазах от вида твоей настрадавшейся руки.

– Ален, я теперь работаю в кузнице, – пытался оправдаться смутившийся Томас.

– И я там тоже горбачусь с утра до вечера.

– Прекрати. Серьезно работаю.

– Никому не расскажу, не переживай.

– Только попробуй это сделать, засранец в железках.

– Все, пока, кузнец!

– Вот сволочь… Пока!

Громко расхохотавшись, чернявый гражданин Парфагона пришпорил лошадь и быстро ускакал обратно в лес, оставив в глубокой задумчивости своего друга среди поднятой дорожной пыли.

В конце концов, после двух бессонных ночей раздумий и душевных метаний, обреченно решив, что выбора у него по большому счету нет, Томас осмелился попробовать сумасшедшую идею Алена.

Королевский рыцарский турнир проходил каждый год в последние выходные октября и был приурочен к завершению сельскохозяйственного сезона, когда все основные склады продовольствия доверху заполнялись данью с подконтрольных территорий. Это символизировало полную независимость и сытую жизнь Парфагона как минимум до следующей осени. За все время жизни в городе Томас в качестве самого активного зрителя не пропустил ни одного турнира и был хорошо знаком с его простыми правилами. Он отлично знал, что это был не только праздник храбрых воинов, но и самое ожидаемое ежегодное событие всей Селеции, почему король не жалел сил для запоминающегося проведения праздника.

Торжество силы, доблести и красоты состояло из трех туров, но сначала следовал сугубо официальный этап прохождения строгой судейской комиссии, целью которой было отобрать шестьдесят четыре лучших претендента. После этого, в первом туре нужно было в арбалетной дуэли поочередно одолеть двух претендентов. Затем в конном сражении на копьях стояла задача поочередно сбить с седел еще двух других рыцарей. В третьем и самом опасном туре стояла цель выиграть полуфинальный, а затем и финальный поединок на мечах. Конечно, такие рискованные бои иногда заканчивались смертью и довольно часто увечьями среди участников, но такие мелочи не должны были отпугивать бравых воинов.

Хотя турнир провозглашался открытым для всех желающих, в нем было категорически запрещено участвовать лицам с подконтрольных вражескому Арогдору территорий, то есть всем, кто жил на вулкане и его подножиях. Наградою за победу было сто золотых монет, которые могли обеспечить безбедную жизнь на протяжении нескольких лет. Из-за столь высокого поощрения мало кто помнил о возможном выборе другого вознаграждения: личной просьбы к королю. За многовековую историю существования торжества ею никто так ни разу и не воспользовался. Казалось, несметное богатство в виде ста золотых монет могло само по себе совершить любое чудо и при этом все равно оставались средства на год безудержного кутежа, как раз до следующего турнира.

Спустя три дня после неожиданного визита Алена к гостеприимному порогу дома кузнеца пожаловали дорогие столичные гости в лице уважаемого трибуна Нильса Дора, красавца центуриона Ричарда Фейна и прекрасной выпускницы Марии Лури в ярко-зеленом волнистом платье в мелкий цветочек, впрочем, как и все другие ее повседневные наряды. Произведя неизгладимый шок на местных жителей своим парфагонским внешним видом, они все по очереди горячо обняли и поприветствовали засмущавшегося от такого внимания Томаса, также испытывающего некоторый стыд за свой импульсивный уход из города. Всегда все понимающий Нильс, как опытный и взрослый человек, вел себя так, как будто ранее не было никакой ссоры, словно вовсе ничего необычного не происходило. Он был уверен, что юному приемному сыну нужно было лишь дать немного времени, дабы переоценить сказанное и наверняка глубоко пожалеть об этом. В своих сильных руках он крепко держал за повод резвого молодого жеребца яркого черно-белого окраса, который привлекал всеобщее внимание своими белыми лохматыми щетками над копытами, а также длинной смолисто-черной гривой и пышным хвостом почти до земли.